драгоман нашёл в ресторане вокзала почти сразу. Мефистофель, как его мысленно прозвал на приёме Ардашев, пил кофе. Завидев Клима, он расплылся в приветливой улыбке и, поднявшись, протянул руку:
– Рад видеть вас, мой русский друг! Вы тоже куда-то уезжаете?
– Нет, – отвечая на рукопожатие, вымолвил Ардашев. – Я приехал за вами. Хочу вам помочь избежать весьма дорогой ошибки.
– Простите? – подданный Её Величества королевы Виктории наморщил в недоумении лоб.
– В данный момент вы пытаетесь вывезти из Египта в Британию копию эскиза Леонардо да Винчи «Мученичество святого Себастьяна». Только вас уверили, что это оригинал, и вам пришлось изрядно раскошелиться. Настоящий да Винчи сейчас находится в Санкт-Петербурге, в Эрмитаже. Сегодня я получил телеграмму о том, что комиссия экспертов подтвердила его подлинность. – Ардашев вынул из бокового кармана форменного сюртука вскрытый конверт и протянул британцу. – Извольте убедиться, мистер Адамсон.
Англичанин дрожащими руками вынул международную депешу и прочёл. Его лицо мгновенно обрело цвет варёной свеклы, и он спросил:
– Откуда вам известно о Леонардо да Винчи?
– О! Эта история так же длинна, как и переход через Нубийскую пустыню. Если вы примите моё предложение и поедете со мной, вы не только получите назад все выплаченные вами за фальшивку деньги, но и окунётесь в цепь событий, которые начались в Ставрополе и подошли к своему завершению в Каире. Поверьте, они достойны хорошего уголовного романа. Вы согласны?
– Да, – хрипло ответил он.
– Тогда мне необходимо сделать всего один телефонный звонок. Подождите, я буду через минуту.
Глава 24
Разоблачение
I
Инспектор Нагди в точности выполнил просьбу Ардашева, и все шестеро постояльцев отеля, прибывших в Александрию на «Рюрике», собрались в банкетной зале отеля «Нил» за длинным столом.
– Хотела бы я знать, для чего нас сюда пригласили, – проворчала княгиня и, повернувшись к внучатой племяннице, осведомилась: – Ты ничего не знаешь, Дарьюшка?
– Нет, бабушка, я и понятия об этом не имею.
– Этот местный полицейский удивительно бесцеремонен, – недовольно проговорил архитектор Стадницкий. – Так тарабанил в мой номер, будто в гостинице объявили пожарную тревогу.
– Совершенно с вами согласен, – прокашлял египтолог Батищев. – Мы ещё были в ресторане, когда туда явился этот господин, – он махнул головой в сторону инспектора, – и велел нам с Фаустом Иосифовичем поторапливаться и пройти сюда.
– Слава Богу, мы уже десерт заканчивали, – подтвердил археологический рисовальщик.
– Лично я ничего хорошего от нашего собрания не жду, – понурив голову, вторил театральный декоратор Матецкий. – Любые сборища, если они не предусматривают раздачи жалованья, к добру не приводят.
– Послушайте, господин полицейский, – раздражённо выкрикнул Батищев на французском, – долго ещё мы будем тут торчать? Нам в экспедицию готовиться надобно.
Инспектор Нагди не успел ответить, потому что двустворчатые двери распахнулись и в зале появился Ардашев.
– О! Клим Пантелеевич! Наконец-то! – обрадовалась княгиня. – Вы можете объяснить, что этому туземцу в мундире от нас надобно?
– Дамы и господа, прошу прощения, что вас потревожили, но это совершенно необходимо, поскольку сейчас станет наконец-таки известно имя человека, написавшего копию эскиза Леонардо да Винчи «Мученичество святого Себастьяна», подговорившего ставропольского скрипача Романа Харитоновича Несчастливцева украсть подлинник и подменить рисунок. Через несколько дней этот художник нанёс визит музыканту и, забрав оригинал, отравил его, угостив несчастного мадерой «Бауэр», приправленной хорошей порцией рицина – яда, не имеющего противоядия. Дождавшись, когда жертва потеряет сознание, преступник уничтожил все следы своего пребывания и даже сунул скрипку в футляр, но при этом совершил одну ошибку – он положил смычок конским волосом вниз, чего ни один скрипач никогда не сделает, так как это ведёт к загрязнению конского волоса и, соответственно, ухудшению звуков, извлекаемых из струн. Я обнаружил и другие доказательства нахождения в комнате Несчастливцева постороннего человека, но я их опущу, поскольку они имеют второстепенное значение. Продумав преступление до мелочей, злоумышленник оставил на столе короткую покаянную записку, якобы начёрканную покойным: «Я вор. Простите». Тут же находился и рисунок Леонардо да Винчи «Мученичество святого Себастьяна». Был ли он ещё одной копией, не смог определить даже хозяин – купец Папасов, – поэтому через несколько дней судебный следователь отправил его на экспертизу в Эрмитаж. Но в тот момент по всему выходило, что Несчастливцев, опасаясь позора, покаялся, свёл счёты с жизнью и вернул оригинал.
Мне удалось прибыть на место происшествия немногим позже судебного следователя. Осмотрев вещи покойного скрипача, я обнаружил среди них «Путеводитель Русского общества пароходства и торговли», заложенный ломбардным билетом на странице расписания пароходных рейсов из Одессы в Александрию, где дата нашего с вами отправления – 8 октября 1891 года – была подчёркнута карандашом. Сам же ломбардный билет говорил о том, что Несчастливцев временно расстался с золотой клипсой для ассигнаций в виде скрипки с рубином. Зная, что музыкант был далеко не богатый человек, можно было предположить, что ему не хватало средств на пароходный билет из Одессы в Александрию и потому золотой зажим для купюр пришлось заложить. Я попытался выкупить эту штуковину, но не успел. Она досталась другому человеку, чью фамилию приказчик мне отказался называть, поскольку это противоречило уставу ломбардной торговли. Единственное, что он поведал, – это срок, в течение которого поклажедатель обязался вернуть полученные под заклад деньги, – сорок два дня. А значит, Несчастливцев не собирался расставаться с этой вещью, и она была ему дорога.
По словам хозяйки комнаты, которую снимал скрипач, у него была целая пачка писем, хранившихся в картонной коробке, но вся корреспонденция исчезла, как и пропал его блокнот. Отсюда напрашивался вывод, что убийца был не местный и состоял в переписке с музыкантом. Исчезновение записей покойного я объяснил тем, что злодей боялся оставить образец почерка скрипача, необходимый для проведения графологический экспертизы в целях определения авторства предсмертного послания.
– Скажите, господин Ардашев, как долго мы будем обязаны слушать ваш монолог? – раздражённо вскинул голову архитектор Стадницкий. – Насколько я понял, подозреваемых за этим столом трое – это господа Матецкий, Сарновский и я, потому что только мы способны написать копию наброска великого мастера. Хотя надо признать, что эскизов да Винчи на самом деле было великое множество и мастерство их исполнения весьма среднее. Высокая стоимость рисунков обусловлена лишь именем автора. Но, может, вы начнёте с конца и назовёте имя преступника?
– Я бы мог так поступить, но тогда всё равно придётся возвращаться к началу истории.
– Что ж, тогда продолжайте, надеюсь, финал не за горами, – вымолвил архитектор.
– На одесской пристани я встретил старого знакомого – иеродиакона Ферапонта Благонравова. При пострижении в монахи ему оставили прежнее имя. Он
