мешок. — Сева, иди ко мне.
— Да рядом. Откуда идете-то? — резаный тронул лошадь.
— Мы из Селиванихи, то есть из Туруханска, конечно. Фу-у, я что-то так напугалась, извините, мы по лесу шли.
— Да чего там бояться? А машина ваша где же, в лесу осталась?
— Нас не на машине, на лошади везли, он назад уехал.
В сумерках конь шел небыстро, возница все время его подстегивал, оборачиваясь на товарища. Вскоре и совсем стемнело, только белая дорога впереди и деревья по бокам хорошо различались. Ася ждала, что покажется берег, к которому они шли, но дорога все петляла низиной, забирая вправо. Словно объезжала деревню.
— Извините, далеко еще? — спросила Ася, они уже полчаса, как ехали.
— Считай, дома... — возница выплюнул махорочный окурок.
Дорога резко свернула налево и выехала на берег Енисея. Никакой деревни не было, изба, рядом баня или полуземлянка. Мужик остановил сани возле темной избы. Подъехал второй.
— Мальцов в ледник! — скомандовал с резаной щекой и, ухватив Севку за воротник, поволок к полуземлянке.
— Вы что?! Пустите! — попытался отпихнуться Сева, но мужик уже открыл дверь ледника, второй грубо толкал в спину Колю.
— Что вы делаете? Отпустите сейчас же! — опомнилась Ася и кинулась к детям. — Простите...
Ее отпихнули, один подпирал дверь, а другой, с резаной щекой, крепко ухватив Асю, потащил к дому:
— Дура не будешь, быстро отпустим, да не дергайся ты... — он беззлобно врезал ей по лицу.
У Аси помутилось в голове. Сзади торопливо догонял второй. Подобрал платок, слетевший с головы Аси, подхихикивал мерзко. Что-то говорил.
— Нет, ну что вы? Зачем? — Ася вырвала руку, но резаный тут же больно ухватил ее за шею. — Так же нельзя, пожалуйста, я вас прошу, отпустите детей...
— Хорош базлать, мы быстро, — щерился, что шел сзади, подталкивал, лапая ее. — По разочку и отпустим...
— Послушайте, — у Аси сердце выскакивало из груди, она изо всех сил уперлась перед дверью. — У меня муж тоже отбывает... в лагере. Зачем же вы так? Мы к нему едем! В Ермаково!
— Не убудет! И ему останется! — они впихнули ее в дом.
В леднике было очень тесно. Коля стоял нагнувшись, его всего трясло, слезы текли, бормотал: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста...» — он кого-то умолял. Сева в полной темноте шарил руками по стенам и по полу:
— Давай бить в дверь! — срывающимся голосом заорал он на старшего брата.
— Что? — испуганно вскрикнул Коля.
— Дверь бить! — Сева уже чем-то колотил в дверь.
Они навалились плечами, еще и еще, дверь не поддавалась.
— Нам не открыть! — зашептал Коля.
— Тут топор! — Сева возился в темноте, ощупывал дверь. — Надо топором!
— Что топором?
— Не знаю. Нас заперли! Ма-ма! — закричал Сева неожиданно требовательно. Он совал топор в дверную щель, они вместе наваливались, дверь шаталась, но не поддавалась. — Ма-ма! — продолжал вопить Сева.
Они не поняли, что произошло, дверь вывалилась наружу, Коля упал на снег, Сева же, подобрав топор, побежал к избе. Коля за ним следом. Оттуда доносились сдавленные крики Аси. Услышав их, Коля потерялся совсем, остановился, сжав себе голову и бормоча: «Надо позвать! Надо позвать людей! Да помогите же!»
Сева взбежал по ступенькам, толкнул запертую дверь. Ударил по ней топором, еще ударил, тяжелый топор вылетел из рук:
— Открывайте! — заорал писклявым детским голоском, в котором была жалкая и отчаянная угроза мальчишки. Под ногами валялись кирзовые сапоги, Севка схватил один, ударил им в дверь, потом со злостью забросил его с крыльца.
— Отпустите маму! — он схватил второй сапог.
— Сева, не надо! — закричала Ася. — Уходите отсюда! Идите с Колей в деревню! Уходите!
Мужики не обращали на них никакого внимания. Один зажигал лампу, другой снимал ватные штаны, с Аси они содрали почти всю одежду. Севка спустился с крыльца, забежал сбоку и ударил сапогом в низкое окно. Полетели стекла.
— Пустите маму!!
— Блядь, Васька, гля-кось! Он окно побил!
Сева подбежал ко второму окну и еще ударил. Опять зазвенело и посыпалось.
— Убью, блядь!
Один из насильников в белой рубахе и босой выбегал из избы, Сева побежал от него, раздались выстрелы. Севка, сбитый сильной рукой, брякнулся на снег. В темноте мелькали фонарики и тени. Какие-то люди, их было много, они были уже на крыльце... снова грохнул выстрел:
— Всем на землю! Лежать! Лежать, уроды! — раздался властный голос.
Ася схватила одежду и прикрылась. Свет сильного фонарика остановился на ее голых ногах, она, щурясь, прижалась в углу.
— Кто такая? — ей светили прямо в лицо. Это был офицер, на коротком полушубке были погоны. Вошли двое бойцов с автоматами.
— Я никто... Мы с детьми... шли... — заикалась Ася.
— Оденься! — офицер присел к распластавшемуся на полу насильнику и потыкал ему в затылок стволом пистолета. — Что, Некрасов, перепихнуться захотелось? Где бабу надыбали? Ты с Квелым здесь? Не слышу ответа?! — Он встал и со всей силы заехал носком сапога в колено лежащему.
— Ой-й, бля, начальник, ты чо, в натуре! Ой-й, сука, больно! — застонал насильник.
— Где Квелый, спрашиваю? Сколько вас уехало? Еще хочешь?!
— Тут он! — просипел лежащий.
Бойцы завели полуодетого мужика со шрамом. Тот взялся за свои портки.
— Куда одеваться, Квелый?! Так поедешь! Я тебя предупреждал, ебарь-самоучка! В ШИЗО их!
Из леса подъехали еще двое саней, офицер вышел из избы, распорядился о чем-то, вернулся, засовывая пистолет в кобуру. Ася уже оделась.
— Ну, рассказывайте, гражданочка, откуда вы такая нарядная? — он убавил коптящий фитиль лампы и сел напротив.
— Там мои дети, можно мне к ним?
— Сначала мои вопросы! — он придвинул лампу и рассматривал ее с интересом. — Ссыльная?
— Я? — Ася лихорадочно пыталась поправить волосы. — Нет, я преподаю музыку.
— Музыку? — поразился лейтенант. — Как же вас занесло сюда? Вы хоть представляете, где вы?
Ася наконец достала документы. Лейтенант просмотрел.
— Из Москвы... А я, представьте, из Ленинграда. Так что же привело в наш убогий угол? И как вы оказались с этими рецидивистами?
Ася плохо понимала, что происходит, она видела через окно, что дети стоят в окружении солдат и с ними все в порядке. Она начала бестолково
