постель смята, но пуста. В детских комнатах та же картина. Одеяла скомканы, несколько игрушек разбросаны на полу. Главное — их здесь нет. Ни Ирины, ни детей, ни Софии. Они ушли. Но куда? Почему так срочно? Почему не позвонили?
Внутри похолодело. Что-то случилось с Анютой? Они… в больнице? Он попытался не поддаваться панике, но тревога вспыхнула внутри с новой силой. Он схватил телефон, с силой нажал на вызов. Один гудок, второй, третий… Она не отвечает. Он снова набрал номер. Пустота.
Грудь сдавило, в висках застучало. Он пытался дышать глубже, но вместо воздуха в лёгкие проникал страх. Попытался дозвониться до Софии. С тем же успехом. Почему они обе молчат? Он набирал сообщение за сообщением, но экран оставался пустым, ни одного входящего сообщения. Сердце колотилось так сильно, что, казалось, грохочет на весь дом. Если они в больнице, то, возможно, связи нет. Или… нет. Нет. Только не это.
Он трясущимися пальцами набрал номер отца. Вызов. Долгая пауза, потом:
— Алло, — голос отца был спокойным, но в нём чувствовалось напряжение.
— Пап, ты не знаешь, где Ирина с детьми? — его голос предательски дрогнул.
Короткая пауза.
— Приезжай, — сказал отец, и связь оборвалась.
Алексей смотрел на экран, не в силах сдвинуться с места. Холодный страх разливался по его телу.
Глава 14
Алексей подъехал к родительскому дому, едва помня, как оказался здесь. В груди бушевал ураган, пальцы сжимали руль так сильно, что побелели костяшки. Когда он заглушил двигатель, его взгляд сразу упал на фигуру на крыльце.
Отец сидел на ступеньках, медленно куря сигарету. В сером свете утра его лицо казалось осунувшимся, тени залегли под глазами. Алексей не помнил, когда в последний раз видел его с сигаретой. Отец бросил много лет назад. Бросил ещё тогда, когда ему впервые сказали о высоком давлении. Разве что в самый тяжёлый момент своей жизни — после смерти деда.
Сердце грохотало в груди. Он выскочил из машины, взлетел на крыльцо.
— Пап! Где они? — голос сорвался, прозвучал хрипло.
Отец глубоко затянулся, выдохнул дым и стряхнул пепел в сторону.
— Где Ирина? Где дети? — он шагнул ближе, но отец не сдвинулся.
— Знаешь, сынок, — бросил тот, делая новую затяжку. — Если выбирать между тобой с твоей шлюхой и между твоей женой с внуками… Мы выбираем Ирину.
Алексей отшатнулся, как от удара.
— Папа, ты… Пусти меня в дом! Мне нужно с ней поговорить!
Отец даже не пошевелился. Только поднял взгляд, и в нём было нечто такое, что Алексей почувствовал — его не пустят.
— Ты уже всё сказал, сынок. Там, в своей гостинице. Оставь её в покое. Она кормящая мать.
Раздался топот по ступенькам, и прежде чем Алексей успел среагировать, дверь резко распахнулась, и София вылетела на крыльцо. Её глаза вспыхнули яростью, а в следующую секунду её ладонь со всей силы врезалась ему в щеку. Звонкий удар отозвался в голове гулким эхом.
— Ты, ты просто…! — её губы задрожали, и она едва сдержала слезы. — Ты вообще понимаешь, что натворил⁈
Алексей отступил на шаг, глядя на сестру. Она никогда так с ним не говорила. Никогда.
— Соф… — начал он, но она лишь стиснула зубы, глядя на него с отвращением.
— Заткнись! — сорвалась она. — Я была там! Я видела, как пришло видео Ирине! ВИДЕО, Лёша! Где ты валяешься в кровати с этой… с этой тварью!
Видео?
Холодная волна ужаса прошлась по спине.
— Какое видео? — выдохнул он.
— Какое? Ты издеваешься⁈ — София сорвалась на крик. — Ты хоть представляешь, каково было Ирине это видеть⁈ Как она плакала, задыхаясь, дрожащими руками прижимая Аню к груди⁈ Ты уничтожил её, Лёша! Раздавил, растоптал, похоронил то, что между вами было! Как ты мог, Лёша? Как ты мог так с ней поступить⁈
Она сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Её трясло от злости.
— Держи эту свою двуличную суку подальше от меня! Я клянусь, если я её ещё раз увижу, я… я её придушу! Своими руками!
Её голос сорвался, она зарыдала. Отец обнял её за плечи, прижал к себе и увёл в дом.
Дверь закрылась за ними. Алексей остался один. Он медленно сел на ступеньки крыльца, глядя в землю перед собой, ощущая, как в груди разливается ледяная пустота несмотря на жару летнего утра. Ветер пробежался по крыльцу, зашуршал в кронах старых деревьев. Тело не слушалось, ноги словно налились свинцом.
Отец вышел из дома спустя несколько минут, вздохнул и сел рядом. Некоторое время они молчали.
— Как ты умудрился всё похерить, — наконец произнёс отец. В голосе не было злости, только усталость.
Алексей не мог поднять на него взгляд, потому что знал, что увидит там. Разочарование.
— У тебя было всё, сынок. Всё, что нужно мужчине. Женщина, которая тебя любила. Дети. Дом. Семья. И ты это всё просрал. Ради чего?
Грудь стянуло. Горло пересохло.
— Я… я заигрался, — выдавил он. — Вовремя не пресёк.
Отец покачал головой.
— Да уж, хорошо хоть понимаешь. Ты слишком легко шёл по жизни, Лёша. Всё тебе доставалось без особых усилий: Ира, семья, бизнес.
Алексей провёл рукой по лицу.
— Кто она вообще такая? Нужно разобраться? — спросил отец.
— Я с ней разберусь. Позвоню Сергею. Он предупреждал… — Алексей вздохнул. — Надо было сразу его слушать.
Отец покачал головой.
— Ну, если уж даже ты это понял, значит, совсем хреново. Что ж ты раньше не прислушался? Думал самый умный? Сергей — мужик опытный, плохого не посоветует. Он стреляный воробей, эту девицу за версту небось почуял…
— Знаю… — глухо ответил Алексей.
Молчание повисло между ними, густое, давящее. Отец снова вздохнул, покачал головой.
— София привезла Ирину к нам под утро. Они с матерью её уложили, дали валерианку, чтоб она хоть немного поспала. У самой матери сердце прихватило, корвалолом залилась и теперь отлёживается.
— Тёмка чуткий мальчик. Чувствует, что что-то не так. Весь день вьётся возле мамы. Даже конструктор свой забросил.
Эти слова больно кольнули Алексея. Он представил, как его сын смотрит на мать, как пытается понять, что случилось.
Боль, разочарование, вина — всё смешалось внутри, образуя тяжёлый ком в горле.
— София, сам видел, в ярости. Тоже купилась на слезливые истории и милую мордашку. Еле удалось её успокоить — телефон и планшет пришлось отобрать, а то уже планировала с подругами свою «акцию возмездия». Хотела устроить твоей… неприятности, так сказать. Пришлось внушать ей, что мстить бесполезно. Но, знаешь, Лёша… Её можно понять. Она в шоке. Ты был для неё героем.
