они сменятся на украшения ко Дню Благодарения.
Я рассказала папе о том, что произошло в лесу накануне вечером. О том, как начался пожар, как меня схватил пожарный, как я вырвалась и убежала на поляну.
– Похитил?
– Пожарный.
– Ты уверена, что он не пытался тебя спасти?
– Он был из Тисдейла. Оттуда, откуда родом Мэй.
– И ты в этом уверена?
Я обдумала его вопрос. Мне показалось, что я видела надпись «Тисдейл» на форме пожарного. Однако было темно, и мы двигались быстро, а значит, была вероятность, что там было написано что-то другое.
– Мне показалось, что я видела именно это. Похоже, на улице было слишком темно.
– Но ты считаешь, что пожарный пытался тебя похитить?
Папин вопрос заставил меня переосмыслить случившееся. Ситуация была довольно хаотичной.
– Если это правда, нам следует привлечь полицию, – оценил папа.
Внезапно мысль о том, что придется беседовать с полицейскими о случившемся и давать показания, показалась мне слишком серьезной. Кто знает, о чем еще они меня спросят. К тому же я была подвыпившей – не говоря уже о том, что не достигла совершеннолетия. Я не хотела ввязываться в это – ни с папой, ни с полицией.
– Не бери в голову, – сказала я ему. – Это была суматошная ночь. Вероятно, мне все привиделось.
Он неуверенно кивнул, но по моей просьбе замял эту тему.
– Так как у тебя дела с Мэй?
– Не очень, – призналась я. Я рассказала ему о ней и Себастьяне, о Лариссе и компании, о моем разрыве с Айзеком.
– Очень жаль, – произнес папа.
Ему нравился Айзек, и я видела – его расстроило то, что мы с моим бывшим другом больше не общаемся. Меня тоже это беспокоило. Я несколько раз пыталась завязать с Айзеком разговор, но он, видимо, был «чрезвычайно поглощен» дебатами и не разговаривал со мной, даже чтобы обсудить тему проекта по обществознанию. Я и раньше видела, как он держит на кого-нибудь обиду, причем на протяжении долгого времени, но просто со мной он так никогда не поступал.
– Посмотрим, что ты сможешь сделать, Горошинка. Айзек – хороший друг. А Мэй… – Он задумался, выбирая, что сказать дальше. – Пока просто уживайся с ней как можно лучше. Я поговорю с мамой.
Позже, тем вечером я слышала, как мои родители кричали друг на друга на кухне. С тех пор за прошедшую неделю ничего не изменилось. И папа всю неделю не приходил домой на ужин.
Я посмотрела на лосося, которого мама пережарила, и откусила кусочек, в то время как Мэй продолжала болтать.
– Не может быть, – хихикнула Мэй в телефон. Я точно знала, с кем она разговаривает.
Самоуверенность и социальный статус Мэй росли, как динозавры из специальной пены, которых мы в детстве клали в ванну и которые раздувались до огромных размеров. Теперь каждый хотел сидеть с ней за обедом, а вся школа считала их с Себастьяном самой красивой парой в мире. В разговорах с «лучшими подругами» меня отодвинули на второй план, отдав предпочтение чирлидершам, и это меня вполне устраивало, поскольку Мэй стала настолько самовлюбленной и фальшивой, что я все равно не могла с ней разговаривать.
Мэй и Себастьян официально встречались уже на протяжении недели после вечеринки в честь Хэллоуина. Они вместе обедали и гуляли после школы, и он даже одалживал ей сборники стихов – полагаю, потому, что она выражала к ним хоть какой-то интерес, и он ухватился за эту возможность. Себастьян гордился тем, что он «старомоден» и действительно разговаривает по телефону, а не просто переписывается, и Мэй это нравилось. Как и то, что это очень раздражало всех остальных. Под всеми остальными, вероятно, подразумевалась только я.
– Нет, я не смотрела этот фильм, – ответила она в трубку. – В субботу? Звучит замечательно! – Она говорила совсем как Ларисса. Мама улыбнулась Мэй и восторженно показала ей большой палец вверх в знак согласия на будущую дату просмотра.
Я не могла этого вынести.
– Мама, – окликнула я, пытаясь привлечь ее внимание. Она повернулась ко мне, как будто уже забыла, как звучит мой голос.
– Нам нужно поговорить о Чикаго после ужина. Ты все время откладываешь этот разговор.
Поездка в Чикаго была единственным событием в моей жизни, которого я ждала с нетерпением. Это должно было произойти только через месяц, но мне уже не терпелось. Мне нужно было выбраться из города, на несколько дней отвлечься от всего этого. Поездка в Чикаго была моим спасательным кругом.
По маминому лицу пробежала тень.
– Джулс, – начала мама.
Ой-ой-ой… в некоторых случаях нехорошо, если кто-то начинает фразу с твоего имени. Он как будто пытается смягчить то, что последует дальше.
– Я не еду в Чикаго, – сказала мама тоном «прошу-всех-сохранять-спокойствие».
Но это не сработало.
– Что? Почему?! – воскликнула я.
Мэй уже завершила звонок и обратила внимание на мою вспышку злости. Дани тоже.
– Это сложно, милая, – попыталась увильнуть мама.
– Так ты отпустишь меня одну? – спросила я.
– Ты же знаешь, что я не могу этого сделать.
– Ты обещала взять меня с собой! – практически кричала я.
– Я знаю, но теперь вместо меня на конференцию отправят доктора Бреннера. – Мама была явно раздражена этим фактом. – Я ничего не решаю.
– Но ты же ездишь каждый год!
Мама скомкала салфетку и положила ее на недоеденного лосося.
– Прости, Джулс. – Это было все, что она смогла ответить. – Я забыла тебе сказать.
– Подожди, то есть, ты знала об этом? И как давно? – Я была в ярости. Я не могла поверить, что мама знала об отмене поездки и не сказала мне.
– Мне очень жаль. Я знаю, что ты с нетерпением ждала этой поездки. – Она встала и пошла ставить тарелку в раковину, пытаясь по пути приобнять меня. Я проигнорировала ее и оттолкнулась от стола.
Дани смотрела на меня. Было видно, что ей действительно не по себе. Я была рада, что мне хотя бы посочувствовали, но сочувствие – это не то, чего я хотела. Я хотела, чтобы мама обратила на меня внимание. Я хотела, чтобы в моей спальне не жила лживая фальшивая подруга из секты. Я хотела поехать в Чикаго и выбраться из дерьмовой жизни.
Как это произошло? Почему руководство больницы передумало? Или, может, мама не хотела разлучаться с Мэй? Это было жутко. И что, черт возьми, не так с моей мамой? Почему она так одержима Мэй?
– Мы можем поехать в другой раз, – предложила мама, смывая остатки еды со своей тарелки.
– Когда? – спросила я, поднимаясь со стула. – Когда ты хоть раз брала меня с собой куда-нибудь?
Она повернулась ко мне, но ничего не ответила.
Я и не ждала ответа. Я чувствовала, как
