предпочитал держать где-нибудь поближе к телу.
Как раз в машине.
— Что ты делаешь? — прошипела Лидия, увидев оружие в моей руке.
— Сидите и не высовывайтесь, — ответил я, проверяя количество патронов в барабане. Шесть из шести. — И не выходите, что бы ни случилось.
Я тихо, стараясь не издать ни звука, открыл дверь. Холодный ночной воздух ударил в лицо. Я выскользнул из машины и, пригнувшись, двинулся вдоль стены, оставаясь в тени. Шаг за шагом, стараясь не отсвечивать.
Я дошел до угла и осторожно выглянул. Вот они. Черный седан стоял у перекрестка. Двигатель работал, но машина не двигалась. Они были в замешательстве, осматривались по сторонам, не выходя на улицу.
Оставаясь в тени, я обошел их сзади, стараясь не попасть в поле зрения боковых зеркал, использовал каждую нишу и каждый выступ стены как укрытие.
Вот он. Черный, блестящий от дождя бок седана. Я подошел к нему со стороны водителя. За тонированным стеклом виднелся лишь темный силуэт.
Я поднял пистолет.
Два коротких резких стука костяшками пальцев по стеклу с револьвером в руке.
Силуэт внутри вздрогнул. Я видел, как он медленно поворачивает голову.
— Выходи, — сказал я, держа его на прицеле. — Руки на виду.
Я отступил на шаг, давая пространство, чтобы открыть дверь, но не настолько, чтобы неизвестный мог сделать резкое движение. Пистолет в моей руке лежал тяжело и уверенно, мушка смотрела точно в центр темного силуэта за стеклом.
Адреналин стучал в висках, даже не смотря на всю уверенность, что ситуация под контролем. Но как она может быть под контролем, когда каждый такой фортель имеет опасность для жизни?
Дверь медленно, с тихим щелчком открылась. Сначала показалась нога в начищенном до блеска ботинке, затем рука в манжете белоснежной рубашки. Мужчина вышел из машины плавно, без суеты. Он распрямился и повернулся ко мне.
Высокий, почти моего роста. Стройный, но не хрупкий — под идеально скроенным костюмом из твида угадывалась скрытая сила. Темные, как южная ночь, волосы собраны в тугой хвост. Лицо… лицо было почти нечеловечески красивым, с тонкими, аристократическими чертами и высокими скулами. Но настоящим потрясением были уши. Длинные, изящные, заостренные на концах.
Эльф. Не какой-нибудь несчастный беженец или портовый рабочий. Этот был другим. В его осанке, во взгляде темных спокойных глаз читалась власть. Он не боялся. Он оценивал.
— Чего надо? — спросил я. Мой голос в тишине переулка прозвучал глухо.
— Громов? — его голос был мелодичным и бархатным, с едва уловимыми певучими интонациями.
— Нет, — соврал я, не моргнув глазом. — Повторяю вопрос: чего надо и какого хера вы за мной следите?
Щелкнула вторая дверь с пассажирской стороны. Первыми показались изящные руки в тонких кожаных перчатках. Затем — голова. Женщина. Ее лицо было почти точной копией лица мужчины, только в более мягких, женственных линиях. Те же темные волосы, распущенные по плечам, такие же пронзительные, умные глаза. И те же заостренные уши.
— Прошу прощения, — сказала она. Ее голос был похож на тихий звон серебряного колокольчика. — Мы не хотели вас испугать, господин коронер.
— Вы меня не испугали, — отрезал я, не сводя с них взгляда.
— Так значит, ты Громов, — это был не вопрос. Это было утверждение. Мужчина-эльф слегка улыбнулся одними уголками губ.
— Я же сказал: нет. А ты так и не собираешься отвечать на мой вопрос, верно? — я качнул стволом пистолета в его сторону. Он продолжал держать руки на виду на уровне груди.
— Могу я… — начал он, медленно опуская руки. — Вытащить удостоверение?
Я замер. В голове пронесся вихрь вариантов. Разрешить? А вдруг там не удостоверение, а компактный пистолет? Я не знаю, каким оружием могут пользоваться подобные индивиды, кем бы они ни были. А вдруг он маг? Может, у них есть какие-нибудь хитроумные стреляющие ручки, как у Джеймса Бонда. Позвать одну из девушек, чтобы обыскала его? Глупо. Он схватит ее в заложницы быстрее, чем я успею моргнуть. Я скрипнул зубами от досады. Ситуация была патовой.
— Медленно, — процедил я. — Очень медленно.
Я коротко взглянул на эльфийку, которая вышла из машины и теперь стояла у переднего крыла, держа руки на виду и наблюдая за сценой со спокойствием, которое меня напрягало.
Слишком спокойная. Мало того, что эльфы так еще и, кажется, из какой-то структуры.
— Выйди сюда, чтобы я тебя видел, — сказал я эльфийке.
— С вашей стороны не очень любезно тыкать представителям древней расы, да еще и тех, кто находится под личным протекторатом самого Императора, стволом, господин коронер, — произнесла она учтивым, почти лекторским тоном.
— Тыкать начал вот этот господин. А вообще с вашей стороны ни хрена не любезно следить за людьми, — парировал я. — Так что давайте опустим формальности.
Мужчина, не сводя с меня глаз, медленно, почти демонстративно полез во внутренний карман пиджака. Я напрягся, мой палец лег на спусковой крючок. Он вытащил небольшой кожаный бумажник, раскрыл его и протянул мне.
Я не стал подходить.
— Брось на землю и оттолкни ногой.
Он на мгновение замер, и я увидел, как в его темных глазах мелькнула тень раздражения. Но он подчинился. Бумажник с тихим шлепком упал на мокрый асфальт. Он оттолкнул его носком ботинка в мою сторону.
Я, не опуская пистолета, присел на корточки, подцепил бумажник свободной рукой и выпрямился. Внутри, в специальном отделении, за прозрачным пластиком лежал документ. Плотная бумага с водяными знаками, имперским гербом и фотографией. Я всмотрелся в строчки, выведенные каллиграфическим почерком.
Нандориан Альк Ш’атир.
Особый Отдел по Правам Эльфийского Народа.
Министерство Внутренних Дел Российской Империи.
Глава 12
Уши… Продолговатые. Заостренные.
Снова.
Эльф.
И не просто эльф, а государственный служащий. Из самой столицы.
Неужели… неужели это и есть та самая проверка, о которой говорил Докучаев? Вот так? Без официальных уведомлений, без предварительных звонков или явок на работу постфактум?
Просто погоня по ночным переулкам? Почему? Какой в этом смысл? Зачем непонятная слежка?
Я медленно, двумя пальцами, сложил бумажник, и, не сводя с него глаз, протянул обратно. Пистолет я опустил, но не убрал. Просто дал ему повиснуть вдоль бедра, все еще держа палец у спусковой скобы. Мало ли.
— Если вы хотели поговорить, — мой голос в тишине переулка звучал хрипло и устало, но все равно уверенно, — то
