Рустамом-эфенди, – вымолвил Клим и добавил: – Но, если вы сейчас назовёте имя того человека, который попросил вас найти исполнителя убийства Ферапонта Благонравова, то тогда у вас появится возможность вернуться в Россию и предстать перед российским правосудием, а не остаться умирать в египетской тюрьме. По крайней мере семь дней вы будете плыть на пароходе, находясь в достаточно комфортных условиях, а уж потом российский судья изберёт вам меру пресечения. Возможно, это будет домашний арест. Потом, через полгода, – суд. Но даже пять – семь лет каторги в России – это ничто по сравнению в одним годом нахождения православного арестанта в арабском остроге. Если же вы промолчите, то господин инспектор прямо сейчас сопроводит вас в городскую тюрьму, надев на вас кандалы.
– Я всё скажу, – выдавил из себя декоратор, глядя в пол. – Это она… Дарья Андреевна упросила меня найти убийцу для монаха. И рисунок передала. Самолично его изобразила. Обещала сегодня вторую часть вознаграждения дать в английских фунтах.
– Дашенька, да что же это? – бегая глазами, испуганно проговорила княгиня. – Что же ты молчишь?
– Доказательство вашего пребывания в Ставрополе, Дарья Андреевна, установят легко: если вы остановились на частной квартире, то дворник был обязан сразу же зарегистрировать ваш вид в полицейском участке, а про гостиницу я и не говорю. Судебный следователь перво-наперво это и проверит, а потом вам придётся отвечать на вопрос: с какой целью вы приехали в город? – высказался Клим.
– Да, я знала Несчастливцева, но я его не травила. И никакого отношения к краже эскиза в Ставрополе не имею.
– Но тогда откуда у вас этот подлинник, который вы продали мистеру Адамсону?
– Вы же сами сказали, что это подделка, а подлинник находится в Эрмитаже, разве нет? – ядовито улыбнулась дама.
– Нет, теперь уже два рисунка предстанут перед экспертами, – усмехнулся Клим.
– О! Look![129] Вы есть меня обманули, мистер Ардашев? – вопросил англичанин, поднимаясь. – Я очень мало понимать русский, но вы мой рисунок сказали фейк, но this drawing is a real Leonardo da Vinci. Give me it back![130]
– Вы понимаете по-русски? Прекрасно. Тогда на этом языке я вам и отвечу: теперь вашу просьбу выполнить уже невозможно. Однако если вы будете настаивать на возврате, то у инспектора Нагди появится необходимость выяснить у вас в ходе допроса, каким образом в ваших руках очутился эскиз, похищенный в России? Не исключено, что в отношении вас может появиться и официальная нота российского дипломатического представительства, переданная британскому консулу. Тогда на вашей дипломатической карьере в Соединённом Королевстве можно будет поставить крест, не так ли мистер Адамсон?
– Well[131]. Судьба мадам Бестужева – забота полиция. Но мой деньги отдать они должны, да? – сощурив глаза, спросил англичанин.
Клим перебросился парой фраз с инспектором на арабском и ответил:
– Всё вернут по акту, но сначала в номере госпожи Бестужевой проведут обыск.
– Дашенька, это правда? Так вот куда ты ездила, пока я в имении под Лугой была? А мне говорила, что подругу в Москве навещала? Выходит, ты того скрипача бесштанного не бросила? Использовала влюблённого дурака, а потом убила? Теперь я понимаю, зачем ты у букиниста в Милане старые листы бумаги покупала. А я всё гадала, на кой шут они тебе, да ещё за такие деньги? И с мумиё ты придумала, чтобы в Египет выбраться, да? Тебе что, наследства моего мало было? Ответь, не молчи. Умоляю тебя, – пролепетала княгиня, вытирая кружевным платочком навернувшиеся слёзы.
– Осточертело мне твоё наследство и твои старики женихи. Замучила ты меня старая! Издёргала всю! Ты даже не разрешила мне выставку картин сделать. Дескать, несерьёзное это дело – живопись. Тебе сдохнуть бы давно пора, но ты ещё всех переживёшь. А уж меня теперь точно. На каторге долгожителей не бывает.
– Инспектор, всё кончено. Пусть ваши люди уведут Матецкого и Дарью Андреевну. Их надобно допросить под протокол. Я помогу вам с переводом. В нашем консульстве нет тюрьмы, и до выполнения всех формальностей им придётся несколько дней провести в вашем полицейском участке. Это возможно? – спросил Клим.
– Да. Только днями тут не обойтись. Уйдёт неделя или две.
Вскоре банкетная зала опустела. Через открытые окна ветер шевелил кисейные занавески, словно пытаясь выгнать из помещения горечь человеческой беды.
II
Ферапонта отпевал сам Софроний IV – девяностотрёхлетний патриарх Александрийский. Народу в церкви Святого Николая собралось немного, но это была почти вся русская колония Каира. Заупокойная лития стройным печальным пением наполнила пространство храма. Лицо иеродиакона, скрытое укроем, уже нельзя было разглядеть.
Место упокоения выбрали под огромным платаном на церковном кладбище. Во время погребения колокола храма звонили, как во время православных праздников. На опущенный в могилу гроб вылили елей – символ милосердия, примирения и радости. Таковы были правила похорон монаха. Ардашев отдал другу последнюю дань, бросив в могилу горсть чужой земли.
Неожиданно пошёл тёплый дождь, точно человеческие слёзы упали на город. Клим взглянул на небеса и невольно прошептал: «Ферапонт, ты первый нашёл убийцу. Слышишь! Ферапонт, ты лучший!»
III
В ту же ночь княгиня Соколова-Мещерская тихо скончалась от удара в гостиничном номере отеля «Нил» под складными образами. Говорят, за её дверью долго слышался молитвенный плачь.
IV
В полдень следующего дня пришла вторая телеграмма из Ставрополя от Папасова. Негоциант извещал Ардашева, что он всё-таки настоял на лабораторном исследовании эскиза. Согласно заключению экспертов, химический состав бумаги «Мученичество святого Себастьяна» не соответствовал той, что была в конце XV века. Представленный на исследование образец относился к концу XVIII века. Ответная телеграмма в Ставрополь на адрес Папасова была отбита тотчас: «Святой Себастьян найден в Каире. Хранится в консульстве России. Приезжайте. Верну. Ардашев».
Ознакомившись с текстом послания, консул улыбнулся и сказал:
– Что ж, считайте, что вы досрочно прошли испытательный срок на губернского секретаря. Я также назначаю вас своим помощником. Примите мои искренние поздравления.
Ответив на рукопожатие, Клим покинул кабинет начальника, ещё не зная, что его ждёт через день, неделю, месяц… Папасова[132] в Каире он так и не встретил. Эскиз да Винчи ему вручил Скипетров. Но купец сдержал слово и оставил Ардашеву увесистый конверт французских банкнот.
Примечания
1
Данная глава – извлечение из романа «Душегуб из Нью-Йорка» (1920), входящего в трилогию «Путешествие за смертью». (Здесь и далее примеч. авт.)
2
Официальная должность переводчика в дипломатических представительствах Российской империи.
