учитывая последние откровения, которые мне пришлось переварить, сейчас мне бы не помешал выпивка. Я не могу выбросить из головы слова Джен — про то, что Кэш боится, и про то, как в маленьком городке жизнь становится ярче, чем она ожидала.
Со мной сейчас происходит то же самое?
— Что будешь пить? — Уайатт ставит локти на барную стойку рядом со мной.
Он вёз нас с Дюком и Райдером в город на одном из пикапов ранчо Лаки. Салли и Пэтси приехали отдельно, чтобы успеть всё подготовить. Сойер остался на ранчо, укладывает Эллу, а Кэш… я не знаю, где он.
И говорю себе, что мне плевать.
Я достаю кредитку из маленькой сумки через плечо.
— Честно? Я бы сейчас не отказалась от холодного пива. Давай я угощу тебя за то, что снова позволил мне увязаться за вами.
Сегодня утром мне удалось ненадолго оторваться от ноутбука и Bellamy Brooks, так что Уайатт снова взял меня под своё крыло: показал офис ранчо, познакомил с кузнецом — тем, кто ухаживает за ногами и копытами лошадей, а потом повёл в ангар с техникой, где объяснил, для чего нужны эти огромные машины.
Физически это не было сложно, но работа важная, и я чувствую, что узнала много нового. Пиво я определённо заслужила.
— Не обязательно угощать меня, — говорит Уайатт. — Мне было в удовольствие.
— Но я настаиваю.
Уайатт улыбается, когда барменша подходит к нам.
— Эй, Таллула. Как ты? Лодыжка уже лучше?
— Фиксатор сняли во вторник. Ещё немного побаливает, но несравнимо лучше. Полностью заслужила, полезла танцевать Cupid Shuffle, когда в меня уже улетело четыре виски. — Таллула улыбается, а потом переводит взгляд на меня. — Это Молли Лак? Моя жена столько всего рассказывала о тебе.
— Таллула замужем за Гуди, — поясняет Уайатт. — Они поженились… сколько уже прошло? Три года? Джон Би провёл церемонию прямо здесь, в Рэттлер.
— Три года и три месяца супружеского блаженства, да. — Таллула протягивает руку. — Добро пожаловать в мой бар, Молли. Мы рады, что ты здесь. Что тебе налить?
Где-то в горле поднимается приятное тепло. Я не знаю эту женщину, которая вышла замуж за юриста прямо в баре, на церемонии, которую провёл ветеринар, но она мне уже нравится.
Я пожимаю её руку.
— Спасибо тебе огромное, что меня приняли. Обожаю это место. Мне, пожалуйста, пиво Shiner Bock.
— Мне тоже.
Моё сердце тут же проваливается вниз от этого хрипловатого голоса у меня за спиной.
Я оборачиваюсь — и оно падает прямо на пол.
Кэш.
Он стоит всего в нескольких шагах, одна рука засунута в передний карман джинсов. На нём бейсболка.
Надетая задом наперёд.
Добавьте к этому его потрёпанные джинсы Wranglers и чистую белую футболку, натянутую на грудь и плечи самым умопомрачительно соблазнительным образом, и получите просто ходячее искушение.
Кэш и так чертовски хорош, когда занимается своими ковбойскими делами, тут уж не поспоришь.
Но в этом неоновом свете, в этой кепке и этих джинсах, он… эпически, неприлично горяч. У меня учащается пульс, и по телу растекается чистое, ничем не разбавленное желание.
Я сжимаю ноги, пытаясь взять себя в руки, и выпаливаю:
— Я думала, ты не собирался приходить.
Он подходит к бару и встречается со мной взглядом.
— Передумал. Ты теперь уйдёшь, Городская Девчонка?
— Уйду, если ты продолжишь так меня называть.
От него пахнет так, будто он только что вышел из душа — свежий, чистый запах мыла. Едва уловимый оттенок чего-то мятного и травяного.
Я стараюсь не обращать внимания.
Но в барах, куда я хожу в Далласе, его бы просто сожрали заживо. Буквально. И мужчины, и женщины липли бы к нему, как мотыльки на свет.
Но в Рэттлере люди вроде бы замечают его, но никто не приближается. Почему? Может, как и я, они видели его не самую дружелюбную сторону. Или… может, он уже переспал с половиной зала. Кэш часто меняет партнёров? И почему от этой мысли у меня сводит грудную клетку? Надо прекратить думать об этом.
— Ты пьёшь Shiner Bock, — говорит он, хмуря лоб, будто в это трудно поверить.
Я отвожу взгляд, кладу карту на блестящую деревянную стойку.
— Конечно. Оно же вкусное. Я как раз собиралась угостить Уайатта и себя.
Кэш отодвигает мою карту в сторону.
— Твои деньги тут не нужны. Таллула, запиши на счёт.
— У тебя тут счёт?
— Конечно, у нас тут счёт.
Таллула улыбается, откупоривая три бутылки.
— Эти парни бывают здесь… часто.
— Что она имеет в виду, — Кэш берёт у неё пиво и протягивает мне, — так это то, что Уайатт, возможно, устраивает здесь подпольные покерные игры. И люди, которые с ним играют, возможно, проигрывают столько, что этого хватает, чтобы оплачивать наш счёт снова и снова.
Уайатт молча кивает и делает глоток пива.
— Таллула получает процент с моих выигрышей.
— А если ты проигрываешь?
— Я не проигрываю. Кто-то же должен откладывать на колледж Эллы.
Кэш снова встречается со мной взглядом, поднося бутылку к губам.
— Что бы ни случилось, Риверс получит диплом.
Я делаю глоток и отвожу взгляд. Надо. Потому что если я продолжу смотреть на этого возмутительно красивого мужчину, который, судя по всему, готов на всё, лишь бы отправить племянницу в колледж, я, кажется, просто растаю.
Это мечта, которую он не смог осуществить для себя. Но он не позволит, чтобы её не осуществили его близкие.
На секунду у меня возникает странное ощущение, будто земля под ногами уходит. Кэш постоянно сбивает меня с толку. Постоянно меня удивляет. И я не знаю, что с этим делать. Ненавидеть его легко. Но если я его не ненавижу… Тогда что?
Я вздрагиваю от резкого удара по малому барабану.
На сцене Пэтси крутит в руках палочку перед тем, как группа начинает первую песню. Глядя, как она играет, я расплываюсь в улыбке. Ну конечно, она играет на барабанах. И конечно, делает это потрясающе, отбивая ритм так, будто сегодня утром не вставала ни свет ни заря, чтобы приготовить еду для десятка людей. Зак за гитарой, Салли у микрофона в роли бэк-вокалистки, скрипка покоится у неё на плече. Я не узнаю солистку и девушку с акустической гитарой, но наверняка они как-то связаны с ранчо Лаки.
Я начинаю понимать, что здесь все связаны друг с другом.
Они играют кавер на Джорджа Стрейта. Одну из моих любимых песен — It Just Comes Natural.
Может, поэтому я вдруг ощущаю твёрдую почву под ногами и начинаю отбивать ритм носком сапога.
Вот это
