обязательно останутся излишки. Напротив, Мартинью де Мендонса, по словам свидетелей, «разъезжал повсюду и убеждал людей принять то, что их сегодня так угнетает. Чтобы еще больше запутать дело, он посещал школы и просил учеников написать на бумаге свое имя, потому что хотел узнать, у кого лучше почерк. С этими подписями он вернулся в город [Вила-Рика] и снова обошел все школы с тем же намерением. И после этого созвал собрание, на котором заявил, что простые люди капитании требуют введения подушной подати, как это можно видеть из их подписей». В результате совет графа отвергли, и новый губернатор Гомеш Фрейре де Андрада 1 июля 1735 г. принял слегка измененный вариант подушной подати в Минас-Жерайсе.
Одной из причин решения короля ввести новое налогообложение, было придать ему более справедливый и понятный характер. Все рабы обоих полов старше 12 лет платили налог по плоской шкале в 4¼ драхмы золотом за человека, даже те, кто был слишком стар или болен, чтобы работать. Более того, свободные негры, мулаты и люди смешанного происхождения, которые не владели рабами, должны были платить такую же подушную подать за себя. Ремесленники и работники платили ту же сумму, в то время как магазины, лавки и таверны были разделены на три категории, и их владельцы платили соответственно 24, 16 и 8 драхм. Плавильные цеха были закрыты, оборот монет в Минас-Жерайсе запрещен, хотя разрешили свободное обращение золотого песка. Подушная подать платилась 15 марта и 15 сентября. Те, кто запоздал с платой даже на день, сразу же штрафовались. В случае если по прошествии нескольких недель человек не мог найти необходимую сумму в золоте, то его рабы, товары или личная собственность конфисковывались для взыскания подати.
Подушная подать оказалась крайне непопулярной по следующим причинам. Налог лег тяжелым бременем на бедных. Старатели, рабам которых сопутствовала удача в добыче золота, платили ту же сумму за каждого раба, что и старатели, рабы которых намывали мало золота или вообще ничего. Последних было значительное большинство. Подобная картина наблюдалась и в торговле. Владельцы малодоходных лавок и таверн платили такой же налог, что и хозяева магазинов, приносивших большой доход. Фермеры были вынуждены платить также десятую часть (dizimos) урожая и пятую часть за своих рабов (quintos), таким образом подпадая под двойное налогообложение. Многим цветным женщинам и мулаткам приходилось заниматься проституцией, чтобы скопить золото для выплаты подушной подати. Временная граница налога в 12 лет была явно несправедлива, под его действие подпадал даже раб, нанятый слепым нищим для сбора милостыни.
Однако хуже всего было наложение ареста на имущество в обеспечение долга тех людей, которые не уплатили по счетам в оговоренные сроки или задержали выплату подати. Вся система коммерции и торговли в Минас-Жерайсе основывалась на долгосрочном кредите. Для того чтобы заплатить подушную подать, многие были вынуждены брать в долг или продавать драгоценности своих жен и детей. Рабов также покупали на основе долгосрочного кредита, и в случае несвоевременной уплаты подати на них королевские чиновники забирали рабов у хозяев. Это отрицательно влияло на торговлю с купцами в портах, которые все более неохотно давали кредиты старателям. Все это привело к тому, что Мартинью де Мендонса пожаловался королю, что на него смотрят как на «палача народа» (algoz do povo). Несмотря на умелую защиту Алешандре де Гусманом своего детища, король своим указом от 3 декабря 1750 г. отменил ненавистную подушную подать. В следующем году были вновь открыты плавильные цеха и восстановлен прежний налог, основанный на гарантированном минимуме в 100 арроб, который граф Галвеаш временно одобрил еще в марте 1734 г.
Одной из причин, почему корона так долго не отменяла подушную подать, несмотря на ее крайнюю непопулярность, был в 1725–1735 гг. пугающий рост контрабанды золота и различных подделок под него. Следует вспомнить пророчество Антониу де Албукерке 1710 г., когда он предсказал, что 3/5 королевского налога на золото так и не будет собрано. Обращаясь к положению дел в золотодобыче, которое сложилось перед введением подушной подати, Алешандре де Гусман в 1750 г. риторически вопрошал: «Возможно ли представить такое, чтобы кто-либо добровольно отказался от пятой части своего капитала, когда он может эти деньги с небольшим риском и усилиями сохранить для себя?» И так это и произошло. Требование заплатить 20 драхм золотом из каждой сотни в королевское казначейство и еще 5 процентов за отливку слитков и за сеньораж было само по себе достаточным, чтобы объяснить широкое распространение подлогов и уклонений от уплаты налогов. Соблазн пойти на это объяснялся и многими другими факторами: дикой горной местностью, где располагались прииски, плохим состоянием дорог, бюрократическими проволочками в конторах при плавильных цехах и продажностью низкооплачиваемых чиновников. Последнее, но не менее важное, о чем следует сказать: государство платило за 72 грана золота по фиксированной цене в 1200 рейсов, в то время как на рынке его цена колебалась от 1350 до 1500 рейсов.
Золото доставлялось контрабандой по малым рекам и лесным тропам в Баию и Рио-де-Жанейро. Затем значительная его часть перевозилась нелегально на Азорские острова и Гвинейское побережье, в Буэнос-Айрес и даже во Французскую Гвиану. В еще большем количестве контрабандное золото доставлялось в Лиссабон на обычных кораблях и судах Ост-Индской компании «в ящиках из-под сахара и в потайных местах в трюме и каютах моряков». Власти отдавали самые строгие распоряжения и угрожали самыми суровыми наказаниями контрабандистам. Однако была поймана только мелкая сошка. Никто не осмеливался свидетельствовать против влиятельных людей, занимавшихся контрабандой в огромных масштабах. Эти люди вступали в прямой сговор с официальными чиновниками, первейшей обязанностью которых было предъявить им обвинение.
Губернатор Рио-де-Жанейро, обращаясь в июле 1730 г. к королю, писал, что его не беспокоит тот факт, что какой-то бедняк попытается провезти на судне контрабандные 500 или 600 драхм золота: «Ваше королевское величество не должны обращать внимание на такие мелкие правонарушения, потому что подобное может случиться в любом частном домовладении». Но указывал на те случаи, когда торговые компании основывались только ради одной цели – избежать уплаты королевского налога. В марте 1731 г. тайный осведомитель сообщил о подпольном монетном дворе и плавильне, обнаруженных им в Минас-Жерайсе в отдаленном горном районе Серра-де-Параопеба. Это было делом рук фальшивомонетчиков под руководством Инасиу де Соуза Феррейры, беспринципного, но образованного авантюриста. Он начинал как брат ордена ораторианцев, а затем, еще до того, как прибыл в Бразилию, стал капитаном корабля Ост-Индской компании. В преступное сообщество входили также опытные работники плавильного производства и более 30 хорошо вооруженных негров-рабов. В этом отдаленном поселении существовала также
