вас арестуют, Николь может пойти по вашему делу...
Белов застыл несогласно, но Горчаков заговорил быстро и требовательно:
— Надо лечь с аппендицитом, Богданов, в конце концов, может вам шов сделать, и все будет правдоподобно. Не бойтесь...
— Я не боюсь...
— Вам нужно выиграть время, — не слушал его Горчаков, — вы же говорили с Макаровым?
— Говорил, он мне верит и обещал помочь.
— Если он молчит после всех этих партсобраний, то у него не очень получается.
На следующий день вместо того, чтобы садиться на пароход в Игарку, Белов лежал в палате на восемь человек, в самом мрачном расположении духа. В комнате все были послеоперационные, по-настоящему больные, он же был здоров и страдал от нехорошего вранья, в котором участвовал. И даже представлял себе, что чекисты кладут его на настоящую операцию и обнаруживают, что аппендицит у него на месте. Но когда его мысли забредали в Игарский райком партии, ему становилось страшно и тоскливо до удушья, и он начинал трусливо радоваться, что есть законные основания не ехать. Почему-то этого райкома он боялся больше, чем Квасова.
Успокаивали серьезные лица Горчакова и хирурга Богданова. Богданов, хоть и заключенный, был хорошо известен, и с его мнением считались. Вчера вечером после разговора с Горчаковым он вышел из своего кабинета и внимательно рассмотрел Сан Саныча. Сегодня утром тоже был очень серьезен, и Белов понял, что Богданов, глядя на него, думает не об операции.
Внизу живота болело, капитан Белов осторожно потрогал рукой повязку, поморщился болезненно. Он не знал, как его там разрезали.
— Болит? — раздалось с соседней койки.
Небольшой живой мужичок с торчащими рыжими бровями смотрел заботливо:
— У меня грыжа пупочная. Вчера сделали. Два дня лежу, потом надо ходить. Врачи требуют! У тебя аппендицит — три дня лежишь — потом вставай и вперед! Современная медицина! — он улыбнулся довольный. — Меня Николай зовут, на центральной электростанции помощником механика работаю. Жена, двое детей! А у тебя?
Сан Саныч скосил глаза, не решаясь повернуться.
— Да не бойся! Мы молодые, на нас, как на собаках, все зарастает! Дети есть?
— Есть, — выдавил из себя Белов и тоже улыбнулся на непосредственность соседа.
За последние три недели он ни с кем так вот запросто не разговаривал, всё было под страшным напряжением. Сосед просто болтал с ним. Он вдруг почувствовал себя в безопасности. С ним сейчас ничего не могли сделать! Ни арестовать, ни разбирать на партсобрании...
— Эй, ты что, не слышишь? Тебя как зовут-то? — спрашивал сосед Николай.
— Меня? — Белов вспоминал свое имя. — Сан Са... Александр, — поправился и опять улыбнулся.
— Я в позапрошлом году у нас в райцентре лежал с почками, кормили, как в тюрьме! Как не посдохли все! А тут кормежка что надо! Каша с маслом, а на обед щи вчера были, сегодня — уха! Вечером мясное обязательно! Ты не думай! Да еще жена принесет! Моя с утра должна была прийти, да она в две смены сегодня — за сентябрь план выполняют! Ты не куришь?
Белов покачал головой.
— Я тоже не курю, но за компанию можно было бы. Ты на трассе или в Ермаково? Ты кем вообще, не экскаваторщиком? Тут у нас один товарищ два года экскаваторщиком на трассе отработал — домик приобрел в Анапе. Зовет в отпуск, фрукты, говорит, там и покупать не надо — через заборы висят! Сам-то сколько зарабатываешь?
— Я на буксире работаю.
— О-о! — поразился чему-то Николай, вздыбив брови. — Кем?
— Боцманом!
— Ну да? — не поверил Николай.
— А что?
— Боцман толстый, а ты не толстый... И по лицу тоже... молодой ты еще. А денег сколько?
— Тыщу.
— Мало! У тебя работа опасная! У меня на электростанции тыща пятьсот, а кто на сдельной да на трассе, те и по две, и по три заколачивают! Но все равно хорошо. Я из Тамбовской области, — он перешел на шепот, — у нас там народ за трудодни корячится, только с голоду не подохнуть! Тятя рассказывал, у них раньше свиньи лучше питались! Я сначала в Тамбов на завод уехал, там ФЗУ закончил и сюда. Тут много платят! Ты у нас в ресторане был?
— Был, — кивнул головой Сан Саныч, ему уже надоел этот рыжий Коля.
— Тоже хочу пойти, да моя не пускает, говорит, там разврат! А мне интересно посмотреть. Разврат там?
— Саша! — услышал Сан Саныч громкий шепот. В дверь заглядывала Николь. — Можно мне?
Николь была с Клер на руках. Подошла, торопливо разматывая с нее одеяло. Поцеловала Сан Саныча.
— Что тебе принести?
— Да ничего ему не надо! — охотно ответил за Сан Саныча Николай. — Больница супер-люкс! По последнему слову техники! Послезавтра ходить будет, через неделю выпишут твоего боцмана!
— Почему боцмана? — не поняла Николь.
— Николай, — повернул Сан Саныч голову к соседу, — дай нам поговорить, а?
— Говорите! Жена пришла, как не поговорить, моя вчера приходила, мы с ней два часа говорили, а вы, гражданка, где служите? Не в школе? Я же вас там видел, я запомнил...
— Все, Коля! — остановил его рукой Сан Саныч. — Как она? — показал глазами на Катю.
— Заснула по дороге, все хорошо... Георгий Николаевич заходил, сказал, операция прошла хорошо, если не будет осложнений, то дней через десять могут выписать домой. Я сейчас твою справку отнесу в Управление... Что тебе приготовить?
Белов не улыбаясь, но спокойно смотрел на нее.
— Ты красивая, и Катя на тебя похожа... она подрастет, я повезу вас на юг, к теплому морю. Там фрукты через забор висят...
— Конечно, — кивнула Николь, укладывая девочку в ногах Белова. — Когда-нибудь так и будет. Не могу представить тебя больным, ты же никогда не болеешь!
— Точно! Как только тебя отпустят, мы поедем, куда захотим...
Коля все время ерзал, тут не выдержал:
— Прошу прощения, я это... Вы на теплое море хотите поехать?
Николь поднялась, присела и поцеловала Сан Саныча.
— Все будет хорошо! — шепнула, и Белов увидел, как повлажнели ее глаза.
— Ну что ты?! — Сан Саныч крепко прижал ее, забыв про «операцию».
Когда она ушла, он уснул. И снился ему хороший легкий сон, как будто ему сделали операцию и он умер,
