Никаких следов не оставлено. Работа чистая.
Мастер, сидевший во главе стола, молчал. Он медленно водил пальцем по краю оплывшей свечи, его скрытое в тени лицо было неподвижно. Тишина затягивалась, становясь почти невыносимой. Третий культист, здоровяк с бычьей шеей, нервно переступил с ноги на ногу в углу, его массивный силуэт качнулся, нарушив геометрию теней.
Наконец Мастер поднял голову. Он медленно, почти театрально, поднялся из-за стола, обошел его и подошел к гонцу. Положил руку ему на плечо. Жест был весомым, значительным.
— Отлично сработано, — его голос был тихим, но от этой похвалы у гонца потеплело в груди. Это звучало, словно отцовское одобрение, которого иногда так не хватало. — Ты исправил свою ошибку и даже превзошел мои ожидания.
Гонец едва заметно склонил голову, принимая похвалу.
— Я лишь выполнял ваш приказ, Мастер.
— Хорошо выполненный приказ — это не просто послушание. Это искусство, — Мастер убрал руку и вернулся на свое место. Он опустился на скрипнувший стул. — Ты вернул нам инициативу. Вернул нам время. Это сейчас — самое ценное.
Он замолчал, глядя на танец пламени. Его пальцы, длинные и тонкие, сплелись в замок на столешнице.
— А что же наш доблестный коронер? — спросил он, и в его голосе послышались нотки ехидного любопытства. — Известно ли тебе, как обстоят дела у господина Громова с поисками его главной улики?
На лице гонца, скрытом под капюшоном, промелькнула тень усмешки. Он знал ответ на этот вопрос. Он не просто предполагал, он просчитал его, как шахматную партию.
— Никак, Мастер, — ответил он спокойно, и в его голосе зазвучала уверенность стратега, чей план сработал безупречно. — Никак они у него не могут обстоять. Мы все провернули идеально. Прозекторская была пуста как череп пьяницы. Никаких камер, никакой охраны. Мы вошли и вышли, не оставив ни единой царапины на замке. Для них это выглядело как… как фокус. Иллюзия.
Он сделал шаг вперед, его голос стал ниже, приобретая заговорщические, почти злорадные интонации.
— Сейчас Громов сидит в луже. В глубокой, грязной, вонючей луже. Вы только представьте, Мастер. Утром он, полный столичного высокомерия, приводит в свой морг эту эльфийскую проверку. Открывает холодильник, чтобы продемонстрировать главную улику… а там пустота.
Он позволил себе короткий, сухой смешок, который мог напомнить карканье вороны.
— Какой удар по его репутации! Какой позор! Коронер, который не может уследить за трупом в собственном морге! Его начальство рвет и мечет. Полиция подозревает его в халатности, если не в прямом соучастии. Столичные ищейки смотрят на него как на некомпетентного провинциального идиота.
Он снова прошелся по подвалу, и его шаги теперь были легкими и пружинистыми.
— А репортеры? О, репортеры! Они уже вцепились в эту историю, как стая голодных гиен. Они разорвут его на части. «Скандал в Коронерской службе!», «Таинственное исчезновение тела эльфа!», «Коронер Громов снова в центре грязной истории!». Он утонет в этом информационном шуме. Следующий месяц он будет не нас искать, а писать объяснительные, давать показания и отбиваться от журналистов. Он загнан в угол, как крыса. Ему будет совершенно не до наших дел.
— Ты уверен? — голос Мастера был все таким же ровным, но, кажется, он мысленно начинал смаковать все что слышал.
— Абсолютно, Мастер. Мы его нейтрализовали. Не физически, нет. Гораздо изящнее. Мы превратили его из охотника в дичь. Теперь охотятся на него. А у нас… у нас есть время.
Он остановился, и его скрытый взгляд снова обратился к Мастеру.
— Теперь мы можем залечь на дно. Раствориться. Исчезнуть. Пусть они ищут, пусть сходят с ума в своих догадках. А мы, в тишине и покое, начнем подготовку. Пускай у нас не так много энергии, как мы хотели. Но две эльфийские души — это более чем достаточно. Теперь время Поглощения. А этот ритуал, как вы знаете, требует не только огромных сил, но и времени, а также и тщательной подготовки.
Мастер медленно кивнул. Его пальцы расцепились и легли на стол. На одном из них, в свете свечи, тускло блеснул перстень с темным камнем.
— Хорошо, — сказал он. — Так и поступим. Готовьте все необходимое. У нас мало времени. Громов может оказаться крепче, чем мы думаем. Я не склонен считать, что мы окончательно вывели его из строя. Халатное отношение и преждевременный триумф всегда плохо заканчиваются.
Он поднялся.
— Со сбором покончено. Теперь же приступайте к подготовке финального этапа нашего плана.
Глава 18
«Имперор» плавно затормозил у обочины. Заляпанная грязью вывеска «Кофе-Хаузъ» выглядела в сером свете полудня еще более уныло, чем ночью. Кафе казалось вымершим, словно заброшенный форпост на краю цивилизации.
Я заглушил двигатель. В салоне повисла тишина, нарушаемая лишь тихим шелестом дворников, смахивавших с лобового стекла мелкую морось. Темные тучи, тянувшиеся вчера с моря все же снова добрались до нас, но, благо, пока что не заливали город, как из ведра.
— Я быстро, — сказал, отстегивая ремень. — Ждите здесь.
Девушки молча кивнули. Я видел в зеркале заднего вида, как Алиса сосредоточенно хмурит брови, а Лидия, не отрываясь, смотрит на практически пустое кафе с одним посетителем; ее пальцы нервно теребили край блузки. Они не задавали вопросов, но в их взглядах читалась тревога.
Я вышел из машины. Влажный, холодный воздух ударил в лицо, забравшись под воротник рубахи. Запах мокрого асфальта и городской жизни. Под ногами хлюпали за ночь собравшиеся лужи.
Под звон колокольчика я толкнул дверь. Внутри было так же тихо, как и снаружи. И пусто. За длинной стойкой, протирая и без того чистый стакан, стоял тот же сонный официант, что и в прошлый раз. Он поднял на меня безразличный взгляд и снова уткнулся в свою работу.
Странное место. Второй раз здесь, и оба — ни души. Чем они вообще живут? На одном случайном дальнобойщике в сутки? Или это просто прикрытие для чего-то другого? Прачечная для грязных денег? Склад контрабанды? Я окинул взглядом скромный интерьер — простые столы, обитые красным дерматином стулья. Не похоже. Слишком убого для серьезных дел. Значит, просто убыточное заведение, которое держится на плаву по непонятным причинам.
Она сидела за тем же столиком в углу.
Сегодня на Шае не было строгого делового костюма. Простая белая блузка с закатанными до локтей рукавами, открывавшая тонкие, изящные запястья. Темно-синие джинсы, плотно облегавшие стройные ноги. Волосы, небрежно собранные в высокий хвост, открывали
