одно. Ровно. Сердце, как вон, у соседского деда плешь! Голое, пустое, будто выжечь.
Ну, так вот… Рядом с тем селом колдун жил. Желания исполнял. Ну, и прочим помогал по разному… Приворожить там… Или, если у молодых детей долго нет, заговоры читал. Против бедности тоже, либо болезни… Колдун, одним словом.
И вот пошла Алекса раз к нему. Заходит в дом.
И, с порога, вместо "здрасьте":
— Научи, — говорит — В птицу обращаться!
— Зачем тебе? — отвечает тот — И так у тебя всё есть. Молодость, красота. Тело крепкое, сильное. Родители живы, и в тебе души не чают. Сыта, одета, не голодаешь, все капризы твои выполнены. Дом богатый, и в нем твое слово первое… Если мужа захочешь, так и возьмешь когда нужно станет. Любой парень рад будет. Всё есть, так и к чему больше-то ждать?
Та и взъерепенилась. Возразить он посмел, видишь ли. Родной отец слова поперек никогда не говорил, а тут какой-то старик…
— Научи! — кричит — Не перечь! Высоко хочу летать, и на всех сверху плевать.
Разозлился колдун. Однако виду не подал, только лишь брови сдвинул.
— Ладно, — говорит — Исполню твое желание. Но только знай. Заклинание прочитаю, а там уж как получится. Чтоб птицей в небе летать, нужно это самое небо в сердце иметь. Есть оно в тебе, станешь птицей. Если же нет его… Тогда не знаю, что выйдет.
Замахала Алекса руками, и ногами затопала:
— Быстрей давай, бормочи свою ерунду! Пошевеливайся, глупый старик!
Ну, колдун тут ногой топнул, в ладоши хлопнул, и…
Обратилась Алекса змеей. Белой, блестящей, а по шкуре разводы черные.
Только глаза так голубыми и остались.
Поднял колдун ту змею с пола за хвост, да и вышвырнул прочь!
А в напутствие ей сказал:
— Не быть тебе птицей, мерзавка! Ползать по грязи на брюхе, пока неба в сердце не заимеешь. Как небо внутри тебя светом займется, тогда и станешь вновь человеком. Пока же… Пшла вон!
Вот, так всё и кончилось.
Что интересно, той Алексы в селе никто и не хватился. Вроде как никогда и не было ее…
И, ровно тогда, в тех местах змеи стали появляться. Белые, блестящие, голубоглазые, а по шкуре темные разводы.
Красива змейка, но не дай Боги встретиться с ней. Подла она до жути. Места выбирает сырые, темные, болотистые. Грязные! В гнилых пнях прячется, в листве жухлой. Как завидит человека, оттолкнется от земли, и прыгнет! Высоко-высоко, будто взлететь хочет. А уж если обжалит, то всё. Смерть.
Словно злится за что-то. Мстит…"
— Бред собачий! — заявил лишенец, бросив на стол тонкую, потрепанную, рукописную книжицу — Если колдун обратил змеей эту заносчивую дуру, то она так одна и должна остаться. Прожить свою змеиную жизнь и благополучно сдохнуть в завершении. Откуда другие-то змеи взялись? Тот пень старый, получается, всю деревню превратил в змей, что ли? И те змеи, что сейчас живут… "Поклевками" они, кстати, называются… Это дети тех, превращенных? Выходит, так. Однако же, в тексте об этом ничего не сказано. Где логика, а? Дорогая Жанна, ты хоть что-нибудь понимаешь?
Адалина пожала плечами.
— Ну так это ведь сказка, Айвер, — усмехнулась, отодвинув от себя пустую чашку, еще теплую от пряной, рыбной похлебки — Какая тебе нужна логика? Ты еще о правдоподобности начни здесь рассуждать… Успокойся, милый. И…
Аккуратно промокнув губы салфеткой, дополнила:
— Не читай за столом, пожалуйста. Это отвлекает от еды и сильно портит аппетит. Много раз тебе было сказано.
Брир поморщился.
— Вот тут ты права, — забубнил — Такие книжонки аппетит могут здорово испортить… А знаешь что? Ну их всех, Адалина, к такой-то матери! Пойдем лучше, продышимся. Если честно, я смертельно устал за день от твоих драконов, бумаг, воплей и всего прочего. Погода стоит чудесная. На улице, кстати, здорово потеплело. Снег идет! Предлагаю прогулку. Как ты на это смотришь?
Джейта Реггасс мягко улыбнулась:
— Я не против. Самой хотелось бы выйти на воздух.
— Ну и чудно. Иди, одевайся. Жду внизу.
Невеста ушла наверх, а лишенец, проводив ее взглядом, сунул руку в карман жилета.
Достав из него небольшую, круглую коробочку, кустарно обшитую синим бархатом, и аккуратно подцепив ногтем крошечную петельку замочка, открыл. Посмотрев на лежащее там кольцо, тут же захлопнув, переложил ее поближе, в нагрудный кармашек рубахи.
"Только попробуй отказать мне еще раз, — подумал, ехидно сузив глаза — Насильно окольцую, Жанна. Заставлю."
Как только нареченные вышли в заснеженный, переливающийся от слабого света, падающего из окон особняка, двор, лишенец сразу же и приступил к этому.
— Последний раз тебе предлагаю. — вкрадчиво заговорил, остановившись посреди дорожки и беря невесту за руку — Последний. Клянусь.
Джейта Реггасс внимательно посмотрела на него.
В ветренной, снежной полутьме казалось безмятежным и умиротворенным. Оконный полусвет смягчил остроту черт, сгладил изъяны и убрал жесткость.
Брир, не знавший Адалину раньше, теперь был абсолютно уверен, что вот такой когда-то и была его невеста: мягкой, улыбчивой, тихой, доброжелательной. Нежной, как взбитые сливки. И такой же теплой…
Без льда в глазах. Без ехидной усмешки, калечащей милое лицо. Без тяжелой, омутовой мути в душе. Без дерьма в сердце.
Когда-то. Очень, очень, очень давно.
— Что, Айвер? — звук, слетевший с ее губ, легким облачком растворился в воздухе без остатка — О чем ты?
Тронув взглядом лицо жениха, считала вопрос безошибочно.
— Нет. — ответила, словно стекло сломала кованым каблуком. Резко повернувшись, собралась уходить — Нет. И прекрати.
— Да почему? — приказав себе быть терпеливым, спросил он — В чем дело? Тебя что… бедность пугает? Ну так, Адалина… Подожди.
Перехватив ее руки, удержал на месте:
— Да послушай же! Я понимаю, что после прежнего шика жизнь в глуши для тебя хуже выгребной ямы. О, уж кто, кто, а я тебя отлично понимаю! Сам, в свое время едва мозгами не повернулся от такого "счастья". Но ведь теперь, вот теперь у меня появился, наконец, шанс всё вернуть. Раздели его со мной. Мы не будем жить здесь, обещаю. Как только мой срок закончится, мы уедем… Куда захочешь! Хочешь в столицу? Я добьюсь… Я заставлю столичный совет восстановить меня в прежних правах! Я всё верну. Клянусь тебе.
Нельзя сказать, что магичка не слушала. Наоборот. Безотрывно глядя прямо в лицо джейту сузившимися глазами, даже дыхание затаила, стараясь и кратким вздохом не перебить эту речь.
— Ты милый! — ответила, когда он закончил — Ты очень милый, Айвер. И ты мне нравишься. Правда, нравишься. Я и сама боялась верить, но… Это так. Однако, всё же… Что
