— я позволил себе кривую, лишенную всякого веселья усмешку. — Боюсь, в этом гареме султан рискует однажды утром проснуться с перерезанным горлом. Нет, Корней. Все гораздо хуже и прозаичнее.
— Они и сейчас здесь? — спросил он, глянув на дверь.
— А ты их не заметил?
Корней покачал головой.
— Не обратил внимания.
— Они ждут за дверью. Я попросил их остаться, чтобы не вызывать у тебя лишних вопросов, но… — я развел руками, — думаю, в этом больше нет смысла.
Он откинулся на подушки, и его взгляд, до этого растерянный, стал тяжелым. Взглядом человека, который осмыслил все услышанное и получил не самые утешительные для себя выводы.
— Я верю тебе, — наконец сказал он, и эти слова дались ему с видимым трудом.
— Хочешь, позову их? — я сделал движение, чтобы встать. — Они подтвердят. Ты увидишь по их глазам. Они не смогут солгать о таком. Я бы мог попросить одну из них ударить меня, но не хочу доставлять им дискомфорт. Даже при всех наших взаимоотношениях.
Корней остановил меня слабым жестом.
— Не надо.
Он закрыл глаза, устало потирая виски. Слишком много информации. Слишком много безумия для одного раненого человека, чей организм все еще боролся с последствиями ножевого ранения.
— Хорошо, — продолжил он, не открывая глаз. — Допустим, я поверил. Но что теперь? Что ты собираешься с этим делать?
— То же, что и всегда. Искать решение. Я нашел книгу, с которой все началось. Пытаюсь разобраться. Но там… нет ответов на этот вопрос.
— И что ты хочешь от меня? — в его голосе прозвучала нотка бессилия. — Я не специалист по таким… связям. Мы ловим еретиков, черных магов и всех, кто связан с оккультизмом, а не снимаем проклятия.
— Мне не нужна твоя помощь как инквизитора. Мне нужна твоя помощь как друга. Как человека, который знает этот магический и темный мир лучше меня. Который может помочь советом. Информацией. Который просто будет знать правду.
Он открыл глаза. В их глубине, за пеленой боли и усталости, я увидел прежнего Корнея — проницательного и умного человека, способного на жесткие, но верные решения.
— И что, ты не можешь предложить им ничего взамен? — кивнул он в сторону двери, где ждали девушки.
— Например? — усмехнулся я. — Заплатить им за то, чтобы они отвалили от меня? Боюсь эта странная связь так не работает.
— Например, попытаться загладить свою вину, — сказал он задумчиво. — Я же знаю, кто они. Морозова и Бенуа. Дочь того самого промышленника, которого ты пустил по миру. И вдова твоего ассистента… — он не закончил, тяжело вздохнув. — Ну ты понял.
Он оборвал мысль. Но невысказанное им слово повисло в воздухе. Его и не нужно было озвучивать. «Убил».
Забавным было то, что даже Корней догадывался о случившемся, хотя по всем протоколам числилось абсолютно иная версия. И в памяти Громова я не нашел ни единой сцены, где Виктор рассказывал бы Корнею о случившемся.
Я не вздрогнул. Мое лицо осталось непроницаемым. Внутри меня как человека, которого гримуар называл «подселенцем», не возникло ни единой моральной дилеммы. Это были не мои грехи. Но это тело… это тело помнило все. И оно было виновно.
— Я пытаюсь, — сказал таким же ровным тоном. — Как могу.
Помолчали немного неловко и с привкусом общей тайны. Но, вроде бы, с подведенным к общей черте итогом.
— Хорошо, — медленно произнес Корней. — Я помогу, чем смогу. Но ты должен понимать, Виктор. Если об этом… о твоих способностях… узнает кто-то еще…
— Я знаю, — перебил я его, кивнув головой. — И все понимаю.
Я поднялся. Разговор окончен. Все что нужно было сказать, сказано. Я подошел к кровати, поправил сбившееся одеяло. Жест простой, почти машинальный, но в нем была вся та невысказанная благодарность и забота, которую я сейчас чувствовал к этому человеку.
— Отдыхай, — сказал я. — Тебе нужны силы. А я… я буду искать дальше. И если что-то найду, ты узнаешь первым.
— Береги себя, Виктор, — его рука слабо сжала мою. — И будь осторожен. Большая сила — это большая ответственность. И пока что я даже понятия не имею, насколько опасно то, что ты получил.
— Будет интересно — обсудим. Я все расскажу. Но пока что лечись и поправляйся.
Он хмыкнул.
— Куда ж я денусь с подводной лодки, господин опальный коронер.
Коротко хмыкнув в ответ, я кивнул, развернулся и пошел к выходу. Моя рука уже легла на холодную ручку двери, когда он снова меня окликнул.
— Виктор.
Я обернулся. Он смотрел на меня, и в его взгляде, впервые за весь этот разговор была простая человеческая благодарность.
— Спасибо.
Я молча кивнул и вышел из палаты, плотно прикрыв за собой дверь. В коридоре меня ждали девушки. Они вскочили, едва я появился. В их глазах застыл немой вопрос.
— Поехали, — сказал я, не вдаваясь в подробности. — У нас много дел.
Они не стали расспрашивать, а просто молча последовали за мной.
* * *
Теплый солнечный день сменился прохладной ночью, принесшей с моря густой, плотный туман.
Он окутывал Феодосию молочной пеленой, глуша звуки и размывая очертания. В его влажной взвеси огни города больше не горели — они истекали неоном, дрожали и расплывались на стекле окна из номера отеля «Империал» размытыми акварельными пятнами.
В номере царил полумрак. Горел только экран ноутбука. Его холодный белый свет выхватывал из темноты расстеленную на полу карту Крыма и два стакана с остывшим чаем.
Нандор стоял у окна, заложив руки за спину. Его силуэт, четкий на фоне ночного города, был неподвижен, как изваяние. Он не смотрел на город. Он думал. Анализировал, снова и снова прокручивая в голове события последних дней, пытаясь найти в них логику, которой, казалось, не было.
Шая сидела в кресле, поджав под себя ноги. Она потянулась за чашкой, взяла ее и продолжила просто держать, словно грея руки. Ее лицо было спокойно, почти отрешенно, но в глубине темных глаз горел холодный огонь существа, что столкнулось с необъяснимым для себя феноменом.
— Он умнее, чем кажется, — ее голос, тихий и мелодичный, прозвучал в тишине комнаты.
Нандор не обернулся. Он продолжал смотреть на туманный спящий город, который хранил свои грязные тайны.
— Он не просто умнее.
