У него ничего. Пустота. Словно смотришь на абсолютно спокойную воду.
Он сделал еще одну паузу, подбирая слова, пытаясь облечь в них то, что не имело названия.
— Но за этой пустотой ощущается… плотность. Давление. Словно смотришь на гладь глубокого озера и знаешь, что под ней таится что-то огромное и древнее. Что-то, что просто ждет своего часа. Словно в нем сокрыто что-то… иное. Я знал некоторых людей, что были способны скрывать свой магический потенциал, но это… это нечто другое.
Он повернул голову к Шае, и в его темных глазах на мгновение промелькнула тень той самой первобытной тревоги, которую он почувствовал там, в переулке.
— Я стоял под прицелом, но понимал, что настоящая угроза исходила не от револьвера. Она исходила от него самого.
Шая молча смотрела на него. Она поняла. Все поняла.
— Значит, отчеты — бесполезный хлам, — произнесла она с некоторой досадой.
— Именно, — подтвердил Нандор. — Либо информация устарела, либо кто-то намеренно ввел нас в заблуждение. Наш объект гораздо сложнее, чем предполагалось изначально.
Он плавно вписался в поворот, выезжая на широкий, залитый огнями проспект.
— Больше никакой слежки, — сказал он твердо. — Это бесполезно и опасно. Нам нужен прямой, но осторожный контакт. И нам следует налаживать его постепенно. Начнем с завтрашнего визита в прозекторскую.
Черный седан без номеров плавно влился в общий поток, растворяясь в мокрых отблесках ночного города.
* * *
Черный «Имперор» нес нас сквозь ночь. Я вел машину почти на автомате, мой мозг все еще переваривал события последних часов. Эльфы. Министерство. Особый Отдел…
От всей этой тянущейся не первой день канители я ощущал множество различных эмоций, среди которых были как заинтересованность с азартом человека, так и настороженность с опасениями.
Адреналин от погони еще не до конца выветрился из крови, смешиваясь с усталостью и кофеином, и эта гремучая смесь держала меня в состоянии предельной концентрации.
Тишину в салоне нарушил голос Алисы. Он прозвучал неожиданно громко после долгого молчания, вырвав меня из размышлений.
— Я никогда таких не видела, — сказала она, и в ее голосе звучало почти детское удивление. Она сидела на заднем сиденье, но подалась вперед, просунув голову между нашими креслами, словно боялась пропустить что-то важное. — Ну, в смысле, что эльфы… и что брат и сестра, да еще и так похожи. Как две капли воды.
Я искоса посмотрел на Лидию. Она, сидевшая рядом со мной, повернула голову к Алисе, и на ее лице, обычно непроницаемом, промелькнула тень снисходительной улыбки.
— Такое случается, Алиса, — ее голос был ровным, словно старшая сестра объясняла очевидные вещи для младшей. — Хоть и редко. У эльфов дети появляются не так часто, как у людей. Это связано и с их долгожительством, и с особенностями физиологии. По крайней мере так я читала в профильной литературе, которая была мне доступна.
Я усмехнулся про себя. Профильная литература. Интересно, какие еще знания скрывались за фасадом этой аристократической ледышки? Фехтование, история искусств, а теперь еще и эльфийская демография. Она не переставала меня удивлять.
— А ты что думаешь, Громов? — Алиса переключила свое внимание на меня. — Ты же тоже их видел. Они тебя не удивили? Они же… другие.
Я пожал плечами, не отрывая взгляда от дороги, на которую то и дело выбегали бездомные собаки, заставляя меня сбрасывать скорость.
— А чему тут удивляться? — сказал я. — Они ожидали увидеть одно. Увидели другое. А я… я, в принципе, догадывался, что может быть и такой вариант.
Это была полуправда. Я не то чтобы догадывался, скорее просто был готов к любому развитию событий. Жизнь, и особенно работа в морге научила меня одному важному правилу: всегда ожидай худшего, и тогда реальность тебя никогда не разочарует.
— В смысле догадывался? — не унималась Алиса. — Ты что, знал, что они приедут?
Я бросил на нее быстрый взгляд в зеркало заднего вида. Ее лицо, освещенное приборной панелью, было полно искреннего любопытства.
— Я знал, что приедет проверка, — ответил, возвращая взгляд на дорогу. — Докучаев предупредил. А то, какие они, — я сделал паузу, подбирая слова, — это было неожиданно. И еще неожиданнее было их поведение, ведь, согласись, не каждый день за тобой ставят слежку из столичного министерства.
— Но они же… не злые? — голос Алисы стал тише, почти неуверенным.
Я снова усмехнулся. Злые? Добрые? Какие примитивные категории.
— Они профессионалы, Алиса, — вмешалась Лидия, и в ее голосе прозвучали нотки уважения. — А профессионалы не бывают злыми или добрыми. Они бывают эффективными. Или нет. Эти, — она снова посмотрела в темное окно, словно видела там их удаляющийся силуэт, — создают впечатление эффективных, — но Лидия тут же хмыкнула. — Хотя тот факт, что Громов их подсек на крючок как малолеток и застал врасплох тоже кое о чем говорит.
— О чем же? — уточнила Алиса. — Я лишь вижу толику везения и находчивости.
— О том, что любого можно перехитрить и поймать на ошибке. Любого. Даже столичную проверку. Они такие же обычные существа, как и мы. Из плоти и крови. И вам, как моим помощницам, в этом уже следовало убедиться еще в прозекторской во время вскрытия. Я это к тому веду, что они не божественные существа, и нечего их воспринимать как нечто уникальное.
Мы подъехали к дому. «Имперор» плавно въехал во двор. Я заглушил двигатель, мы вышли из машины. Усталость, накопившаяся за этот длинный, как полярная ночь, день, тяжелым грузом давила на плечи.
— Доброй ночи, — сказал я девушкам.
— Доброй.
— Спокойной.
Мы разошлись.
Я поднялся к себе на второй этаж. Каждый шаг по старой лестнице отдавался ноющей болью в мышцах. Тренировка с Рихтеровичем, наложившаяся на энергетическое истощение после спасения Корнея, сделала свое дело. Тело протестовало, требовало отдыха и молило о покое.
Войдя в спальню, я не стал зажигать свет. Просто стянул с себя уличную одежду, бросил ее на кресло и, оставшись в одном белье, подошел к окну. За стеклом чернел мокрый от дождя сад. Небо было беззвездным, затянутым плотной пеленой туч.
Я привычно закрыл глаза, попытался «включить» зрение, заглянуть внутрь себя. Но вместо привычного серо-стального сияния я ощутил… пустоту. Тусклое, едва мерцающее пятнышко где-то в глубине солнечного сплетения. Мой резервуар был почти на нуле.
Гримуар молчал. Видимо, решил, что даже его едкие
