думаю… — я вдруг не выдержал и расхохотался.
— Что такое? Вы мне не верите? — возмутился Думерг.
— Вовсе нет, — я взял себя в руки. — Просто буквально несколько часов назад я получил отчет от мобильного отряда, который отходил в сторону Инкоу и столкнулся с необычными японскими частями.
— Те самые? Большие потери? — Огинский быстро оглянулся на французов, мол, стоит ли продолжать при них, но я только головой покачал.
Некоторые новости стоят того, чтобы раскрыть их как можно скорее, тем более сейчас и компания подобралась подходящая.
— Значит, вы уже сражались и… Судя по вашему поведению, все закончилось хорошо, я прав? — Пикар первый понял, что к чему.
— Они просто построились перед боем, — начал я и замолчал, давая собеседникам оценить ситуацию.
— И что? — Думерг еще не понимал.
— Просто в поле? — выдохнул Огинский.
— Не совсем, конечно. Позиции подготовили, прикрыли их пушками, застрельные команды пустили, но… Их солдаты словно ожидали, что мы будем с ними целый день с пары километров перестреливаться. А Врангель их просто отвлек, Брюммер подкатил пушки… Две целых батареи потеряли в итоге — жалко, но от их пехоты за эти десять минут осталось меньше половины. Другая просто побежала, и там не так много вариантов было. Особенно когда паника и…
Вот про то, что мы в таких случаях отстреливаем офицеров, я говорить вслух не стал.
— Тачанки! — Огинский тем временем догадался, чем все закончилось.
— Славский подловил их на отходе. Если бы у наших не было такого дефицита патронов, то так бы всех там и положили, но в итоге решили, что нам хватит и текущих потерь, и оставленного обоза. Кстати, теперь я понимаю, откуда там было столько денег, — я улыбнулся. — Зарплата тех самых наемных специалистов. Что ж, теперь она достанется тем, кто доказал, что на самом деле ее достоин.
— А ваши потери? — Думерг закусил губу. — Сколько вы потеряли?
— Два десятка раненых из артиллерийской обслуги.
— А убитых?
— Нет убитых. Я же сказал, враг уж слишком хорошо подставился, а в ближний бой мы не полезли.
После этого французы переглянулись и молча начали собираться. Кажется, случайная рекламная кампания наших новых возможностей вышла на славу. Пусть теперь думают, обсуждают и… Готовятся платить! Если до этого некоторые могли питать иллюзии, что настоящим европейским армиям этот азиатский опыт не так уж и нужен, то теперь от них остались лишь жалкие ошметки.
И то ли еще будет, когда я доберусь до Инкоу. Если наш план сработает, то японцев и всех остальных невольных зрителей будет ждать большой сюрприз!
Глава 9
Я видел карты Инкоу, я слышал, и не раз, детали операции Хорунженкова, но вживую это все-таки выглядело немного по-другому. Не так, как я рисовал себе в голове… Петля Ляохэ и выросшие на ней словно на ветке старые китайские деревни. Слева направо. Сначала совсем небольшая, всего на 8 домов, Кизаугоу. Потом чуть больше, уже на 10 домов каждая, Дугуаньшунь и Хоуюфань, между которыми чуть вдали расположилась железнодорожная станция. Следом Нюдхятун, уже в два раза больше, и, наконец, Чентуйцзы, плавно переходящая в окраины самого Инкоу.
Когда враг не ждал нашего появления, можно было действовать быстро, сейчас же японский генерал не стал отсиживаться в городе и выдвинул свои позиции вперед, перекрывая всю береговую линию. Очень разумно. Запрись японцы в Инкоу, и это сразу развязало бы мне руки, а так придется действовать последовательно.
— Что думаете? — спросил я своих офицеров, подъехавших ко мне на наблюдательную позицию.
— Если бы у нас был кавалерийский налет, — первым заговорил Врангель, — то я бы бил в стык между Дугуаньшунь и Хоуюфань, прямо по станции. Смотрите, перед ними лес, под прикрытием которого можно было бы подойти поближе. Стык позиций — очевидно, слабое место. Ну и, прорвавшись до железной дороги и складов, можно сразу пожечь очень много японских припасов. А если повезет, и они ринутся ее отбивать, то уже мы сможем поработать от обороны и замахнуться на что-то большее.
Я мысленно кивнул… В моей истории по такой вот схеме и пытался действовать Мищенко, когда Куропаткин впервые за всю войну решил отправить кавалерию в крупный рейд по тылам противника. Тогда японцы отбились, не хватило казакам запала и опыта на пехотную операцию, но да у нас возможностей-то побольше будет.
— … но так как у нас не налет, — продолжал тем временем Врангель, — то ничего лучше нашего изначального плана в голову и не приходит.
— Нам бы, конечно, еще натурные испытания провести, — задумался Афанасьев. — С другой стороны, взрыватели точно работают, пороха у нас достаточно… Если штурмовики зачистят фланги, то мы свое дело сделаем.
Я посмотрел на Шереметева с Мелеховым. Они только сосредоточенно кивнули — вот и хорошо. Пусть реальность и добавила деталей, но каких-то проблем для главного плана никто не видел. Можно было начинать.
— Не торопитесь, — подчеркнул я в последний раз. — Помните, главное, сделать не быстро. Главное, сделать вовремя!
Я крепко пожал руки каждому из своих офицеров, и те разъехались по своим частям. В 6:30 утра с первыми лучами солнца заработали две тяжелые батареи, сведенные в единый кулак. Мы били из-за пределов дальности легких полевых пушек Арисаки. Стоящие в бухте корабли могли бы нас накрыть, но вот попасть по тем, кого не видишь, да без наводчика — совсем не просто. А тем временем наши 40-килограммовые снаряды один за другим перекапывали японские позиции на их левом фланге в Кизаугоу.
Через полчаса от 8 старых фанз просто не осталось и следа: если там и были оборудованы какие-то позиции, то мы сровняли их вместе с защитниками. Через два часа казалось, что на месте деревни нет ничего кроме чистого поля.
— Шереметев спрашивает… — передал Чернов. — Может, штурманем?
— Отставить шутки, — я покачал головой.
Сейчас было не время для штурмов, сейчас было время копать. И под прикрытием обстрела сразу четыре железнодорожные роты, сменяя друг друга, километр за километром возводили насыпь для будущей дороги. Насыпь не в том смысле, что мы неожиданно решили именно сейчас построить тут что-то на века. Сама-то дорога, как и обычно, пойдет прямо по полю, а вот гора земли между ней и японцами поможет прикрыть ее
