украшались золотыми и серебряными изделиями. Как бы там ни было, тело Купера он доставил в Каир, и покойника отправили на родину. Адамсон же снискал себе славу смельчака и первопроходца, попав на полосы британских газет. И теперь, насколько я знаю, он почти в открытую скупает у чёрных археологов предметы старины. Ещё он худо-бедно понимает по-русски. Так что имейте это в виду… Чего греха таить, – горько вздохнул статский генерал, – англичане, французы и американцы – самые циничные грабители Египта, страны-музея под открытым небом… Да, чуть не забыл. Кроме иностранцев я позвал уже упомянутого египтолога Батищева с помощником… и ещё один театральный деятель на приём напросился, по-моему из Ростова-на-Дону. Они там «Аиду» ставить собираются и хотят кое-что купить в Каире для реквизита. Фамилию его я, правда, запамятовал…
– Матецкий Цезарион Юрьевич.
– А вы откуда его знаете?
– С княгиней Соколовой-Мещерской, её внучатой племянницей, господами Батищевым, Сарновским и Матецким я плыл на одном пароходе.
– Да? А почему же они приехали в Каир ещё вчера, а вы только сегодня явились?
– У меня оставался один день в запасе из-за того, что «Рюрик» в Константинополе и Дарданеллах стоял меньше положенного. Вот я и решил осмотреть Александрию, а на место службы прибыть сегодня, как это указано в моём командировочном листе.
– Резонно, – согласился статский генерал, с интересом разглядывая Ардашева. Его удивило то ледяное спокойствие, с которым вновь прибывший соискатель на чин губернского секретаря отвечал начальнику. «Другой бы уже вскочил, в струнку вытянулся и принялся бы подобострастно в глаза заглядывать. А этот не таков. Ну что ж, посмотрим, на что он горазд», – мысленно рассуждал генеральный консул.
Заложив ладонь за борт форменного сюртука и слегка покачиваясь с пяток на носки, Александр Иванович провещал:
– Итак, в восемь вам надлежит быть на приёме. Важно помнить, что русский драгоман – это прежде всего дипломат и только потом – переводчик. Надеюсь, вы заведёте приятельские отношения с коллегами. Плодить врагов – удел бездарей и глупцов. Арабы говорят, что «человек не обеднеет, если станет говорить учтиво». Но и в друзья ко всем набиваться тоже не следует. Держитесь стороной, без панибратства и амикошонства. Впрочем, чего это я вас наставляю? Вы же дворянин, а значит, впитали эти правила с молоком матери. Кстати, как у вас с английским, французским, немецким?
– Лёгкий акцент на всех трёх языках имеется.
– Вот заодно и попрактикуетесь с англичанами да французами. Будет сегодня по паре каждой европейской тва… – он осёкся, кашлянув в кулак, – в общем, четверых иностранцев я пригласил. Два англичанина и два француза… Ох и не любят они нас, Клим Пантелеевич, ох как не любят! Даром что гуттаперчевые улыбки направо-налево раздаривают… Страх у них в глазах читается перед Россией-матушкой. Да это и понятно! Страна-то у нас огромная, а европейского порядка в ней нет. У русского мужика душа широкая. Он то водкой горе заливает, то с гармошкой на околицу лезет. Поди разбери, что у него на уме! Лень азиатская в деревнях, и вся жизнь нашего крестьянина на русском «авось» держится… А языков-то сколько? Вавилон! Все по-разному лопочут. Но издаст государь манифест о войне, и в один миг орда соберётся. За москвичами да новгородцами казаки с шашками наголо, за ними инородцы, туземцы[106]. И победить такую силу невозможно, нет! А знаете почему? Потому что в Европе люди живут согласно логической целесообразности, а мы по зову души-с. А она-то у нас – ого-го-с! Мы же, если говорить откровенно, сами себя боимся. Напьётся мужик и айда жечь помещичьи усадьбы да дубиной махать… А что тогда?.. Да не дай Бог!.. Вы уж простите старика, разболтался… А вы, я вижу, устали с дороги… Так что сходите в баньку, попарьтесь. Веничком эвкалиптовым себя похлещите. Я, знаете ли, Клим Пантелеевич, как прибыл в Каир восемь лет тому назад, так сразу же велел русскую баню во дворе соорудить. Без неё родимой никак нельзя. Восточные каменно-мраморные банные залы я не понимаю. Там пар другой, не наш. Многие не разумеют, как при такой жаре можно париться? А я вам скажу, что после русской бани здешнее пекло легче переносится, да-с! Парадокс, знаете ли. А если баньку не желаете, так на вашем этаже имеется ванная комната. Да, вот ещё что: одежду сдайте горничной. Не пройдёт и часа, она всё приведёт в порядок. Шпага, треуголка при вас? Надеюсь, три мундира пошили? Парадный, повседневный и походный?
– Так точно, ваше превосходительство.
– Вот и ладно. Вот и хорошо. Сегодня на приёме будьте в парадном фраке. С завтрашнего дня носите повседневный мундир. Ваш рабочий стол находится в комнате делопроизводства. Тесновато там, но ничего. Привыкните… Комната у вас небольшая, зато будете жить один. А окно в ней выходит на старый платан с густой кроной – это великое счастье для здешних мест, потому что даже днём в вашем жилище будет тень, а многим дипломатам приходится почти что в потёмкам сидеть с закрытыми портьерами. Вечное африканское лето не приносит русскому человеку вечную радость… Питание табльдот[107] в ресторане при консульстве. На первом этаже имеется чайная комната. Чай, кофе, сахар – без ограничений… Проездные документы и отчёт по путевым расходам сдайте в бухгалтерию. Подъёмные и командировочные все потратили?
– Осталось пять франков, ваше превосходительство.
– Не густо. Я велю выдать вам аванс из жалованья за первый месяц, – Скипетров написал что-то в блокноте, вырвал лист и, протянув Климу, сказал: – Прямо от меня пройдите в кассу и передайте кассиру вот эту записку.
– Благодарю, ваше превосходительство.
– И напоследок: вы, как следует из вашего личного дела, сдали государственные экзамены в Императорском университете на «весьма удовлетворительно» и, стало быть, имеете право претендовать на чин губернского секретаря. Испытательный срок – понятие условное, но я отведу вам полгода. Однако если вы проявите себя раньше – буду только рад. Ступайте отдыхайте. Встретимся в восемь пополудни.
Клим учтиво поклонился и покинул кабинет статского генерала.
II
Молодой дипломат, слегка источавший аромат «Гелиотропа», облачённый во фрачную пару и белоснежную сорочку с накрахмаленным стоячим воротником, с галстуком-бабочкой и в белой пикейной жилетке, сразу же привлёк внимание коллег. Золотые запонки драгомана пускали солнечных зайчиков, а в чёрных лакированных туфлях отражался свет газовых ламп, освещающих приёмную залу российского генерального консульства.
Александр Иванович Скипетров представил нового переводчика коллегам и их жёнам, после чего Клим лично обошёл всех соотечественников, пожимая руки господам и слегка кланяясь дамам. По приветливым лицам присутствующих было ясно, что
