будет результата, то он пожалуется хедиву. А Тауфик-паша очень любит русского царя, особенно после того, как два его сына с большими почестями были приняты в Санкт-Петербурге, и поэтому он не будет разбираться в причинах неудачного следствия, – выговорил более старый собеседник, вынул откуда-то лист бумаги, карандаш и, положив их на стол, ледяным голосом велел: – Укажите здесь имя, фамилию и местонахождение того, кто первый попросил прикончить неверного.
– Вы думаете, мне это известно?
– Я два раза повторять не буду.
– Хорошо-хорошо!
Карандаш забегал по бумаге.
– О! Так этот человек тоже кафир?
– Как видите.
– Тем лучше.
– Скажите, а Сайед Мулатхам назвал имя правоверного, который велел ему прикончить русского? – дрожащим голосом пролепетал более молодой собеседник.
– Да.
– И кто же он?
– Я не расслышал.
– О! Вы мудрый человек!
– Имя неверного, которое вы написали, арестант вспомнит на новом допросе. Тем более что он видел его выходящим из комнаты того человека, чьё имя я не разобрал. Сайед запомнил его. Он скажет, что деньги и рисунок он получил именно от него. О посреднике-мусульманине он забудет.
– А вдруг неверный, опознанный Сайедом, начнёт много болтать и вспомнит имя того, кому он передал деньги?
– Об этом даже не беспокойтесь. Мудир поверит мусульманину, а не кафиру.
– А вдруг потом Сайед вновь захочет рассказать, кто дал ему это поручение?
– На него уже обрушился гнев Аллаха, и я уверен, что после суда убийца русского не протянет и недели. Скорее всего, он повесится в камере.
– Вы мудрый человек. И я, зная это, пришёл не с пустыми карманами. – На столе появился небольшой мешочек. – Примите в дар от меня эту россыпь золота. Этот металл так же прекрасен, как мысли, которые вы изрекаете. Ваша дальновидность, господин префект, достойна глубокого уважения. Не смею тратить драгоценное время верного слуги хедива, хранящего покой и процветание жителей Аль-Кахира. Разрешите вашему вечному слуге откланяться?
– Ступай, – убирая мешочек под просторную абайю, проронил полицейский.
Глава 23
Телеграмма из Ставрополя
I
Не успел Клим закончить перевод первого листа духовного завещания, как перед ним явился телеграфист.
– Распишитесь, Клим Пантелеевич, в получении. Надеюсь, у вас дома все живы и здоровы, – вымолвил он и протянул синий конверт международной телеграммы.
Ардашев чиркнул пером и тотчас распечатал послание, адресованное лично ему. Его текст, набранный на французском языке, гласил: «Третьего дня выдано заключение комиссионной экспертизы Эрмитажа: эскиз Леонардо да Винчи «Мученичество святого Себастьяна» подлинный. Н. Х. Папасов».
– Как же так? – отчего-то вслух выговорил Клим, сконфуженно забегав глазами. – Всё расследование рушится.
– У вас всё хорошо? – обеспокоился морзист.
– К сожалению, даже очень, – проговорил драгоман и вышел из комнаты. Пропетляв по лабиринту коридоров, он оказался перед дверью кабинета генерального консула.
– Что вам, Ардашев? – справился секретарь.
– Мне надобно с его превосходительством поговорить.
– Александр Иванович очень занят. Секретную депешу получили из столицы. Но если у вас что-то срочное, то я могу сказать о вас.
– Буду вам очень признателен.
– Тогда ждите.
Секретарь на мгновение скрылся за дверью и тотчас вернулся:
– Прошу.
Скипетров изучал какой-то документ, работая двуцветным карандашом, одна половина которого была синей, а другая красной.
– Что за срочность у вас, Клим Пантелеевич? – не поднимая головы от стола, спросил дипломат.
– Телеграмму получил из Ставрополя от господина Папасова, отправившего эскиз да Винчи на экспертизу в Эрмитаж. Вот результат. Я не мог не сообщить вам.
– Я чужую переписку не читаю. Что там?
– Пишут, что рисунок подлинный.
– То есть как?
Клим пожал плечами и опустил глаза.
– Стало быть, вы зря столько людей взбаламутили? Сначала напугали капитана «Рюрика», пославшего телеграмму в Ставрополь, потом всех остальных пассажиров ввели в заблуждение, утверждая, что вояжёр второго класса был убит, а он на самом деле, оказывается, напившись, в угольную шахту свалился. Фамилию его запамятовал…
– Бубело.
– Вот-вот… Княгиня Соколова-Мещерская с содроганием мне об этом рассказывала. Вы нагнали страху не только на старушку, но и на Дарью Андреевну, – Скипетров поднялся и спросил: – Выходит, и в Ставрополе не было никакого убийства?
– В том-то и дело, что всё указывало на отравление.
– Допустим, и отравили, боясь, что музыкант смалодушничает и художника назовёт, но подлинник-то вернули!
– А как же быть с убийством Ферапонта и рисунком, найденным неподалёку? – подняв голову, робко спросил драгоман.
– Да мало ли мусульманских фанатиков! Не понравился им православный иеродиакон, вот и прирезали.
– Но мусульмане не рисуют! Им пророк запретил изображать не только людей, но и птиц, животных… А тут мастерский карандашный портрет. Да чтобы так Ферапонта живописать, да ещё и когда он не в настроении, большим художником надобно быть!
– Ну я не знаю! Не знаю, – взмахнул руками Скипетров и, подойдя к окну, сказал: – У всех резко поменялись планы. Секретарь британского консульства – мистер Адамсон – телефонировал мне перед вашим приходом, что уезжает, прощался, спрашивал, не надобно ли чего из Англии привести по возвращении. А ведь на приёме сказывал, что собирается в Долину царей, где, по его догадкам, похоронен фараон Тутмос II. Но нет, поменял Луксор на Лондон. Поведал, что едва отпуск выбил у мистера Вуда… Все разъезжаются… Я вот вчера выхлопотал в Службе древностей фирман для господина Батищева на раскопки в Фивах. Они с помощником уже пакуют чемоданы. И княгиня попросила взять ей билет в Одессу. Мумиё она накупила столько, что должна дожить лет до двухсот. Жалуется, плохо ей тут, жарко. И что удивительно – даже декоратор Матецкий, как сказала мне Дарья Андреевна, тоже домой заторопился. Все разъезжаются! Все, кто был на приёме… А может, это и к лучшему, Клим Пантелеевич? А? – спросил консул и взглянул на Ардашева.
Переводчика колотило мелкой дрожью, будто через него пропустили переменный ток.
– Что с вами? У вас лихорадка? Вы больны?
– Не-ет. А-а вы не знаете, когда А-адамсон уезжает в А-александрию?
– Поезда из Каира отходят по расписанию. – Скипетров взял со стола книгу, полистал её и сказал: – Думаю, через час. Потому что тогда он успеет на пароход, отплывающий в Ливерпуль. А зачем он вам?
– Хочу проверить одну гипотезу. Разрешите, я отлучусь ненадолго?
– Ладно, – пожал плечами консул, – идите.
Клим сунул в карман телеграмму и покинул кабинет. На выходе из консульства он чуть было не столкнулся с инспектором Нагди. Поговорив с ним о чём-то, переводчик просиял, пожал сыщику руку и побежал к свободной пролётке, стоявшей неподалёку. Полицейский не стал заходить в дипломатическое представительство. На служебной двуколке он направился в отель «Нил».
II
Мистера Адамсона
