было в Ставрополе… Сад, беседка, прохладный ветер, пруд…»
– Ардашев! Господин Ардашев! Вы меня слышите?
Сквозь сон Клим почувствовал, что кто-то трясёт его за плечо. Открыв глаза, он увидел второго непосредственного начальника – секретаря консульства Цеттерстрема, коего родители нарекли странным для русского уха именем – Карл-Вильгельм. Его характер был так же мерзостен, как и тараканьи усы-растопырки. У Клима не было никакого сомнения в том, что именно это прямокрылое человекообразное насекомое и наябедничало Скипетрову на вновь прибывшего драгомана.
Переводчик вскочил и, застегнув верхнюю пуговицу, изрёк:
– Я к вашим услугам, Карл-Вильгельм Андреевич.
– Спите во время службы? Хорошо-с! – он потряс пальцем. – Возьму на заметку. Чувствую, не видать вам губернского секретаря. Не видать! Начнёте как все – с коллежского регистратора. А сейчас извольте явиться к консулу. Он вас ждёт.
– Не смею злоупотреблять нахождением в вашем обществе, – выговорил драгоман и удалился.
Злобно играя скулами, Цеттерстрем смотрел подчинённому вслед.
Скипетров был не один. По левую руку от него сидел инспектор Маарбуд Нагди из уже знакомого Ардашеву полицейского участка района Эль-Хамзави. Его красная феска лежала тут же.
– Вызывали, ваше превосходительство?
– Проходите, Клим Пантелеевич, садитесь, – сказал он на французском языке.
Клим пожал руку инспектору и уселся напротив.
– Тут такое дело… А впрочем, пусть лучше господин Нагди сам всё расскажет, чтобы вы из первых уст услышали, потому что в некоторой степени это касается и вас.
– Четыре часа назад по дороге, ведущей из Матарийя в Каир, караван обнаружил труп русского муллы у самой дороги. Несчастному перерезали горло. Караван-баши прислал в участок гонца на дромадере. Я выехал на место. Осмотрел покойного. Убийство, как я предполагаю, произошло ночью. Неподалёку я нашёл две скомканные бумажки. Одна – паломническая книжка, а вторая – его портрет, нарисованный карандашом.
После этих слов Скипетров выложил перед Ардашевы мятый лист бумаги, с которого на него смотрел… Ферапонт. На лице иеродиакона читалось волнение, и бородавка на правой стороне носа, казалось, вот-вот превратится в муху и взлетит. У Клима перехватило дыхание. Он нервно сглотнул слюну и проронил растерянно на русском языке:
– Ну как же это? Кто посмел?
– Вы были вчера в храме Святого Николая и пытались отыскать его, так? – спросил инспектор, не отводя от Клима взгляд.
– Совершенно верно. А вам откуда это известно?
– Я опросил всех русских мулл, и один из них описал вас достаточно просто. Он сказал, что приходил молодой человек из русского консульства в мундире.
– Мы оба из Ставрополя. И вместе добирались из Одессы в Каир. Я заезжал к нему вчера вместе с Матецким, но мне сказали, что он уехал в Матарийе с проводником.
– Простите, я не пойму, – недоумённо проговорил инспектор. – При чём здесь греческий город Ставрополис, если вы русские? Вы что, в Греции родились?
– Ставрополь – это город в России, – пояснил консул.
– Ага, теперь понятно. Он был вашим другом?
– Самым настоящим.
– И вы хорошо его знали? – не унимался египтянин.
– Безусловно.
– Тогда как вы можете объяснить его связь с гробокопателями и контрабандистами?
– Да вы в своём уме? – гневно проговорил драгоман и резко поднялся.
– Клим Пантелеевич, держите себя в руках, – повысил голос Скипетров.
– Прошу прошения, – проронил Клим и опустился на место.
– Вы зря на меня гневаетесь, господин Ар-да-шев, – выговорил по слогам инспектор. – Я неспроста задал вам этот вопрос. Дело в том, что в морге при осмотре трупа под языком у покойного русского муллы мы нашли медную египетскую монету. Как известно, мумиям за вторым порогом Нила в древности тоже клали под язык монету, чтобы им было чем расплатиться с лодочником, перевозившим их через небесный Нил в другой, счастливый мир. В Каире только одна банда так делает, когда расправляется с теми, кто пытался их обмануть при сделке, арабская. Главарь у них Мухаммед Хусейн.
– Послушайте, господин инспектор, – не выдержал Клим, – перестаньте называть православного монаха, да и ещё и убиенного, муллой. Слово «монах» на французском языке вам знакомо?
– Хорошо, так даже проще. Конечно, трудно поверить в возможную связь монаха и тех, кто вскрывает могилы, но в жизни всякое бывает.
– А как тогда вы можете объяснить наличие рисунка у убийцы? Зачем он ему? – спросил Ардашев.
– Чтобы знать, с кем расправиться.
– А разве мусульмане рисуют? Разве у арабов принято заниматься живописью? Или каждая банда держит в своих рядах по художнику?.. Для того чтобы перерезать горло, портрет не нужен. Отсюда вывод: Ферапонта нарисовал какой-то европеец, возможно, русский, который его видел хотя бы раз.
– Но зачем русскому убивать русского?
– Мой соотечественник мог заплатить наёмному убийце, чтобы тот расправился с господином Благонравовым, которого мы называем монахом.
– Откровенно говоря, Клим Пантелеевич, я не понимаю, кому мог насолить ваш друг за столь короткий срок пребывания в Египте, чтобы с ним так жестоко обошлись? – произнёс Скипетров и добавил: – В рассуждении наёмного убийцы ваша мысль вполне резонна. Тогда возникает банальный вопрос: куи продэст?[112]
– Тому, кто боится разоблачения в совершении трёх преступлений: организации кражи эскиза Леонардо да Винчи «Мученичество святого Себастьяна», отравлении рицином скрипача театрального оркестра и убийстве пассажира парохода «Рюрик» господина Бубело. Я полагаю, что именно этот преступник и нарисовал портрет Ферапонта, когда передавал деньги наёмному убийце. Этот же человек и написал копию эскиза да Винчи, которой и подменили подлинник, висевший в картинной галерее ставропольского купца Папасова.
– Простите, – покачал головой инспектор, – но я окончательно запутался, слушая ваши объяснения.
– Не сочтите за труд, Клим Пантелеевич, поясните, – попросил консул.
Ардашев принялся подробно описывать все события, происходившие в Ставрополе, начиная со своего знакомства с Папасовым и заканчивая последним обещанием Ферапонта первым отыскать злодея. Клима не перебивали и дослушали до конца. В кабинете повисла гнетущая тишина.
– Вот оно в какой узел всё завязалось, – задумчиво проронил Скипетров. – Получается, этот иеродиакон всё-таки исполнил своё обещание и нашёл злоумышленника раньше вас?
– Думаю, да.
– Однако расследовать преступления – прерогатива полиции, а не консульских служащих.
– Да, это моя работа. Только вот с иностранными злодеями мне пока воевать не приходилось, – честно признался инспектор.
– Убийство православного иеродиакона, только что приехавшего помогать вести службу в самый большой православный храм Каира, – не просто преступление, это международное злодейство. И надеюсь, господин инспектор, местная власть в вашем лице сделает все возможное, чтобы злоумышленник предстал перед российским правосудием, – выразил надежду статский генерал.
– Боюсь, без вашей поддержки мне никак не обойтись.
– Вот Клим Пантелеевич вам и поможет.
– Скажите, господин Нагди, – грустно качнул головой Клим, – где находится тело моего друга?
– В морге городской больницы.
– Нам предстоит решить, отправлять ли
