Взрослым. Он должен был знать лучше. Я любил Гаррета, не пойми меня неправильно. Но он был ужасно упрямым. Я знал, что о многом сожалею, и знал, что он тоже будет. Поэтому и сказал ему.
— И что он ответил?
Кэш делает долгий вдох и выдыхает.
— Что уже слишком поздно исправлять ошибки. Говорил, что после вашего отъезда был подавлен и не знал, что делать. Что понимал, что твоя мама несчастна. И думал, что дело не только в ранчо, а в том, что она была несчастлива с ним. Он не хотел причинять ей больше боли, преследуя её в её новой жизни.
— Но так он причинил ещё больше боли, просто не сделав ничего, — хриплю я.
— Я понимаю.
Он кивает.
— Насчёт тебя он говорил, что не хотел забирать тебя у мамы. Знал, что Обри нужна ты, а тебе нужна она.
— Мне он тоже был нужен.
— Я ему так и сказал. Я думаю, он это понял, но чувствовал, что уже слишком всё испортил, чтобы исправить.
— Я не оправдываю его…
— Я знаю. Но ему было паршиво из-за этого, Молли. Клянусь жизнью, Гаррет умер, любя тебя больше всего на свете.
Я просто смотрю на него, глаза наполняются слезами.
— Кэш.
— Ммм?
— Можно тебя обнять?
Он смеётся.
— А я думал, ты хочешь меня убить?
— Это я тоже могу. — Я всхлипываю. — Но… спасибо.
— За что?
— За то, что заступился за меня.
— Если бы я знал тебя, я бы этого не сделал, — ухмыляется он.
Я пихаю его в плечо.
— Только я начала тебя терпеть.
— Видишь? — Он снова встречается со мной взглядом, на губах ухмылка. — Очаровательный и эмоционально зрелый, как чёрт знает что. Пожалуйста, не благодари.
И только теперь я понимаю — живот у меня больше не болит.
Глава 16
Кэш
НЕ ОТСТАВАй
— Чувствуешь себя слишком самоуверенно, потому что сегодня немного покрутились на танцполе, да? — Глаза Молли сверкают. — Не забегай вперёд, ковбой.
— Мы же договорились без прозвищ.
— «Ковбой» — это не прозвище. Скорее… атмосфера.
— Атмосфера, которая тебе нравится?
— Атмосфера, которую я могу терпеть, да.
Я сворачиваю направо, и колёса машины встречаются с грунтовой дорогой, ведущей к ранчо Лаки.
Слава богу, мы дома, иначе я мог бы сделать какую-нибудь глупость. Например, потянуться через кабину, схватить лицо Молли и поцеловать её.
Понятия не имею, что со мной не так. Как я перешёл от желания избавиться от этой девушки к желанию попробовать её губы всего за… сколько, неделю? Почему я не могу перестать с ней флиртовать? Почему она не перестаёт флиртовать со мной?
Я останавливаюсь перед Новым домом, фары освещают окна. Заглушив двигатель, я паркуюсь.
Молли замирает.
— Что ты делаешь?
— Как ты думаешь? — Я хватаюсь за ручку двери. — Провожаю тебя до дома.
— Зачем?
— Потому что, — медленно отвечаю я, — на улице темно, вокруг полно животных, и я хочу убедиться, что ты нормально дойдёшь. Ты забыла включить наружные огни.
Она выглядит чертовски мило, когда так хмурится — нос морщится, губы поджаты.
— Это часть «ковбойской атмосферы»?
— Пусть будет так.
— Я справлюсь. То есть, дойти одна. Тут всего-то метров десять.
Я ухмыляюсь и распахиваю дверь.
— Вот именно. Всего десять метров, так что позволь мне тебя проводить.
— Я не приглашаю тебя внутрь! — бросает она, открывая свою дверь.
Я обегаю капот и держу её дверь открытой.
— Я и не говорил, что хочу зайти.
— Опасный тип. — Она берёт мою протянутую руку и спрыгивает на землю, демонстрируя при этом слишком много ног.
Смеясь, я говорю:
— Я бы даже не заметил, если бы ты сама не заикнулась. Убери голову из грязных мыслей.
— Не хочу, спасибо.
Если Молли Лак в постели так же остра на язык, уверена в себе и бесстыдно непристойна, как в обычной жизни…
Господи, помоги мне.
Незаметно поправляя джинсы, я бурчу:
— Ты — проблема.
— Я знаю. — Она поднимает на меня глаза, улыбается… и вдруг замирает. — Боже мой, звёзды. Они тут просто невероятные.
Я запрокидываю голову и смотрю в небо. Поскольку дом не освещён, видно всё с поразительной ясностью: полумесяц, яркие звёзды, даже крошечные, тусклые точки, похожие на пылинки.
— Впечатляет, да? — говорю я.
— В Далласе такого точно не увидишь. Там столько городских огней, столько смога, что Луну порой не разглядишь. — Молли скрещивает руки на груди. — Это выглядит настолько красиво, что даже нереально. Это когда-нибудь надоедает? Звёзды, ночное небо?
— Нет. — Я делаю шаг к ней. — Никогда.
В тишине я слышу, как она сглатывает.
— Теперь я понимаю, почему папа так любил это место.
Я смотрю на неё. Впитываю её задумчивое выражение, изящные линии шеи.
— Те, кто любит это место…
— Любит его по-настоящему. — Она переводит на меня взгляд. — Как можно не влюбиться? Если бы я не валилась с ног, я бы осталась тут навсегда.
Я киваю в сторону двери.
— Звёзды будут и завтра. И послезавтра. Пора тебе внутрь.
— Значит, ты хочешь, чтобы я осталась? — Её глаза искрятся в темноте. — Честно. Я же знаю, что пару дней назад ты пытался меня напугать, чтобы я уехала.
Улыбаясь, я пинаю носком гравий.
— Ты дочь Гарретта. Если будешь такой же хорошей хозяйкой, как он…
Она тоже улыбается, разворачивается и идёт к дому. Я засовываю руки в карманы и следую за ней, мои шаги глухо отдаются по ступеням.
Не. Трогай. Её.
Но. Я. Хочу.
Когда она оказывается на верхней ступеньке, то поворачивается. Я резко останавливаюсь, сердце срывается с места.
— Спасибо, что выслушал, — говорит она. — Обычно я не откровенничаю с незнакомцами…
— Я тебе не незнакомец.
Наши взгляды встречаются. Пространство между нами сжимается, искры пробегают по коже, когда её глаза скользят к моему рту.
Чёрт возьми, Молли собирается меня поцеловать?
— Нет, — говорит она. — Не незнакомец.
А потом она встаёт на цыпочки и обнимает меня.
Я настолько ошеломлён, что просто стою, как полный идиот. Я знаю этот вид объятий. Её руки обхватывают мою шею, её грудь и живот прижимаются ко мне.
Ей нравится этот контакт. Ощущение моего тела рядом. Она хочет большего.
Желание вспыхивает во мне, кровь закипает от того, что я готов дать этой девчонке ровно то, чего она просит. Не раздумывая, я обхватываю её за талию и притягиваю ещё ближе, зарываясь лицом в её шею.
После вечера, проведённого на танцполе в Рэттлер, она всё равно пахнет чертовски хорошо. Сладко — запах девчачьего шампуня и её чертовски сексуальных духов.
— Давай не будем убивать друг друга, ладно? — Её голос
