не сидели без дела и успели достать оружие. Одна пуля попала мне в шею, и кровь брызнула на труп полковника.
Но, с другой стороны, уже появился Сэм и вырубил одного из стрелявших, тут же снова растворяясь в тени.
— Не сопротивляйтесь и не умрете, — прохрипел я, отплевывая кровь и занося горящий молот.
Полицейские в ужасе уставились на меня и не рискнули больше стрелять. Подошедший Кос забрал у них оружие и помог выбраться из машины.
— Эту ночь вам придется посидеть без связи, — сказал он, видя, что мне тяжело говорить, пока рана не затянулась. — Если не хотите, чтобы ваши коллеги гибли этой ночью, вы должны сидеть тихо и стараться не выбираться раньше времени. Ясно?
Полицейские, хоть и явно испытывали страх, вели себя вполне адекватно и это показывало, что они совсем не новички и уже насмотрелись дерьма в этой жизни. Сэм подошел к каждому из них и стянул руки за спиной строительными стяжками, после чего уложил на землю и то же самое сделал с ногами.
Убивать больше нужного мы сегодня не планировали, хоть как-то компенсируя то, что нам предстоит совершить за эту ночь.
— Вы же понимаете, что вам этого не простят? — спросил вдруг один из полицейских, внимательно смотря мне прямо в глаза.
— Не только это, — покачал я головой. Рана уже затянулась, и я мог нормально говорить. — Нам предстоит совершить множество плохих вещей, и я не боюсь осуждения. Сэм, дом.
— Понял, — кивнул он и растворился в тени, а мы с Косом выдвинулись к воротам, которые уже полностью открылись.
Звуки выстрелов явно привлекли внимание, но мы не ждали быстрой реакции и прибытия подкрепления — капитан знает, чем мы сейчас заняты и должен поспособствовать нормальному выполнению миссии.
Дальше Сэм проник в дом, в котором должны были находиться еще несколько полицейских и жена полковника. А мы вломились в парадный вход — дверь была массивная, но не выдержала и трех ударов молотом.
Дети, на сколько мы успели выяснить, давно жили за границей. Кажется, во Франции, так что других свидетелей жестокой расправы над полковником не было.
— Стоять! — закричал один из полицейских, который ждал нас в коридоре дома, направляя на меня автомат. — Брось оружие!
А вот это уже серьезная заявка и автоматных пуль я еще не ловил.
Я поднял молот, делая вид, что готов его послушаться, но сзади полицейского появился Сэм и рукояткой кинжала ударил его в затылок — полицейский со стоном завалился на пол и затих.
— Где второй? — спросил я.
— Наверху, с женой полковника.
— Вперед.
Мы рванули вверх, я впереди, Кос сзади, Сэм, как всегда, в тенях.
На втором этаже у нужной двери уже стоял Сэм и я подошел, прислушиваясь к происходящему. За дверью слышалась какая-от возня, а потом она открылась и нас встретил полицейский, который поднял руки и жестом пригласил нас входить.
— Капитан предупредил, — сказал он, когда я проигнорировал его жест и не стал проходить в комнату. — Остальных уже того?
— Того, — кивнул Кос и шагнул вперед.
Его кулак смачно врезался полицейскому в скулу и тот упал на колено, непонимающе уставившись на нас.
— Мы не мясники, — ответил Кос на невысказанный вопрос. — Все твои на улице, связанные.
Комната оказалась спальней, и я кинул взгляд на жену полковника — она лежала без сознания на кровати. Что полицейский с ней сделал было непонятно — никаких следов или повреждений я не обнаружил, когда подошел ближе, чтобы проверить дышит ли она.
— Что ты сделал? — спросил я полицейского.
— Мой атрибут, — зло ответил он. — Просто сон и все, ничего такого.
— Шкурой своей за неё отвечаешь, понял? — я приблизился к нему и потянулся к атрибуту, выпуская пламя из глаз наружу. — Узнаю, что с ней что-то случилось, я приду за тобой. Понял?
— Понял, — кивнул он, но в его глазах не было особого страха. Или он хорошо его скрывал.
Дальше мы заперли в подвале дома, предварительно крепко связав и проверив все возможности из подвала выбраться — быстро точно не получится. Плюс Кос обрубил все варианты связи и собрал мобильники и рации.
За ночь нам предстоит сделать так еще три раза и этот был самый простой. Остальные цели на Кате и Орине.
— Закончили, — сказал я, выходя из дома. — Следующая цель в центре и надо быть максимально осторожными.
Катя
— Ты хищник, запомни это, — сказал ей Орин. — А люди — твоя еда, не более. Они могут быть интересные, у них может даже быть своя уникальная жизнь и цели. Но цыпленок тоже не хочет отправляться в печь. И теперь только так ты должна воспринимать своих жертв…
Речь Орина текла плавно, как яд, ввинчиваясь в голову. Катя сидела в темноте, прижавшись к стене квартиры. Холодный подоконник впивался в спину, но она не двигалась. Жажда не рвала, как тогда, с бандитами. Сейчас было хуже. Она знала, что сделает. И не хотела. Орин смотрел на неё, глаза горели в полумраке, будто видел её мысли.
— Не думай, дитя, — шепнул он, положив руку на её плечо. — Думаешь — проигрываешь.
Катя сжала кулаки. Ногти впились в ладони, но боли не было. Только холод. Она хотела сказать, что не может. Что это не она. Но Орин был прав — думать было нельзя. Думать — это вспомнить Мишу. Вспомнить, как всё пошло к чёрту. Она мотнула головой, прогоняя его лицо. Не сейчас.
Они уже были в квартире своей жертвы, поджидая её в темноте — забрались через окно, этаж был всего третий. Полицейский жил один, и никаких проблем с его устранением не должно было быть. Вряд ли кто-то ждёт дома засаду из двух вампиров. Но Катя всё равно чувствовала, как сердце — или что там теперь вместо него — колотится. Квартира пахла кофе и старой бумагой. На столе лежала рация, шипела помехами. Где-то в углу — фоторамка, но Катя не смотрела. Не хотела знать.
— Он идёт, — шепнул Орин, кивнув на дверь. Его голос был как нож — резкий, точный. — Готовься.
Ожидание было недолгим — через тридцать минут замок щёлкнул, и в коридоре вспыхнул свет. Катя увидела мужчину лет сорока, с сединой на
