другой. Едва слышный шёпот.
Когда я отвечаю, мой голос тоже звучит иначе:
— Ничего не обещаю.
— Ты сложный, знаешь это?
— Разве было бы интересно, если бы я делал всё просто?
Она фыркает, её дыхание касается волос на моей шее.
— Ты всё, что угодно, но только не простой, Кэш.
Малышка, только поцелуй меня и увидишь, насколько я могу быть простым.
Ей всего-то нужно сказать слово. Сделать шаг. И через пару секунд я уже буду между её ног.
Стоит мне представить её мокрой, как член тут же оживает. Если я задеру её юбку, что я там увижу? Наверняка эти нелепые шёлковые трусики.
И горячую, напряжённую киску, пульсирующую от ночи, полной танцев, прикосновений и флирта.
Пульс оглушительно гремит в висках, в тот же момент Молли разжимает руки, отступая ровно настолько, чтобы наши взгляды снова встретились.
Она смотрит на меня. Я смотрю в ответ.
Я до боли осознаю, как моё сердце стучит теперь где-то в районе губ. Её губы приоткрываются, и я замечаю проблеск белых зубов за розовой линией.
Мои руки всё ещё на её талии. Её ладони — на моей груди.
Я изо всех сил стараюсь вспомнить, почему поцеловать Молли Лак — ужасная идея.
Стараюсь… и не могу.
Я уже готов идти до конца, но она делает шаг назад, поворачивается к двери и, не глядя, машет мне рукой.
— Спокойной ночи, Кэш.
Я нахожу в себе силы крикнуть ей вслед:
— Закрой дверь.
— Конечно, закрою. Не хочу, чтобы ты сюда пробрался.
Паршивка.
Но, видимо, теперь мне это на все сто нравится. Я возбужден. Не сплю. До глубины души раздражён тем, что стою с возбужденный и и не сплю в полночь в пятницу.
Провожу рукой по лицу и жду, пока услышу, как щёлкает замок. Только после этого сажусь в грузовик и еду домой.
И, если честно, мне чертовски хочется, чтобы Молли поехала со мной.
Когда я прихожу на кухню ровно в четыре утра, там уже вовсю хлопочет Молли. Пахнет потрясающе — что-то жарится в неприличном количестве масла.
Технически по субботам и воскресеньям я не работаю, но всё равно оказываюсь на ногах. Поэтому я здесь. Пэтси тоже не работает по выходным, так что по пятницам она набивает холодильник всякими продуктами, чтобы нам было чем перекусывать до понедельника.
Но горячий завтрак от самой Молли Лак — это уже совсем другой уровень.
Она стоит у плиты, помешивая что-то в сковороде. Рядом в тостере выстроились куски хлеба. Я замираю, когда замечаю, что на ней одежда для верховой езды. Или, точнее, настоящая рабочая одежда: футболка, джинсы, сапоги безо всяких страз и розового блеска.
Она хочет работать с нами сегодня?
Эта мысль не должна меня радовать, но, чёрт возьми, радует. Может, после вчерашних звёзд она поняла, в чём магия этого места. Да и мне нравится, что ей не всё равно.
Нравится, что она заботится. Её волосы собраны в хвост. Она снова в очках.
Я чертовски люблю её в очках.
Сдерживаюсь, чтобы не подойти ближе. Не обнять её со спины, не поцеловать в шею.
Очевидно, моя правая рука мне больше не помогает.
Я смотрю, как Молли открывает шкафчик рядом с плитой и тянется за новой бутылкой острого соуса. Вчера за ужином мы прикончили предыдущую. Техасский Пит делает белый куриный чили Пэтси просто божественным.
Молча пересекаю кухню и беру бутылку для неё. От неё пахнет солнцезащитным кремом. Значит, она действительно собирается работать.
Отступая на пятки, она случайно задевает меня плечом и поднимает голову с улыбкой:
— Спасибо.
— Доброе утро. Пахнет вкусно. — Я снимаю пластиковую пломбу, откручиваю крышку и передаю ей бутылку. — Что ты так рано делаешь на ногах в субботу?
Она пожимает плечами.
— Уайатт пригласил меня присоединиться к вам. А ты чего так рано? Омлет хочешь?
— С удовольствием. — Я отворачиваюсь и прислоняюсь спиной к столешнице, скрестив руки, чтобы смотреть на неё. У неё тёмные круги под глазами. Но сами глаза всё ещё светятся, так же, как вчера вечером. — Как самочувствие?
— Нормально. Не представляю, как вы умудряетесь гулять допоздна, а потом вставать ни свет ни заря.
Я киваю на кофеварку.
— А как ты думаешь, зачем мы варим такой крепкий кофе? Спасибо, что приготовила нам завтрак.
— Уверена, всем сегодня с утра будет не очень. Тут спасут только углеводы и сыр.
У меня снова это ощущение в груди, будто сердце подключено к розетке и электричество бежит по позвоночнику.
— Это мило с твоей стороны. — говорю я.
Молли переворачивает омлеты на сковороде.
— Не спеши благодарить. Я никогда не готовила завтрак на двадцать человек. Может, в итоге вы все отравитесь. Хотя в этот раз не специально.
— Смотри-ка, прогресс. Больше никаких угроз убийства.
Она улыбается.
— Не забегай вперёд, ковбой. А ты как? Вчера на танцполе ты явно отрабатывал на полную.
Я вдыхаю поглубже. Когда в последний раз кто-то спрашивал, как я себя чувствую? Когда в последний раз мне было нормально после четырёх часов сна?
— Знаешь… я в порядке, наверное. Устал, но не совсем?
— У меня то же самое. — Она всё ещё улыбается, снова переворачивая омлеты. — Я забыла, как люблю танцевать.
Я беру пару тарелок и протягиваю ей, подмигивая.
— Потому что ты никогда раньше не танцевала со мной.
— Ты не так уж плох. — Она перекладывает омлет на тарелки. — Хотя до меня тебе далеко.
— Эй, я просто давно не практиковался. Что тебе добавить? — Я поднимаю тарелку. — Сальсу? Сметану?
Она моргает.
— И то, и другое. И «Техасский Пит».
— Будет сделано.
— Мне стоит сделать ещё? — Молли бросает взгляд на дверь. — Не знаю, когда остальные проснутся.
— Как ты сама сказала, с утра все будут двигаться медленно. Давай пока поедим. — Я ставлю тарелки в углу стола и направляюсь к кофеварке. — Ты уже пила кофе?
— Нет, ещё нет.
— Как тебе нравится?
Она моргает, и я сразу понимаю, куда пошли её мысли. Точно туда же, куда и мои. Она что, покраснела?
О, да. Мне нравится заставлять Молли краснеть.
— Чёрный, пожалуйста.
Я хватаюсь за графин и хмурюсь.
— Серьёзно?
Она колеблется.
— Вообще-то, сделай светлый и сладкий.
— Как скажешь. Я тоже так люблю.
Мы садимся и принимаемся за еду. Мне нравится это время суток. Тишина. Горячий кофе и утренний воздух. Ну, он не совсем прохладный, но уж точно свежее, чем вчера ночью.
— Это вкусно. — Я вытираю рот салфеткой.
Молли делает глоток кофе.
— И кофе тоже. Спасибо.
— Пей. Если ты идёшь с нами, тебе понадобится
