Форма входа
Читем онлайн Чрево Парижа. Радость жизни - Эмиль Золя
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
и хороша необыкновенно. Когда Кадина заставила его как-то полюбоваться этим цветком, мальчик сказал ей:
– Да, он очень мил, но мне больше нравится вот это местечко у тебя под подбородком – оно гораздо нежнее и прозрачнее твоей камелии. Там есть голубые и розовые жилки, похожие на жилки цветка.
И Маржолен погладил подбородок Кадины кончиками пальцев; потом, приблизив к нему нос, он прошептал:
– Сегодня ты пахнешь померанцем.
У Кадины был очень плохой характер. Роль служанки была не по ней, и она решила торговать самостоятельно. В ту пору ей минуло уже тринадцать лет, но девочка, разумеется, не могла мечтать о крупной торговле, о месте в цветочном ряду. Она продавала по одному су букетики фиалок, воткнутые в подстилку из мха на ивовом лотке, который висел у нее на шее. Целыми днями бродила она по Центральному рынку и вокруг него со своей миниатюрной цветущей лужайкой. Эта постоянная прогулка была ее отрадой; от нее у Кадины разминались ноги. Девочке не надо было больше просиживать долгие часы с согнутыми коленями на низеньком стуле, составляя букеты. Свои фиалки она скручивала на ходу, точно крутя веретено, с необыкновенным проворством и ловкостью. Кадина отсчитывала от шести до восьми цветков, смотря по сезону, перегибала надвое стебелек камыша, прибавляла листик и обматывала все это мокрой ниткой, которую обрывала потом своими острыми, как у волчонка, зубами. Букетики вырастали на мху лотка как бы сами собою – до такой степени быстро изготовляла их цветочница. Прохаживаясь по тротуарам среди уличной толкотни, Кадина не глядя работала проворными пальцами, а ее дерзкое приподнятое личико было обращено к лавкам и прохожим, которых она с любопытством разглядывала. Потом она отдыхала в каком-нибудь подъезде. На краю водосточных канав, жирных от кухонных помоев, она водворяла уголок весенней красы и приволья, создавала иллюзию лесной опушки с зеленой травой, испещренной смеющимися цветами. На ее букетах по-прежнему отражались и сердитое ее настроение, и порывы нежности: пучки фиалок то злобно щетинились в измятой лиственной трубочке, то казались кроткими влюбленными и улыбались в своем чистеньком зеленом жабо. Проходя, Кадина оставляла за собой нежный аромат. Маржолен с наслаждением следовал за девочкой. Теперь от нее пахло с головы до ног только фиалками. Всякий раз, как мальчик обнимал ее, касаясь юбок и корсажа, рук и лица, он говорил, что его подруга обратилась в большую фиалку. Он зарывался с головой в ее одежду и повторял:
– Помнишь тот день, когда мы ездили в Роменвиль? Сейчас – как тогда, в особенности тут, в твоем рукаве… Не меняй больше торговли. Уж очень от тебя хорошо пахнет.
И она не переменила ремесла, оно оказалось последним. Но дети подрастали, и порою Кадина забывала о своем лотке, чтобы побегать по кварталу. Постройка Центрального рынка служила им постоянным поводом к шалостям. Дети пролезали в самую гущу лесов через какую-нибудь щель в дощатой загородке; они спускались к месту закладки фундамента и карабкались кверху по первым чугунным столбам. Тогда-то они и оставили частицу себя, своих игр, своих драк в каждой яме, в каждом срубе. Павильоны воздвигались под их маленькими ручонками. Отсюда возникла и любовь Маржолена и Кадины к Центральному рынку и громадного Центрального рынка к ним. Они сроднились с этим гигантским кораблем, точно старые друзья, которые видели, как в нем укрепляли первые болты. Дети не боялись чудовища и смело колотили по его громаде своими тощими кулачками, обращались с ним как с добродушным существом, приятелем, с которым не стесняются. И рынок словно улыбался уличным ребятишкам. Они были свободной песней, дерзкой идиллией его гигантского чрева.
Кадина и Маржолен не спали больше вдвоем у тетушки Шантмесс в тележке разносчика. Старуха, слыша, что они постоянно болтают по ночам, устроила мальчику отдельную постель на полу подле шкафа. Но на следующее утро она нашла детей опять вместе: они лежали обнявшись под одним одеялом. После этого тетушка Шантмесс стала отсылать Маржолена ночевать к соседке. Разлука очень огорчала детей. Днем, когда торговки не было дома, они укладывались, не раздеваясь, на каменном полу, как на постели, что очень забавляло их. Затем дети обратили это в шалость; они искали в комнате укромные темные уголки, но чаще прятались в складских помещениях на улице О-Лар, за кучами яблок и ящиками апельсинов. Ребятишки чувствовали себя непринужденно и не знали стыда, как воробьи, которые соединяются на краю крыши.
Кадина и Маржолен нашли еще один приют, где им удобно было спать вдвоем, – подвал павильона с птицей. Им очень не хотелось расставаться с милой привычкой, с ощущением приятного тепла, с обыкновением засыпать, прижавшись друг к другу. Возле столов, где режут птицу, стояли большие корзины с перьями, в которых Маржолену с Кадиной было очень привольно. Как только смеркалось, они спускались вниз и проводили там целый вечер в тепле, наслаждаясь мягкостью своего ложа, утопая с головой в нежном пуху. Обыкновенно дети тащили свою корзину подальше от газового фонаря. Они были одни среди крепких запахов птицы и не спали из-за беспрестанного пения петухов в темноте. Они смеялись, обнимали друг друга в порыве глубокой привязанности, не зная, как ее проявить. Маржолен был очень туп. Кадина колотила его, беспричинно сердясь на своего товарища. Эта уличная девчонка умела расшевелить мальчика своей удалью. Мало-помалу они многому научились, лежа в корзинах с перьями. То была игра. Петухи и куры, спавшие рядом, могли поспорить с ними в невинности.
Впоследствии Маржолен с Кадиной наполнили громадный Центральный рынок своей беспечной любовью. Они жили как счастливые, предоставленные инстинкту молодые зверьки, удовлетворяя свои желания среди груд снеди, где эти ребятишки выросли, подобно растениям из плоти. В шестнадцать лет Кадина была отчаянной девчонкой, смуглой уличной цыганкой, большой обжорой и очень чувственной. Восемнадцатилетний Маржолен был уже тучным подростком с порядочным брюшком; он стоял на самой низкой ступени умственного развития и жил только чувствами. Молоденькая девушка часто не ночевала дома, проводя ночи с Маржоленом в подвале живности, а на следующее утро, дерзко смеясь в глаза тетушке Шантмесс, увертывалась от половой щетки, с которой та гонялась за ней по комнате, ударяя по чему попало. Старухе никогда не удавалось отдуть негодницу, насмехавшуюся над ней с невообразимой наглостью. Кадина заявляла, что не спала потому, что хотела посмотреть, не растут ли у луны рога. Что касается Маржолена, то он бродяжничал по ночам, когда с ним не было Кадины, проводил время со сторожами, охранявшими павильоны, спал на мешках, на ящиках, в первом попавшемся углу. И вот оба они не покидали больше рынка. Он сделался их птичником, конюшней, огромными яслями, где они спали, любили друг друга, жили на необъятном ложе из мяса, овощей и масла.
Но у них сохранилась особенная привязанность к большим корзинам с перьями. Маржолен и Кадина проводили в них ночи любви. Перья не были рассортированы. Тут лежали длинные черные индюшечьи перья и гусиные, белые и глянцевитые; при каждом движении подростков, проводивших в корзинах ночь, перья щекотали их за ушами. Маржолен и Кадина погружались в утиный пух, как в вату; легкие куриные перышки, золотистые и пестренькие, взлетали при каждом их вздохе, точно мухи, жужжащие на солнце. Зимою им служил ложем и пурпур фазанов, и серый пепел жаворонков, и крапчатый шелк перепелов, куропаток и дроздов. Перышки еще хранили в себе жизнь и, застревая случайно на губах проказников, приносили с собой трепет крыльев, теплый запах гнезда. Перья представлялись Маржолену и Кадине широкой спиной птицы, на которую они ложились и которая уносила их, упоенных, в объятиях друг друга. Поутру Маржолен отыскивал Кадину, опустившуюся на дно корзины, засыпанную перьями, точно снегом. Кадина поднималась растрепанная, отряхивалась, выходила из пухового облака со спутанными волосами, где непременно торчал султан из петушиных перьев.
Маржолен и Кадина нашли еще одно отрадное убежище – в павильоне оптовой продажи масла, яиц и сыра. Там каждое утро воздвигались целые стены из пустых корзин. Подростки пролезали туда, проделывали в этой подвижной стене отверстие, прорывали себе укромный уголок. Затем, устроив среди груды корзин комнатку, Маржолен и Кадина укрывались в ней,
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Чрево Парижа. Радость жизни - Эмиль Золя бесплатно.
Похожие на Чрево Парижа. Радость жизни - Эмиль Золя книги
- Король в Желтом - Роберт Уильям Чамберс - Разное / Ужасы и Мистика
- Призрак Оперы. Тайна Желтой комнаты - Гастон Леру - Зарубежная классика / Исторические приключения / Разное / Ужасы и Мистика
- Пробуждение - Кейт Шопен - Зарубежная классика
- Русская революция от Ленина до Сталина. 1917-1929 - Эдуард Халлетт Карр - История / Разное / Прочая научная литература / Прочее
- Центральный парк - Вальтер Беньямин - Разное / Культурология / Науки: разное
- Пират - Аргирис Эфтальотис - Разное
- Кашпар Лен-мститель - Карел Матей Чапек-Ход - Зарубежная классика
- Золото тигров. Сокровенная роза. История ночи. Полное собрание поэтических текстов - Хорхе Луис Борхес - Зарубежная классика / Разное / Поэзия
- Ромео и Джульетта (Пер. Т. Щепкина-Куперник) - Шекспир Уильям - Зарубежная классика
- Аватара - Теофиль Готье - Разное / Ужасы и Мистика
