со мной что-то случится, если демоны действительно прорвутся в империю, ты знаешь: в Горячем Ключе есть опорная база. Там тебя встретит наш предок — Даррен Аден. И там вы будете жить. Да, может быть, в окружении демонов, но вы будете жить. И там есть муас, усиливающий способности, там есть разлом, там — остатки Тохарской империи. Что самое главное — там можно жить. Жить. Всё запомнил?
— Запомнил, — тихо ответил Дмитрий. По сути, он пребывал в полном шоке от слов отца. — Так вот что вы там делали… Подготавливали плацдарм.
— Совершенно верно, — кивнул Борис фон Аден. — Мы обустраивали базу и возвращали свои родовые земли.
В этот момент дверь открылась. В проёме показалась голова Артура Кемизова.
— Договорились? — спросил он.
— Всё в порядке, — ответил Борис, — на Байкал мы едем с тобой.
— Отлично! — Артур подошёл к Борису фон Адену и хлопнул его по плечу. — Ещё одна хорошая драка нам не повредит!
— Как у тебя сейчас с магией-то? — спросил его Борис.
— Я, конечно, не знаю, что я там со своей землёй сделать смогу. Туда, понимаешь ли, лучше бы было лёдников, водников. Даже у вас с огнём, и то получше будет сражаться в тех условиях, чем у меня с землёй.
— Это ты брось, — сказал ему Борис. — Ты что, забыл, что Байкал идёт ровно по разлому? Там так фонит, что тебе даже банально тряхнуть его хватит, чтобы все льды на поверхности потрескались.
— Слушай, — Кемизов кивнул, — а это идея. К тому же там горы вокруг.
— Вот именно, — сказал фон Аден, — притянешь себе всё, что нужно.
— Ну, значит, зададим жару, — согласился Артур. — В путь?
— В путь, — ответил Борис фон Аден и на прощание обнял сына.
* * *
Мирослава наблюдала за эвакуацией с острова Ольхон. В конце концов, на нём должны были остаться только те, кто обладает даром, для прикрытия магов империи. И постепенно начавшие прибывать силы обороны — по два, по три человека. Это были высокоранговые маги с разных оборонительных фортов на границе. Помимо них прибывали родовые клановые дружины, чтобы вступить в этот бой.
Но самое главное, Мирослава знала, что вот-вот должны были эвакуировать спецбольницу, при которой находилась её мать.
Она была здесь уже давно. В связи с тем, что помутилась рассудком. Но оставлять её в одиночестве не было никакой возможности, пришлось передать на поруки под специальный уход.
«Наверное, — думала Мирослава, — только у менталистов могло появиться подобное заведение». А всё потому, что многие из клана Молчащих, даже в юности, после инициации не выдерживали подобного дара и могли сойти с ума.
К этому относились терпимо. То есть выбросить такого человека из дома или умертвить — никто бы и не взялся. Тем более что всегда оставалась надежда: особо сильный менталист сможет «вправить» потерявшемуся мозги.
Говорили, что в древности среди клана Молчащих существовали специальные магии такого уровня, которые были в состоянии вернуть личность и исправить эту проблему. Поэтому так сложилось издревле: за подобными, как говорили, «выгоревшими» магами присматривали. И да, их считали такими же членами общества, ведь понимали, что из-за этого побочного эффекта их работы подобное могло случиться с каждым. Просто не повезло конкретно этим. За ними нужно было присматривать и ухаживать. И с этим ничего не поделаешь, это была профессиональная болезнь менталистов.
Поэтому перед эвакуацией спецбольницы Мирослава явилась к матери. Почему-то ей показалось очень важным сделать это: прийти и увидеть мать.
В этот момент у той проходила так называемая арт-терапия. Она размягчала глину, капала в неё воду, делала её пластичной, чтобы вылепить что-то. До этого она уже вылепила всевозможные кувшинчики, тарелочки, чашечки — вся её комната была ими украшена.
После того как изделия высыхали, она разрисовывала их вручную. Это успокаивало мать Мирославы, как утверждали лекари.
Поэтому Мира села напротив матери и принялась в деревянной тарелочке смешивать точно такую же глину, размягчать её, разминать. Она начала что-то лепить — бездумно, наблюдая за тем, как мать улыбается, занимаясь творчеством. В такие моменты она очень напоминала дочери себя прежнюю. Хотя, как это может быть, Мира не совсем могла объяснить, это было очень странное понимание.
Потому что с самого своего рождения она знала мать как сумасшедшую. Но при этом в её воспоминаниях она могла увидеть её прежнюю: весёлую, юную, спокойную и очень красивую девушку. И Мирославе очень хотелось когда-нибудь снова увидеть мать именно такой, какой она видела её в воспоминаниях.
И она лепила из глины, сидя напротив матери. И она разговаривала с это, погружённой в свои творения женщиной.
— Ты знаешь, мам, — говорила она, не глядя на неё, — мне кажется, я нашла человека. Очень необычного. Он, ты знаешь, настолько похож на меня, — Мира усмехнулась. — Настолько похож, что и человеком-то его тоже назвать сложно. Его зовут Костя, — продолжала она. — И демоны доставили ему проблем не меньше, чем мне. Но при этом, как ни странно, мы оказались очень близки. Да, в том числе и на этой почве тоже.
Девушка посмотрела на мать и проследила за безразличными движениями той.
— Ты знаешь, мам, так просто и, оказывается, невероятно встретить кого-то, кто не считает недостатком моё происхождение. Да и достоинством тоже. Это просто есть, как факт. На нём никто не зацикливается. Мы оба принимаем наше происхождение как данность.
И в своём собственном сознании Мирослава отвечала за мать:
«Да, — говорила она от её имени, — это очень здорово, дочь, что у тебя теперь есть такой человек».
— Но это ещё не всё, — сказала Мирослава и поняла, что голос её вот-вот может дрогнуть.
Поэтому она замолчала, вдохнула воздух, попыталась проглотить вставший в горле комок.
— Я нашла друзей, — продолжила она, когда снова смогла говорить спокойно. — Что удивительно, возможно, даже не просто друзей, ведь… Ты не поверишь, мам, но те люди, которые сейчас меня окружают, как будто стали моей семьёй. По крайней мере, в будущем, я полагаю, так и будет. Мы станем одной большой и дружной семьёй. И нас всех собрал вокруг себя человек, который тоже не понаслышке знаком с демонами. И вообще, мам, ты знаешь, всё, что происходит сейчас в нашей жизни, настолько тесно переплелось друг с другом, что
