и темнеть на полу.
— Не знаю, — ответил я честно. — Но это не были обычные бандиты. Это были профессионалы. Быстрые, жестокие и очень, очень аккуратные. Они пришли, сделали свою работу и ушли, не оставив почти ничего, кроме трупов. У вас много врагов? — спросил я.
Грим не то хмыкнул, не то фыркнул.
— А как ты думаешь, господин коронер? Много ли врагов у наемников? Для нас угроза таится в каждом углу, и мы к этому привыкли. Но это… это не просто нападение каких-то пьяниц. Все было спланировано.
Я подошел к одному из столов, который уцелел в этой бойне. На нем стояли недопитые кружки с пивом, лежала колода карт, рассыпанная веером. Обычная сцена из жизни портового кабака, которая в одно мгновение превратилась в натюрморт смерти.
Я посмотрел на Грима. На его лице застыла маска скорби и ярости. Он потерял своих людей, и он жаждал отмщения. И я, как ни странно, его понимал.
— Я сделаю вскрытие, — сказал я. — Опишу каждую рану. Я дам тебе все, что смогу найти. Каждую мелочь, каждую деталь, которая поможет тебе понять, кто это сделал.
А еще благодаря своей силе я смогу понять, кто эти люди. И, естественно, смогу передать эту информацию Гриму. Не напрямую, нет. Ему не нужно знать о моих способностях. Но каким-нибудь образом… письмо с вырезкой из газет. Закрытый зашифрованный канал связи… да что угодно. Вариантов масса.
Он молча кивнул.
— Вызывайте транспорт, — сказал я, поворачиваясь к урядникам. — Забираем всех.
Китов кивнул и тут же взялся за телефон, вызывая специальную службу.
Я подошел к мужчинам. Оба, вооружившись фонариками, методично осматривали стены в поисках рикошетов и входных отверстий. Дюбов, несмотря на свою вечную помятость, работал на удивление тщательно. Его фонарик выхватывал из полумрака мелкие детали, которые можно было и пропустить.
Иногда он застывал на месте, глядя на какую-нибудь точку, и смотрел на нее поворачивая голову то так, то сяк. Его зрачки бегали, а губы слегка подрагивали, будто он вел в голове сам с собой диалог и никак не мог договориться.
Китов же действовал как станок — его движения были выверенными, а комментарии, которые он выдавал в свой диктофон, сухими и лаконичными.
— Будете осматривать помещение дальше? — спросил я, останавливаясь рядом.
— Будем, — ответил Китов, не отрываясь от осмотра стены, испещренной пулевыми отверстиями. — Понятно, что это не драка между своими.
— Тут на пару суток работы, если не больше, — пробурчал Дюбов, подсвечивая фонариком угол, где в паутине застряла гильза. Каким образом ее туда закинуло — было неясно. — Множество следов от подошв, отпечатки, калибр… надо осмотреть все.
Я кивнул. Мне вместе с Воронцовой предстоит очень и очень много работы завтра.
— Я проведу вскрытие, — сказал я. — Тела доставят сегодня, но я посмотрю их завтра утром на свежую голову. Предоставлю отчеты в ближайшее время, как и в прошлый раз. Пришлю напрямую вам на почту.
Китов оторвался от стены и посмотрел на меня. В круглых стеклах его очков отразился свет фонарика.
— Хорошо, — сказал он. — Здесь не нужен ваш вердикт, коронер, без обид. И так все ясно.
— Согласен, — кивнул я головой.
— Но это однозначно ускорит процесс и, может быть, натолкнет нас на мысли, — он скосил взгляд. — Особенно Гарика, мне кажется. В любом случае будем ждать.
Пока мы ждали транспорт, я отошел к разбитому окну. Ветер, врывавшийся внутрь, был холодным и влажным. Он трепал мои волосы, принес с собой запах моря. Я смотрел на темные, беспокойные волны, которые с глухим рокотом бились о старый полуразрушенный пирс. Идеальная декорация для финала какой-нибудь нуарной драмы.
Только это не кино, и финал здесь еще не написан.
Девушки сидели на уцелевшем стуле в углу, сбившись в кучу, как два испуганных птенца. Их лица были бледными, но они держались. Не плакали, не истерили. Просто молча ждали. Я был им благодарен за эту выдержку.
Грим стоял чуть поодаль, в тени. Он не участвовал в осмотре, не мешал полиции. Он просто был там. Молчаливый, неподвижный, как гранитная скала, о которую разбивались волны чужого горя и суеты. Он ждал. Ждал моих результатов, ждал зацепку, ждал имени. Ждал момента, когда сможет начать свою собственную, неофициальную охоту.
Я отошел в самый темный угол кабака, делая вид, что осматриваю что-то на полу, и, присев на корточки, на долю секунды позволил себе «включить» зрение.
Мир утонул в сером тумане. И в этой безжизненной пустоте, словно угольки в догорающем костре, тлели они. Пять огоньков. Психеи убитых.
Они были разными. У молодого парня у входа — яркое, почти оранжевое пламя, которое все еще металось и трепетало, словно не хотело смириться с тем, что его погасили. У здоровяка у стола — ровное, синее свечение, уже подернутое серой дымкой угасания.
Но все они еще были здесь. Их души не успели раствориться, уйти в ту «мировую энергию», о которой говорил гримуар. Они все еще цеплялись за свои остывающие тела, словно невидимые якоря.
Они умерли совсем недавно. Часов пять назад, наверное, не больше.
Я «выключил» зрение, возвращаясь в реальность. Запах пороха, еще не успевший выветриться. Кровь, густая, но еще не до конца свернувшаяся. И эти сияющие души. Все сходилось. Бойня произошла не так уж и давно.
В этот момент тишину прорезал вой сирены. Транспорт прибыл.
Знакомый черный фургон без окон подъехал к самому входу. Из него вышли двое молчаливых санитаров. Они работали так же, как и в прошлый раз — быстро, слаженно, без лишних эмоций. Словно роботы.
Пока они упаковывали тела в черные мешки, я подошел к Гриму.
— Утром. В прозекторской, — сказал я тихо. — Я начну, как только их доставят.
Он молча кивнул.
— У меня будет к тебе просьба, — добавил я.
— Какая?
— Я хочу поговорить с вашим руководством. С тем, с кем я говорил по телефону. Лично.
Грим на мгновение замер. Его взгляд стал острым, оценивающим.
— Зачем?
— У меня есть… предложение, — ответил я, выбирая самое нейтральное слово. — Думаю, оно может быть интересно и вам, и мне. И, возможно, поможет нам найти тех, кто это сделал, быстрее.
Он молчал, взвешивая мои слова. Я видел, как в его голове идет напряженная работа. Он пытался понять стоит ли оно того
