Там работа кипит: смотрят в 2 подзорные трубы. Только и слышен голос наблюдающего: – Показался японский эскадрон; люди слезли, ищут брода. Идет батальон пехоты, везут понтоны, спустили белую лодку на воду, доехали до средины. Наши в них стреляют, наших мало. Японцы сразу спустили 5 понтонов, плывут, пристали к берегу, наводят мост.
Все в этом роде. А по телефону сейчас же передают в штаб нашего корпуса и по гелиографу разговаривают с 10-м корпусом. Мы смотрели в бинокли: плохо видно. Я подошел к подзорной трубе. Она замаскирована от неприятеля воткнутыми в землю ветвями. Смотрю и ясно вижу японцев, их движения и то, как они строят мост на белых лодках. Через 40 минут навели уже мост и повезли по нему орудия. С позиции японцев раздались в нашу сторону 2 пушечных выстрела. Далеко до нас не долетели их снаряды. Офицеры говорят, что нас, вероятно, заметили японцы и как бы не пристрелялись. Тогда все мы, посторонние, стали обратно спускаться вниз. На горе стоят наши 4 осадных орудия.
Очень интересно было смотреть. Видны все снаряды по всей линии; видно, как они падают, как рвутся, как горят деревни. Виды открываются почти на 50 верст. На гору ведет конно-железная дорога, по которой везут орудия, снаряды.
Возвратились благополучно. Больше не пойдем: и трудно, и опасно. Теперь можно успокоиться: видел и неприятеля, и бой собственными глазами и на близком расстоянии. Описывать сражения и касаться их результатов не буду: в газетах можно прочитать. Мы получаем «Манчжурский Вестник Армии», и понятно, с каким нетерпением ждем его и читаем.
Вечером разразилась гроза, и звуки пушечной пальбы слились с раскатами грома, а огни пушек и снарядов сливались с блеском молнии. И получилась такая фантастическая картина, что, при всем ее ужасе, не хотелось отвести от нее глаз. Долго смотрели мы на это потрясающее зрелище. Ночь прекратила бой, и мы улеглись.
19 и 20 августа
Утром в штабе корпуса сказали нам, что вчера вечером был страшный натиск японцев, но нападения отбиты, и 2 их батальона подняли руки вверх и сдались. Пленных японцев уже отправили в Харбин.
Бой все идет и настолько близко от нас, что мы ясно слышим свист снарядов. Что-то решительное происходит. У нас в 3-м и 5-м эскадронах 4 солдата ранены. Разъезд из 3-х солдат 3-го эскадрона наткнулся на японский секрет. Наши шашками 2-х зарубили и сами были ранены. Горы, у которых мы стоим, буквально курятся от выстрелов и снарядов. Гром пушечной и ружейной пальбы непрерывен. В Козловском полку, что из Курска, осталось всего 400–500 человек. Вчера весь день мимо нас несли и везли раненых, а многие и сами шли. Ужас! Потрясающее зрелище! Господи, прекрати же кровопролитие!
21 августа
Бой продолжается. Совсем близко рвутся снаряды. Их свист и вой теребит нервы. Ляоян в огне и дыме: снаряды падают туда. Станция, церковь, в которой я молился, – все разрушено, горит. На платформе убиты 2 сестры милосердия, доктор, офицер. Китайцы с плачем бегут по линии железной дороги. Тянутся обозы; на мостах столпотворение вавилонское.
Мы с командиром полка влезли на невысокую сопку, в которую еще не попадали снаряды, и оттуда смотрели на бой. Вокруг, подковой, верст на 25 все грохот ружей и пушек, дымки, огни. Ужасное зрелище!
Ночью японцы внезапно напали на наши полки верстах в пяти от нас, и произошла небольшая паника, но скоро наши оправились и сбили японцев. Эскадроны нашего полка очень хорошо держат себя в бою и не только не предались панике, но даже сдерживали бегущих, останавливали и возвращали назад.
Рано утром 3-й и 4-й эскадроны ходили осматривать позиции, захватили японскую амуницию: одежду, 7 винтовок и перевернули их котлы с варившимся мясом.
Все атаки японцев нашими войсками отбиты. Японцы понесли огромные потери; да и у русских с 12 по 22 августа выбыло из строя не менее 15 тысяч человек.
Пришло известие, что японцы пошли спешно к Мукдену; значит и нам, дабы не быть отрезанными, нужно идти туда же. Действительно, пришел приказ ген. Куропаткина отходить. И вот мы покидаем Ляоян, направляясь на Мукден. В 4 часа дня мы двинулись на деревню Латотай, чтобы оттуда проехать в Янтай и далее. Лошадь моя заболела, и ее ведут в поводу. Я хотел ехать на маленькой белой китайской лошадке, которую мне подарил корнет Романов; но ее еще выезжают, и я сел в лазаретную линейку. Но в ней так тряско, что я не выдержал, вышел из нее и последние 3 версты до Латотая шел пешком с саперным батальоном. Ночевали в фанзе покойно.
Еще в Ляояне полковник Ванновский подарил мне на память японский штык-тесак в металлических ножнах на прекрасном ремне. Думаю сохранить его и привезти по окончании войны домой.
22 августа
Господи! Какой сегодня скорбный день! День отступления целой армии! Вчера мы и не подозревали, какой опасности подвергались. Японцы могли прорваться, и тогда меня, вероятно, не было бы сегодня на свете. Была критическая минута, но наши удержались.
Утром встали рано. Нужно проехать до Янтая 16 верст, но, когда идет армия, то эти 16 будут равны 60 верстам. И, действительно, на место ночлега мы приехали в 15.30. Я ехал на козлах двуколки; завтра же поеду на «китайце».
Боже мой, какие картины видел я! Вовек не забуду. Наш корпус назначен охранять отступление всей армии; поэтому наш обоз идет почти последний. Приятно сознавать, что сзади близко японцы? Подъезжаем к железной дороге. На пути стоят 2 товарных поезда из Ляояна. Они наполнены пушками, ранеными. Всех раненых не могли поместить, и потому параллельно с железной дорогой идет обоз из китайских арб, на которых по 2 страдальца. Как взглянул я на них: кровь, воспаленные глаза, бледные лица, раны, стон, то не выдержал, и слезы покатились из глаз. Несут кроме того на носилках, здоровые солдаты везут раненых в ручных китайских тележках. Поезд охраняется батальоном пехоты, тут же несколько вагонеток, наполненных солдатскими вещами; их подталкивают пехотинцы. Кругом пути ужасное пламя: горят станционные постройки, склады, будки; рвут мосты; по дороге валяются только что павшие быки, лошади. Ужас! Внутри какая-то дрожь, на устах молитва. Ах, война, война! Наконец справляюсь с собой; стыдно поддаваться скорби; начинаю шутить. А Ксенофонт рядом одно твердит: «Ах, хоть бы раз посражаться, а то на позиции были, а выстрелить разу не пришлось».
Подъехали к ст. Янтай, на которой 17 июля высадились. Все вокруг буквально кишит от обозов: такая
