больше похоже на сказку.
«Сказки — это прекрасно», — снова ответила она за мать в собственном сознании:
— Ну, эта сказка, конечно, страшная, — проговорила Мирослава, — но я всё равно очень надеюсь, что она будет со счастливым концом. А ещё, мам — продолжила она, — сейчас напротив нашего острова Ольхон собирается огромная армия. Я со своими друзьями, с людьми из нашего клана, с бойцами со всей империи, планирую ей противостоять и выдавить демонов обратно с родной земли. Ты знаешь, мам, наш клан снова приняли в империи. Мы больше не изгои. Мы теперь внезапно всем понадобились.
Она ещё долго говорила, вылепливая что-то из глины, делилась самым сокровенным, своими мыслями и отвечала себе за мать.
Через некоторое время она проговорила:
— Я рассказываю тебе всё это, мама, потому что очень боюсь, мы можем больше не увидеться. У нас и так мало разговоров, как у матери с дочерью. Но я очень надеюсь, что когда-нибудь стану настолько сильна, что смогу взять тебя за руку и вывести тебя из тьмы твоего собственного разума. Ты знаешь, мам, я же уже тренировалась, можно сказать. Мне уже удалось отыскать одного человека и вывести его из подобного состояния. Правда, конечно, мне помогали.
Мирослава вдруг вспомнила те годы, что провела в сознании Муратова.
— Ты представляешь, мам… У меня теперь появился названый брат. Я точно так же пошла и решилась на то, чтобы войти в разум Артёма Муратова. Потому что считала, что это будет очень хорошая тренировка. Может быть, получится и тебя со временем вытащить. А сейчас ребята пошли за короной первожреца богини Арахны, это богиня ментальных способностей. И когда они её соберут, и мы победим, я очень надеюсь, что с помощью этой короны смогу войти к тебе, в твоё сознание, в твои воспоминания. И вывести тебя оттуда настоящую будет гораздо проще. И я смогу это сделать. Я знаю, что где-то там ты всё ещё та самая красивая и очень разумная девушка, которая мучается от того, что сидит взаперти.
Мирослава поняла, что из её глаз каким-то образом сами собой катятся слёзы и капают на глину, которой она всё это время придавала форму. И когда Мирослава опустила глаза, то вдруг увидела, что вылепила из глины ту самую корону, о которой рассказывала матери.
В этот момент она поднялась и поцеловала мать в лоб, и оставила эту корону напротив неё. А когда уже собиралась уходить, её мать вдруг подняла на неё глаза.
— Девочка, — сказала она тихим голосом, которого Мирослава никогда не слышала за всю свою жизнь. — У тебя всё получится.
И улыбнулась.
А Мира опустила взгляд в чашу матери и увидела, что вместо тарелочек и кружечек та вылепила меч.
— Отомсти им всем за нас.
Буря чувств закрутилась в душе у Мирославы, ураган, смерч, что-то неизведанное и невероятное, что-то такое, что сводило с ума.
Мирослава, пытаясь держать себя в руках, вышла на крыльцо больницы. И практически нос к носу столкнулась с Костей, который её разыскивал.
При этом она вся была на взводе, готовая растереть в порошок всех их врагов. Но при виде молодого человека она лишь крепче сцепила зубы, чтобы не сорваться и удержать себя в руках.
— Я пришёл посмотреть, куда ты запропастилась, — сказал Костя.
— Да-да, — кивнула Мирослава. — Вот здесь у меня мать живёт. В доме для сумасшедших, да. У нас это считается профессиональной болезнью менталистов.
— А чего ты такая вся взъерошенная? — спросил Костя, тепло улыбнулся и продолжил: — Я ничего не хотел. Просто ты молодец. Это очень правильно, что ты зашла попрощаться с матерью перед такой битвой. Ты невероятная умница.
— Она меня даже не помнит, — опустила взгляд Мирослава, пытаясь скрыть предательскую влагу в глазах. — Она меня с рождения не знает. Она даже не знает, что у неё родился ребёнок.
— Ты зря так думаешь, — ответил ей Костя. — Любая женщина знает и ощущает такие моменты, даже сумасшедшая. Но ты молодец. Ты ценишь каждое мгновение, которое было у тебя с ней, даже если они такие… тяжёлые, странные. Просто у тебя есть возможность попрощаться с матерью. Ты это сделала. А у меня такой возможности нет.
Он развёл руками.
— Пойдём, — сказал он. — Там отец Виктора приехал. А ещё Артём Муратов и Земовит. Они нам подарки привезли. Я тебя поэтому и искал.
— Какие ещё подарки? — посмотрела на него Мирослава, потихоньку отходя от своего состояния.
— Да кольчуги всякие, доспехи сделали. Но, как ты понимаешь, каждому надо подгонять по фигуре, — он указал на её выпирающие части тела. — Поэтому пойдём на примерку.
Тут Мирослава взяла Костю за руку, повернула к себе и, взяв пальцами за плечи, сказала:
— Не принимай, пожалуйста, на свой счёт. Я действительно была немного не в себе.
— Ой, да успокойся, — сказал Костя, погладив её по руке. — Ты думаешь, я не знаю, как работает наше демоническое нутро периодически? Поэтому можешь не переживать. Нет, я тебя отлично понимаю. Потому что внутри меня живёт точно такой же демон, как и внутри тебя. Это нормально. То, что для других — ненормально, для нас — норма. Вот и вся суть.
Молодой человек взял её ладонь в свою.
— Пойдём. Доспехи ждут.
* * *
Практически сразу после того, как это было решено, Креслав Рарогов отправился к Ледобору Морозову. И не важно, что всю жизнь они были как лёд и пламень.
Вставший сейчас со всей остротой вопрос был принципиальным. И Рарогов понял, что в данный момент именно он должен его решить.
И как бы он ни относился к Морозову, а тот был типом скользким и мутным, но одно он знал непреложно: Ледобор всегда стоял за своих людей, за свою землю и за свои интересы. А самое главное, Рарогов это знал на сто процентов, Морозов никогда не пошёл бы на уничтожение источника силы своей родной земли.
И знал он это вот почему: все их претензии к императрице и вообще к Светозаровым были именно потому, что они насильно ушли от истоков родовичей.
Они настолько отошли от этой силы, потакая интересам аристократов, что начались некоторые брожения в кругах самых сильных кланов. Именно поэтому и начали дистанцироваться от императорской семьи.
Все основные кланы замечали, что императорская семья стала слишком
