мысли были бы изменой. Если мне будет позволено напомнить, – тщательно подбирая слова, продолжил Карпас, – имперские законы однозначно запрещают любые торговые операции с пиратским островом, а уж за продажу железа для драккаров… пожизненная каторга. Новый начальник Департамента полиции – господин Меркулов – не кажется человеком, который допустит на своей территории подобное.
Посредник заерзал – будто ему вдруг стало неудобно сидеть.
– Да и пираты – они пираты и есть: обманут, ограбят и не постесняются, знаете ли! В то время как с нами ваш доверитель ничем не рискует: ни преследованием господина Меркулова, ни судебным разбирательством, кому принадлежит железо…
– Хотя разобраться бы надо! – воинственно буркнул Гунькин. – Но некогда, паровозы не ждут.
– Увы, при всем нашем желании, мы никак не сможем выплатить названную сумму. Не только я, но даже и «Общество Путиловских заводов» просто не сможет вынуть ее из дела!
– Три… – для надежности хлопая кулаком по столу, припечатал Гунькин. – Три процента!
– Мой доверитель позволил мне спуститься до семи, – после недолгой паузы разлепил губы посредник.
– Пять! – немедленно влез Гунькин.
Тот не ответил, а в очередной раз стал подниматься.
– Мы вас не обманываем! – Карпас очень старался не допустить испытываемое им отчаяние в голос. – Чтобы показать нашу честность, я вынужден сознаться, что и семь процентов – шестнадцать тысяч рублей…
– Шестнадцать восемьсот, – педантично напомнил посредник.
– Шестнадцать восемьсот, – покорно согласился Карпас. – Нам тоже с ходу взять неоткуда! Оформление кредита займет время, а ведь ваш доверитель, хоть и грозит отказаться от сделки с нами, но кажется, предпочел бы уладить все… быстро? – Он остро поглядел на посредника и наткнулся на совершенно нечитаемый, мертвый взгляд. Эк лицо-то держит – и где только такого взяли! – Но я позволю себе предложить выход, который устроит всех. Ценные бумаги!
Посредник промолчал. Он молчал и молчал, будто прислушиваясь к чему-то в отдалении, и наконец разлепил брюзгливо поджатые губы:
– Ценные бумаги Путиловских заводов?
– Нет! – выпалил Гунькин. – Местные железо потеряли – им и возвращать.
– Вы получите пакет ценных бумаг «Южно-Русского Днепровского металлургического общества», стоимость которых в течение двух – самое большее трех лет достигнет шестнадцати тысяч рублей серебром. Ваш доверитель сможете продать их… или оставить, и тогда в следующие два-три года их стоимость удвоится!
– Это вы меня хотите на два, а то и три года к благополучию ваших заводов привязать? – вдруг совершенно живо и довольно-таки эмоционально вскричал посредник, и глаза его из тускло-серых вдруг стали карими, а потом и вовсе черными. Сплошняком, без белков! И тут же все исчезло. – То есть… моего доверителя…
«А этот его… доверитель… кажется, изрядно о себе мнит, если полагает, что кому-то может захотеться привязать его к заводам, – подумал Карпас. – Любопытно, на пустом ли месте подобное самомнение? Или… не на пустом?»
– Чтоб виталийцам продать, ему еще дольше ждать придется, потому как мы все рынки отслеживать станем, – вмешался Гунькин. – И ежели где какая неучтенная партия железа появится, немедленно сорвем сделку!
– При контрабандной продаже вы тоже получите изрядно меньше, поверьте моему опыту. Выбирайте, сударь: или не такая уж великая сумма разом и риск стать жертвой хоть полиции, хоть контрабандистов… или чистое, законное состояние в течение двух-трех лет, – закончил Карпас.
Посредник снова задумался, замерев на стуле в абсолютной, будто неживой неподвижности. Потом вздрогнул, как очнувшись:
– Мой доверитель согласен: если пакет бумаг будет таким, чтобы самое большее через три года вышла сумма в двадцать четыре тысячи.
Гунькин и Карпас переглянулись, помолчали. Карпас согласно наклонил голову. Гунькин душераздирающе вздохнул, нервно покрутил стакан с лимонадом, вздохнул еще раз… и тоже кивнул.
На лице посредника не отразилось ничего – ни радости, ни торжества. Он просто поднялся и снова собрался уходить.
– Погодите! – запротестовал Гунькин. – А как… когда вы отдадите наше железо?
Посредник снова задумался, едва заметно шевеля губами, будто советуясь сам с собой.
– Сколько времени вам нужно, чтоб подготовить ценные бумаги? – наконец спросил он.
– На чье имя прикажете выписывать? – осторожно поинтересовался Карпас.
Посредник в очередной раз замер и с неожиданной неуверенностью ответил:
– Пусть будут… как это… на предъявителя? Без имени. Такое возможно?
– Конечно! – вдруг с энтузиазмом вскинулся Гунькин. – При таких условиях дня три-четыре хватит, верно, господин Карпас?
– Верно, – осторожно согласился Карпас.
– Что ж, на третью ночь ждите на пристани возле ваших складов и, если все в порядке, получите свое железо, – решительно заключил посредник.
– Сударь, если вы думаете, что сможете просто сообщить нам местонахождение нашего железа и получить оплату, то вы изрядно ошибаетесь! Мы не отдадим ничего, пока не будем уверены…
– Я выразился ясно – вы получите железо.
– Оно что, до сих пор на драккаре? Вы пригоните его прямиком к пристани? – напрягся Карпас.
– Господин Карпас, разве я спрашиваю вас, как вы уладите вопрос о ценных бумагах с другими членами правления? Пусть и вас волнует лишь окончательный результат.
«Эк он ожил! Разговорился…» – Карпас неприязненно поглядел на посредника.
– Драккар – это интересно, готландские драккары – чудо кораблестроения! Путиловским инженерам было бы весьма любопытственно, – вмешался Гунькин. – Надеюсь, его вы тоже включили в нашу сделку? А то ведь сумма-то немаленькая…
– Напрасно надеетесь, – качнул головой посредник. – У драккара есть… хозяева.
– Тогда с ними поговорим, – под нос себе пробормотал Гунькин.
– Попробуйте. – Посредник вдруг улыбнулся так, что Карпаса прошиб ледяной пот. – Честь имею, господа! – и направился прочь.
– Жуткий тип… – Не дожидаясь официанта, Гунькин налил себе уже степлившийся лимонад и залпом выпил. – Но глупый… Ну как же! – заметив вопросительно приподнятую бровь Карпаса, пустился в объяснения он. – Желание его доверителя сохранить инкогнито может сыграть с ним дурную шутку: ценные бумаги на предъявителя имеют свойство легко менять хозяев. Например, сразу после сделки. Поставим своих людей у причала… – и Гунькин многозначительно подмигнул. – Да, может, и это не понадобится – они же драккар по Днепру погонят. Сторожа вверх и вниз по течению, и мы перехватим груз раньше, чем его доставят к причалу. И ведь никто не придерется: наше железо, имеем полное право.
– Варяжские пародраккары невозможно увидеть, – напомнил Карпас.
– Для этого на них должны быть варяги! – фыркнул Гунькин и тут же застыл с приоткрытым ртом. – Полагаете, они там есть? – Он снова вытащил из жилетного кармашка часы. – В таком случае мне лучше все-таки встретиться в «Континентале» с господином Лаппо-Данилевским. Не верю я этим разбойникам!
– Я тоже. Ни этим… ни каким-либо другим. – Карпас одарил Гунькина насмешливым взглядом. – Поэтому отправил за посредником своего секретаря. Когда он вернется, мы будем знать, кто его доверитель.
И только сейчас Гунькин заметил, что столик секретаря пустует.
– Ох и пройдоха вы, господин Карпас, натуральное Иудино семя! – Он похлопал Карпаса по плечу, не замечая, как того передергивает.
Лозы на шпалерах шевелились непрерывно.
– Сударь, там это… – К столику торопливо подошел швейцар. – Секретаря вашего того… принесли.
– Что значит – принесли?
– А веткой его пришибло. Не насмерть, но… чувствительно. Оторвалась вдруг от дерева и прям по нему – хрясь! Без сознания он!
Глава 18
Приключение в мертвецкой
– Да что ты как мертв… – Митя прикусил язык. Попрекать мертвеца, что он как мертвый, было по меньшей мере глупо. – Просто поспеши! – процедил он, отчаянно стараясь не бежать – бегущий теряет достоинство и привлекает внимание.
Мертвяк торопился как мог, но мог он с каждой минутой все хуже. Сперва шагал бойко, потом его ноги принялись заплетаться, а сейчас он уже попросту ковылял.
Из проулка вынырнул Йоэль:
– Следили. Больше не следят.
Митя восхитился – мисс Джексон права, у альвов истинный дар слова!
Йоэль зашагал рядом, искоса поглядывая на Митю.
– А как… – наконец не выдержал
