повод вернуться.
— Черт! Энди! Не думал, что все так выйдет…
— И слава богу, потому что оно и так, и так так бы вышло.
— Куда ты поедешь?
— Не знаю, но точно не в сторону Литл Рока.
А потом помолчал немного и тихо произнес:
— Береги его.
Накрапывал мелкий дождь, и внезапно помутневшее небо начало судорожно комкать день. Оно темнело, словно призывало вечер, стараясь скрыть свою печаль.
— Ну, вот. Давай прощаться, а то уже и погода не выдерживает этих размазанных соплей.
Они обнялись. Стив прижимал к себе Энди и чувствовал, что сейчас отпустит, оторвав кусок себя.
— Обещай, что будешь себя беречь, — Стив говорил, стараясь не смотреть Энди в глаза.
— Я люблю тебя, Стив. Я хочу, чтобы ты знал это.
— И я тебя. Думаю, ты и так это знаешь.
— Обещаю, — ответил тот, отвернулся и быстро пошел к мотоциклу.
Шон не мог шевельнуться, и лишь молча смотрел, как парень седлает мотоцикл. Весело забурлил мотор. Энди надел шлем и помахал рукой. Такой привычный жест. Парень, словно и не прощается. «Мальчик» дернулся, выпустив кольцо сизоватого дыма, и сорвался с места.
— Только выживи, Энди, — прошептал Шон.
— Ни хрена я не собираюсь! — почти крикнул парень, но рев проглотил слова. — Прости, Стив! Я солгал тебе!
Энди остановился перед светящимся дорожным панно. Схема с трезубцем стрелок. Налево в стольких-то километрах что-то. Направо — еще что-то. А вот прямо... Литл Рок. Триста пятьдесят километров.
— А ты прав, Рой. До последней капли крови прав. Я проститутка. Эти годы… все, что у меня было… что я ел или носил, заработано этим ремеслом. Но и я прав. Моим первым клиентом оказался ты. Жаль, что я тогда не знал об этом, а ты знал. Ты всегда об этом знал. Может быть, проститутки и бывают бывшими, но это не я, потому что знаю истинную цену любви, будь она со скидкой или без.
Энди смотрел на указатель и чувствовал, как тонет в обиде. Он, словно находился в камере, которую заполняют водой. Холодной, бурлящей, с осколками колотого льда. Вот ее уровень достиг коленей, паха, груди... Еще немного, и она сомкнется у него над головой. Бесполезно барахтаться. У него все равно не хватит сил. Что толку пытаться хватать последние глотки воздуха, когда ноги намертво приколочены ко дну?
— Ну, что? — оскалился Энди, заставляя мотоцикл зайтись приступом рева. — Посмотрим, какие ветры все еще ходят во мне, и так ли я бессмертен, как обещал старый оджибве? Джек! Что там у нас с соколиными полетами?! Не всякий ветер, говоришь, меня поднимет?! Так я заставлю его! Где ты, старая?! Выходи ко мне на свидание?! Я свободен! Всем все отдал! Никому ничего не должен! Я много раз играл с тобой, но это так, шутки! Не побоишься встать на моем пути еще раз?! Дава-а-ай, посмотрим, кто первый догонит второго?! Я тебя?! Или ты меня?!
Удивительная вещь время. Бывает резиновым до бесконечности. Минута, и в нее втискивается огромный кусок жизни. Десять — и проходит целая жизнь. Двадцать — это уже почти вечность. За эти двадцать минут Стив миллион раз и в миллионе вариаций продумал, что сейчас скажет Маккене. Он почти задохнулся в ленте собственных выкладок, но она, как бегущая кинопленка, продолжала монотонно наматываться на внутренний платтер. Шон распахнул дверь, готовый с порога схлестнуться с Маккеной, но Рой даже не повернул в его сторону голову. Он продолжал сидеть за столом, бесполезно разминая пальцами уже не первую сигарету. Стив обошел стол, наклонился, опершись кулаками о столешницу.
— Ну что? — начал он, когда Рой наконец поднял на него глаза.
— Не надо. Не трать слова понапрасну. Я согласен со всем, что ты скажешь.
— Не хочешь мне ничего объяснить?
— Нет.
— Что ж. Тогда у меня к тебе один единственный вопрос, потому что после того, что он претерпел и сделал для тебя, именно этого я и не могу понять. Как ты смог от него отказаться?
— Хоть ты и не поверишь, я не смог. Я люблю его больше всех на свете, больше этого самого гребанного света. Все, что я смог — это лишь помочь ему отказаться от меня.
Стив молчал, глядя Рою в глаза, и видел в них тонны текста того, что сейчас чувствовал Маккена.
— Воистину, — обреченно произнес Шон, — чтобы умереть, надо убить того, кто тебе дороже всего.
(1) Первые слова режиссера Рассела Малкэхи, когда он прилетел на съемки сериала «Queer as folk».
(2) Фраза исполнительного продюсера сериала «Queer as folk» Дэниэля Липмана, как первое впечатление от встречи с исполнителем главной роли Г. М. Харолдом. (П. Рудитис «Queer as folk» the book).
(3) Если ты видишь полет ангела, помаши ему на прощание (англ.). Kelly Family «Angels flying».
(4) Я ошибся, она была права — ты ангел (англ.). Kelly Family «Angels flying».
Часть 5. WHAT IS IT ABOUT YOU?
3. 5. WHAT IS IT ABOUT YOU? (О чем это вы?)
Сноу. Как кость в горле. Как шип в стуле. Как лопнувшая пружина в матрасе. Словно только что из постели, в молочно-голубой рубашке навыпуск, светлых джинсах, кроссовках. Лицо скрыто чуть затемненными очками и несколькодневной небритостью. Он элегантен, немного небрежен и… нет, он довольно небрежен, до одури элегантен и раздражающ. Мог ли кто-то лучше сыграть эту роль? Рой гонит от себя мысли, потому что… он вынужден это признать — не мог. Это — как в морге. Кто-то раздел тебя, разобрал, покопался внутри и вновь вернул все на место. Только после этого стало как-то неудобно. Ты перед ним такой, как есть. Голый. И он это знает. Сейчас Сноу сделал то же самое, только проник гораздо глубже, чем мог ожидать Маккена. Джим обследовал каждый его орган, каждую связку костей, каждую луковицу волос. Он даже взглянул на мир изнутри Роя, его же глазами. Энди… Черт возьми!
— Должно быть, — начинает Маккена, когда что-то горячее и липкое переливается через внутренний край, — он должен неплохо выглядеть, стоя на коленях?
— Должно быть. Не знаю, — машинально отвечает Энди, не особо вникая в вопрос. Он даже не задумался, какой пласт ила всколыхнул в Рое.
Он рассеян. Ему интересно, что там говорит Сноу. А Рою не интересно. Он предпочел бы этого не слышать. Но вновь серебристые лисицы, и он, как назло, вслушивается.
— Энди, я не понял…
— Спроси его сам. Пойди, проверь. У тебя не должно быть с этим проблем.
— А у тебя?
— У меня проблемы только с тобой и преимущественно на ровном месте в самое неожиданное время. Я говорил тебе и, кажется, не один раз — на свете несметное множество прекрасных мужчин. Они бывают идеальными, темпераментными, да, и просто восхитительными. Не хочу, чтобы ты себе льстил, они еще бывают и много моложе тебя, но… На свете есть и определенное ограниченное количество непонятных извращенцев, предпочитающих мужчин с дурным характером, не очень аккуратных и уже не совсем молодых, к тому же, почему-то неуверенных в себе и ревнивых. Согласись, не самый привлекательный набор. Ты никогда не думал, почему эти извращенцы все же предпочитают это? Не мучайся. Отвечу сразу. Потому что этим извращенцам не нужны молодые, идеальные, темпераментные и восхитительные мужчины. Одного из них ты знаешь, и можешь быть спокоен — у него это хроническое. Прошло уже немало времени, чтобы, наконец, понять — это не лечится.
Ведущий тем временем пытался препарировать Джима Сноу. Зал заметно оживился, разразившись потоком записок с вопросами, адресованными полюбившемуся актеру. Джим был убедителен, но не откровенен. И опять эти бесконечные „ну, ты понимаешь“. Это сведет с ума кого угодно. Рой не совсем расслышал вопрос, поэтому ему пришлось довольствоваться лишь ответом.
— „Я думаю это здорово, что главными героями стали мужчины, ведь в основном сериалы снимают про женщин. Мы бросили вызов однотипному, однобокому кино. Хорошо, что тут показаны чувства мужчин, ведь сериал не только о сексе…“
— Как вам кажется, — с чувством глубокого знания спросил ведущий, — правильно ли закончился сериал для вашего персонажа?
— „Я никогда не играл роль, которая длилась бы так долго. И у тебя появляются собственные идеи о том, кем является твой персонаж, он начинает становиться частью тебя, ну, вы понимаете. Но нельзя было сделать то, чего мне хотелось, просто не хватало времени… Он принял решение, когда был моложе, что ему всё равно, его не волнует то, что он одинок. Потому что
