свой номер. Надо было решить, что делать дальше.
Закрыв за собой дверь, он бросил телефон на тумбочку и прошёл в ванную. Алексей включил воду на максимум и встал под ледяные струи. Хотелось смыть с себя этот кошмар, будто от холодной воды сознание должно было очиститься. Но легче не становилось. Ему было плохо. Физически, морально, душевно. Внутри всё сжималось от отвращения к самому себе.
Он пытался собраться с мыслями, понять, что же произошло. Как он мог оказаться в одной постели с Марией? Он никогда не хотел этого. Он любил Ирину. Хотел только её. Всегда.
Накатила тошнота, и, едва выйдя из душа, он упал на колени перед унитазом, судорожно вцепившись в холодный кафель. Его рвало. Спазмы выворачивали его изнутри, но облегчения не наступало. Только всепоглощающая пустота и ненависть к себе.
«Какого чёрта я наделал…» — прошептал он, закрывая лицо руками. Злость и отвращение к самому себе захлестнули его волной. Внутри всё переворачивалось. В ушах звенело.
Перед глазами вспыхнули воспоминания: первый раз, когда он увидел Ирину, её смех, лёгкость, искренность. Их первая ночь вместе, когда он понял, что больше никогда не захочет никого другого. Их свадьба, её сияющий взгляд, когда она говорила «да». Артём, совсем маленький, засыпающий у него на груди. Рождение Анечки. Эти моменты всегда наполняли его теплом, но сейчас… сейчас они были как нож в сердце.
Хотелось разбить кулаком зеркало, швырнуть стул, разнести всё вокруг. Но никакие действия не могли отменить произошедшего. Он чувствовал себя запачканным, испорченным. Как он мог так низко пасть? Как он мог позволить себе такое?
«Ты самовлюблённый идиот…» — пронеслось в голове. Сергей ведь предупреждал его. «Ты слишком уверен в себе, Алексей. Думаешь, всё под контролем? Не играй с огнём.» Он тогда посмеялся, отмахнулся. А теперь вот оно, пламя, которое он сам разжёг, сжигает его изнутри.
Да, ему нравилось её восхищение. Он замечал, как она угадывает его желания, как предугадывает просьбы, как смотрит с тем самым блеском в глазах, от которого мужчина чувствует себя на голову выше. И ему это льстило. Он считал, что держит ситуацию под контролем. Что это просто деловые отношения. Что это безобидно.
И теперь от этой мысли его буквально выворачивало. Как он мог быть таким самоуверенным кретином? Почему не пресёк всё сразу? Почему не уволил её, когда понял, что она ведёт себя не как обычная помощница? Он ведь видел её взгляды, замечал, как она задерживает руку на его рукаве, как слишком внимательно слушает, словно впитывая каждое его слово.
Но вместо того чтобы остановить это, он позволил своему эго разрастись. Потому что ему нравилось. Потому что ему льстило, что рядом есть женщина, готовая восхищаться им безоговорочно. А теперь… Теперь тяжесть его измены давила так, что было нечем дышать.
Да, он чувствовал, как её взгляды питали его эго, как её внимание заставляло его ощущать себя значимым. Но спать с ней? Нет. Он никогда не собирался заходить так далеко. Но зашёл, идиота кусок.
Он хотел жену. Он любил жену. Только её.
Не дай Бог Ирина узнает! Эта мысль сдавила грудь железными тисками. Алексей не был уверен, что её любовь выдержит такой удар. Она не простит. Он бы сам не простил.
Он принял решение. Никто никогда не должен об этом узнать. Нужно было разорвать с Марией все контакты. Уволить её к чертям собачьим. Прямо сегодня. Без объяснения причин.
Он сотрёт это событие из своей жизни. Выбросит. Как грязную, порванную страницу, которую нельзя оставить в книге. Нужно избавиться от Марии. Раз и навсегда. Любым способом.
Алексей и Мария встретились в фойе отеля через два часа. Между ними висело тяжёлое, удушающее напряжение. Никто не произнёс ни слова о том, что произошло прошлой ночью. Мария украдкой наблюдала за ним, но он даже не удостоил её взглядом. Ему казалось, что если он посмотрит на неё, то не сможет сдержать эмоций — злости, отвращения, стыда. Всё перемешалось в один комок внутри него.
Они доехали до аэропорта без единого лишнего слова. Мария сидела рядом, но Алексей делал вид, что не замечает её присутствия. Он был в ловушке собственных мыслей. Сжимая в руке телефон, он чувствовал, как всё внутри него скручивается в тугой узел.
В самолёте он откинул голову назад и закрыл глаза, но сна не было. Только бесконечный внутренний диалог.
Говорить или нет?
Ему казалось, что он уже тысячу раз провёл этот разговор в голове. Он мог бы признаться, покаяться, попросить прощения. Ирина всегда ценила честность. Между ними никогда не было секретов. Именно это и держало их брак — доверие, чистота, прозрачность. Но выдержит ли их любовь это испытание?
Это была его ошибка. Мерзкая, отвратительная ошибка. Он не хотел этого. Не планировал. Не искал. Он был пьян, отключился. Разве можно рушить семью из-за того, что даже не было осознанным решением?
Но измена есть измена.
Алексей сцепил пальцы в замок, едва сдерживаясь, чтобы не выругаться вслух. Он не был тем человеком, который изменяет. Не был, пока не стал.
Нет. Он не скажет. Не потому, что боялся осуждения. Не потому, что хотел скрыться. А потому, что правда не исправит случившегося. Она только разрушит всё. Её любовь. Их семью.
Ириша добрая, понимающая, любящая. Но никакая любовь не выдержит тяжести предательства.
Он выбрал молчание.
Самолёт начал снижение. Совсем скоро он увидит жену. Посмотрит ей в глаза. И ему придётся научиться жить с этим грузом на душе.
Алексей поехал домой, не заезжая в офис. Мысли путались, возвращаясь к последним суткам, к его измене, к его решению молчать. Он представлял, как зайдёт в квартиру, увидит её — свою Иришу, крепко обнимет, вдохнёт знакомый запах волос, наконец-то почувствует себя дома. Тёма выбежит навстречу, он возьмёт Анютку на руки, уткнётся носом в пушок на её голове, вдохнёт её сладкий детский запах, а Ирина тихо рассмеётся, наблюдая за ними. Всё снова станет нормально.
Но когда он открыл дверь, реальность врезалась в него со всей силой.
В квартире царил хаос. Вещи валялись как попало, двери шкафов распахнуты, на полу детская куртка, словно сорванная с вешалки в спешке. На столе — чашки с недопитым чаем, остатки еды заветренные в тарелке. Но самое страшное — тишина. Звенящая, давящая.
Алексей застыл, пытаясь осмыслить происходящее. Ощущение, что из его дома вырвали само сердце, растеклось ледяным ужасом по телу. Что-то случилось. Что-то страшное.
Он бросился в спальню —
