хотел рассказывать. Но еще раз повторюсь, вы меня недооценили. Моими клиентами были и Вячеслав Кириллович Иваньков, он же вор в законе Япончик, и его любимый коллега Дед Хасан, и еще масса симпатичных и отзывчивых людей. Дед Хасан вообще часто приходил к нам в офис чаю попить и поболтать по-стариковски о всяком. Ни того, ни другого на свете уже нет. А вот связи с их людьми у меня остались. Когда три рыцаря по моей просьбе приехали ко входу в институт и встретили там того типа, он молчал и сопротивлялся не очень долго. Секунд тридцать. А потом все рассказал. Кому, что и за сколько. Но была одна любопытная деталь. Кроме того, что Альберт Михайлович, а на самом деле Мусаевич, продал вам картину, вы, представившись, кстати, Сергеем, заинтересовались, как бы это сказать, его мусульманским происхождением… Он был уже у вас на крючке за воровство. Ведь ту картину, копию «Новый Москвы», он просто для вас украл. Вы встречались с ним еще три раза, давая ему всякие задания. Какие, не мое дело. У вас своя борьба, у меня своя жизнь. Одно было понятно: вы не Виген, вы не христианин, значит, к армянам не имеете никакого отношения. Альберт быстро осознал, что два удара по печени сегодня не получить лучше, чем получить. А тому Сергею, то есть вам, можно будет и лапшу повесить на уши. Только если вы меня недооценили, то он вас совсем не оценил. Вот почему подробно описал «моим представителям» и интересующую меня сделку, и то, как выглядел «Сергей». А он выглядел точно как вы. Но армян-мусульман я еще не встречал. Вот поэтому я и решил, что вы не Виген. Тогда возник вопрос, кто вы и зачем вы?
– А какая вам разница, кто я и зачем я?
– Объясню. Первое и очень существенное обстоятельство – это то, что я занимаюсь в данный момент, частично и по вашей вине, историями подделок. Бизнес должен уже через несколько лет принести мне много материальных благ…
– В смысле – денег?
– Да, в этом смысле. Плюс слава и мировая известность. Пока что это безумно интересно и очень забавляет. Если хотите, и будет время, потом расскажу.
– Время – это то, что у меня есть в избытке.
– Второе. Меня все время тревожил и не оставлял в покое характер аферы, которую вы мне готовили. Я никак не мог понять, где же «порылась собака». Собственно, за этим я и пришел.
– Вы все еще не сказали, как меня нашли здесь. Помните наш уговор? Я свое слово сдержу. Но только в одном случае. Еще раз, как вы меня нашли?
– Итак, сказал я себе, каковы же параметры задачи. Я знаком с мусульманином пятидесяти пяти – шестидесяти лет, обладающим глубокими, можно сказать, фундаментальными знаниями в области искусств и, что характерно, истории искусств. Дано не всякому. Такие знания получают исключительно на серьезных факультетах отечественных универов. Больше нигде. И это чувство шло от вас очень явственно. Исходя из оценки вашего возраста, я пришел к выводу, что вы учились лет сорок назад в каком-то очень хорошем вузе страны. Причем учились хорошо. Пользуясь своей репутацией коллекционера и исследователя, я начал поиск. Уже с третьей попытки я обнаружил талантливого молодого человека, сына сирийских коммунистов, родители которого приехали в СССР по своим делам в самом начале восьмидесятых. А затем остались, поселившись в нашей стране. Ребенку надо было дать образование и, видя его интерес к прекрасному, было решено отдать вас в Ленинградский университет на факультет изящных искусств. Или как он там называется. Культурная столица великой страны себя оправдывала. Вместе с тем слова Альберта прямо обозначали круг ваших интересов. Подтверждение этому я нашел в вашем кабинете – это старый Коран и коврик для намаза. Пока все сходилось. Однако на определенном этапе вы исчезли. Выезд из страны? Это не очень укладывалось в выстроенную мной схему. Выезжают, закрывая дела. Или хотя бы оставляя доверенных лиц для подведения итогов. Значит, вы здесь, в России, и ушли в подполье. Но кто-то должен был прийти за картиной. Или за деньгами. Но никто не приходил. Следовательно, вы просто не можете это сделать по каким-то причинам. Или боитесь чего-то. В нашей стране, если человек не приходит за деньгами, это означает, что просто в какое-то время пришли за ним… Или он умер. За последний квартал, а ровно столько мы с вами не виделись, в СМИ два раза появлялась информация о том, что ФСБ задержала мусульманских террористов на территории нашей страны. Прошу прощения, по подозрению в терроризме. Один раз в Казани. И один раз в Москве. Я послал своих стажеров связаться с судами и правоохранительными органами на предмет моей бесплатной защиты. Предлог простой: на работе якобы затишье, как раз самое время отработать гратис. Первая же папка имела ваше фото на обложке. Без имени. В сущности, это все. Нет, вру, так как вы молчали, вам дали псевдоним. «Лысов». Что и соответствует действительности, и одновременно смешно.
– Жаль, но вы очень талантливый человек, Александр Андреевич, – неожиданным шепотом заговорил мой визави. – Почти все, что вы рассказали, точная правда. Несколько дополнительных штрихов. Виген – это старинный друг, парень, с которым я учился на параллельных курсах. Он уезжал в Лос-Анджелес к родственникам и спокойно оставил мне свой внутренний паспорт. За небольшие деньги, разумеется. Но мне непонятно одно: в этой моей истории вы не в накладе. Картина у вас, претензий к вам ни у кого нет. Зачем вы здесь? Я так и не сообразил. Только из-за того, что не поняли аферу?
– Думаю, что это главное. Но есть кое-что еще. Я возвращаюсь к идее, о которой я вам говорил, а также на которую вы меня натолкнули. Это история с подделками. Для того чтобы поднять эту глыбу, которую я задумал, нужны деньги. Немало. Генетически вынимать из загашника не хочется. Тогда и родилась мысль, что за готовящийся мне кидок вы должны заплатить. Почему нет? Мне все равно, чем вы занимаетесь и чем займетесь на свободе, но после изучения вашего довольно тощего, хотя и сложного дела у меня сложилось впечатление, что я могу попробовать вас вытащить из «Матросской Тишины». Если, конечно, вы этого захотите. Но это будет чего-то стоить. Я возьму с вас пятьсот тысяч за попытку меня обмануть в истории с Пименовым, при условии, что вы мне рассказываете всю схему, и полтора миллиона за выход из этого прекрасного санатория.
