Так как все же быть с этим освобождением? Прошлого? Будущего? Где между ними поместить это склонное к самообману и, как правило, весьма немудрящее создание с его амбициями и инстинктами, это sw eet child in time ? [2]

Человеческих историй всего четыре, говорил Борхес, постепенно погружаясь во тьму. Вариантов восприятия прошлого и будущего еще меньше. Похоже, только два. Но они определяют наше отношение к миру. Первым это мог бы отметить тот, кто сформулировал: «Человеку свойственно надеяться». Определений человека тысячи, пусть будет и такое — двуногое существо без перьев, которому свойственно надеяться.

Первый из вариантов более глубокий. Он зарождается в детской протоплазме, его держит на плаву сама воля к жизни. Согласно ему, прошлое — это «пережитый ад», а будущее — «долгожданный рай». То есть живем мы ради перемен к лучшему, а любая перемена и есть к лучшему. Прошлое поглощает наши несовершенства, наши ошибки, провалы, трагедии, в прошлом остаются боль и раны. Нет такой боли, которая не проходит. Нет раны, которая не затягивается. Нет такого страдания, которое невозможно вынести. И нет такой потери, которую нельзя пережить, говорит йог Рамачарака. Поскольку основное содержание нашей жизни — это страдание, то в поглощении страдания прошлым и состоит предназначение времени.

Из этой оппозиции прошлого «ада» и будущего «рая» и выросли все без исключения утопии, поэтому назовем этот способ утопическим .Будущее при таком взгляде на человека во времени — это синоним «лучшего», будущему не требуется апология — она и так присутствует в нем, как Бог присутствует в кристалликах соли. Из будущего проистекают все без исключения новации, усовершенствования, немецкий Erfindungsgeist [3] , технический и социальный прогресс, эффектные жесты тех, кто вел человечество к счастью, Великие географические открытия. Не сомневаюсь в существовании культурологических писаний, прокладывающих путь от Колумба к Кампанелле и наоборот, — огромная коммунистическая Америка утянула в свое безграничное золотое будущее всю жаждущую перемен к лучшему западную (и разве только ее?) часть человечества. Именно оттуда прилипшая к моим детским воспоминаниям советская песенка о том, что на Марсе будут яблони цвести, оттуда же и изречение Маркса, что вся предмарксовская история человечества — это лишь пред-история, а настоящая история начинается с Маркса.

Оттуда и все без исключения революции, в том числе бархатные и сексуальные, сексапильная свобода на баррикадах сорок восьмого и — тем более — шестьдесят восьмого годов, ночные трибуналы, победный кашель чахоточных комиссаров-апостолов и выпученные глаза отрубленных монаршьих голов. Оттуда упруго-гимнастическая походка Маринетти, а также взрывчатка, заложенная в музеях мира. Отсюда весь авангардизм, эта разновидность терроризма в искусстве, все его черные квадраты, отсюда и сам терроризм — терроризм как таковой — чисто человеческая форма преклонения перед идеей, идеализм в квадрате, последнее прибежище стального рыцарства, управляемого по радио Высшей Необходимостью. Отсюда идея Тысячелетнего Рейха с желтыми волнами Индийского океана, что разбиваются о его древнеарийские берега, — последнее видение обвязанного гранатами тинейджера из Hitler Jugend. Отсюда навязчивая идея света в конце туннеля, с которой так беззаветно и слепо миллионы подданных Одной Шестой преодолевали нужду, грязь, ловушки коммунальных клеток, круглосуточные очереди за мылом и крупой, Чека, раздавленные на допросах гениталии. Но отсюда и жизнелюбивая идея Новой Европы, этакого рекреационного розария без кордонов и конфликтов, где все добрые, богатые и толерантные, вдобавок уже почти бессмертные, где каждый нашел свое место под собственным тысячелетним тисом и торжественно насвистывает известный текст Шиллера на мотив Бетховена.

Другой вариант восприятия человека во времени , наверное, более позднего происхождения — для его возникновения и становления должно было случиться грехопадение, появиться чувство, что мир непрерывно проваливается в зло. Прошлое при этом выглядит безусловным позитивом, прошлое — это «потерянный рай». Напротив, будущее — это «конец света», последняя катастрофа, окончательный расчет, например за зло перед лицом какого-то высшего, уже нечеловеческого бытия. Таким образом, рискну назвать эту оппозицию прошлого и будущего апокалиптической , хотя ареал ее глубинной этимологии и семантики значительно шире, чем собственно христианская доктрина.

Известная надпись на египетском папирусе сообщает о постоянном усугублении социального упадка, об ужасной циничной молодежи, для которой нет ничего святого, о повсеместном загнивании, разврате, крахе позитивного мировосприятия, эпидемиях неизлечимых болезней, набегах из пустынь людоедских племен и катастрофическом обмелении Нила. Вследствие всех упомянутых и неупомянутых факторов «миру этому вскоре придет конец». (Через пять тысяч лет мы потешаемся над этим ипохондрическим пророчеством писца-аналитика, относимся к нему как к курьезному проявлению нудной морализаторской самоуверенности или пещерной зацикленности на социальном , но одновременно нисколько не задумываемся над тем, что именно имеется в виду под «вскоре», — может, как раз пять тысяч лет?)

Отсюда — видения минувшего золотого века, и райский сад с порханием экзотических птиц (теперь таких нет!), и «детство человечества» — до инициации и грехопадения, и изложенная в Ведах деградация материального мира — от «золота» к «железу», постепенные сумерки существования, неумолимое наступление темноты.

Эта система представлений содержит в себе не только четырех всадников и трубы ангелов, но и целые эпохи, завороженные «последним предчувствием», им же парализованные, с каждый раз заново явленной «хронологической паранойей», когда само число — порядковый номер — говорит о завершении времен: 666! 1313! 1500! 1998! 2000!

Внутри нее и взращенные адамитами видения Боша, и все прочие видения и самосожжения сектантов, и английская кладбищенская метафизика с неизбежным Червем-Триумфатором в финале, и догадка Кальдерона, что «жизнь — это сон», и Weltschmerz [4] , и заживо похороненный Эдгар Алан с его nevermore [5] , и курильщик опиума Шарль Бодлер, и Людвиг Второй Баварский с его ненасытной страстью к композитору Вагнеру, и пьяный Рембо на корабле, и все дальнейшее цветение декаданса, включая полигамные забавы в подвалах и башнях, моду на инцесты и массовые самоубийства среди разочаровавшихся в жизни гимназистов.

И тут же, совсем рядом, и миллионы недавних подданных Одной Шестой, у которых, оказывается, отняли рай. А вместе с ним, очевидно, и память — с такой легкостью позабыли они нужду, грязь, ловушки коммунальных клеток, круглосуточные очереди за мылом и крупой, Чека, раздавленные на допросах гениталии, позабыли серость и полностью предсказуемую тоску существования, порабощение разума, контроль над душой, дефицит презервативов и пожизненное ожидание клетки для размножения — так называемой квартиры, и тысячи других временных недостатков . Зато запечатлели в сознании совсем противоположное: дешевый хлеб, бесплатных и самоотверженных врачей (не убийц), жизнь без долларов, мафии и секса, равенство в бедности, приглашения по вечерам к соседям на просмотр черно-белого телевизора, минеральные курорты Крыма и Кавказа, победы наших хоккеистов над канадскими профессионалами, межнациональное скрещивание на всесоюзных стройках, песни Зыкиной или Ротару, первомайское появление в магазинах шипучей жидкости, именуемой шампанским, такое же мимолетное, как первомайский дождь. Существовали еще и сотни других преимуществ , ведь это была молодость мира — не больше и не меньше.

В этой вечно переходной зоне , в этом до предела анахроничном едином культурном пространстве , по которому с вечными опозданиями — но до сих пор — исправно катятся аменсдорфовские мягкие вагоны, отмеченные штампом Vereinigte Schienenfahrzeugbau der Deutschen Demokratischen Republik [6] (возможно, это все, что осталось от гэдээровской утопии, за исключением разве что недоразоблаченных агентов Штази), в этих полях меж Европой и Неевропой обнаруживаем миллионы людей с украденным раем — растерянных, злых и усталых. Их любовь к прошлому возвышается над всем, это особый вид «бывших». И держитесь от них подальше со своим будущим! Будущее — это черная дыра с ежедневным ростом цен на ритуально-похоронные услуги. И если у них и остались еще надежды, то лишь на прошлое. Вернее, на возможность реставрации этого прошлого в ближайшем будущем. Ради этого они ходят на выборы и голосуют. Кажется, это именно тот случай, когда «апокалиптический» взгляд на быстротекущее время смыкается с «утопическим», — ведь ничего, конечно, реставрировать нельзя, и доллары или мафию уже не убрать из нашей жизни, точно так же, как и секс .Но как объяснишь им, что наше каменными топорами тесанное общество — значительно более рафинированное, чем даже Шартрский собор, поэтому никакая реставрация невозможна, не будет уже распределения курортов и шампанского, как не будет равенства, братства (по крайней мере, тех ) и новой исторической общности (по крайне мере, той )? А будет лишь изнурительное бултыхание в политике, растерянное топтание на месте и порочный круг тех же самых причин и следствий — настолько порочный, что их уже и различить нельзя: что причина, а что следствие.

1 ... 52 53 54 55 56 57 58 59 60 ... 101

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Новый Мир ( № 7 2011) - Новый Мир Новый Мир бесплатно.

Похожие на Новый Мир ( № 7 2011) - Новый Мир Новый Мир книги

Французское завещание - Андрей Макин - Современная проза
Школа беглости пальцев (сборник) - Дина Рубина - Современная проза
Игнат и Анна - Владимир Бешлягэ - Современная проза
Московская сага. Тюрьма и мир - Василий Аксенов - Современная проза
Терешкова летит на Марс - Игорь Савельев - Современная проза
Прибой и берега - Эйвинд Юнсон - Современная проза
Пятая зима магнетизёра - Пер Энквист - Современная проза
«Подвиг» 1968 № 01 - журнал - Современная проза
Русский диптих - Всеволод Бенигсен - Современная проза
Обратный билет - Санто Габор Т. - Современная проза

Оставить комментарий