сконфуженно сказал Айон. Учитывая тот факт, что они стояли посреди пустыни перед грязной лужей, он испытывал максимальную неловкость. – Тогда я просто Айон. Мне бы хотелось сразу перейти к делу по вопросу сохранности наших жизней. Так как ты являешься одним из стражей, не собираешься ли ты нас убить?
– Это ты для своего спокойствия интересуешься? – Саргон усмехнулся. – Я не могу, как Меладея, узнать ваши силы и потенциал. Разрушение слезы первого материка наградило меня другими силами. Однако даже так могу предположить, что я слегка превосхожу вас по силам, – он выделил слово «слегка». – Но это пока. Чуть позже вы станете сильнее, – он посмотрел на Илая и Сину и улыбнулся. – Я очень ждал, когда вы все же придете, – его взгляд скользнул по Азелю.
– Саргон, а почему оазис в таком ужасном состоянии? Не стоит ли нам как-то исправить ситуацию? Тут же гранат Центрального оазиса, – Гилему не терпелось разузнать как можно больше тайн, которыми его заинтриговал Мики. – Да и название компаса чистых вод стоит поменять.
– Да… Когда создавались компасы, они лучше отражали суть в своем названии, – Саргон скривился. – Так уж вышло, но сердце Ора-Ли-Ра или, как вы его называете, гранат, уже не в оазисе, поэтому вода стала такой мутной. Людям теперь бессмысленно приходить сюда и просить меня омолодить их.
– А куда он делся? – сердце Гилема забилось чаще. – Он нужен нам, чтобы снять проклятие с Айона.
– Все не так просто, – Саргон покачал головой. – Двадцать три луны назад моя дорогая, мое солнце, Саяра, погибла. В ту ночь сердце Ора-Ли-Ра покинуло оазис навсегда, – он перешел на шепот. – Мы заплатили огромную цену, – Саргон остановился на мгновение и продолжил уже с улыбкой: – Я ничтожество. Но это был выбор Саяры. Она всегда смотрела в будущее, на перспективу тех или иных вещей. А еще имела сердце, даже большее, чем у Ора-Ли-Ра.
– То есть сердце Ора-Ли-Ра или гранат Центрального оазиса утерян окончательно? – шокированно спросил Гилем. – Но он нужен нам! Ведь если мы не снимем с Айона проклятие, то кто-то из стражей заберет его силу. Тогда завеса, сдерживающая седьмой материк, падет и настанет хаос.
– А ты знаешь, почему Меладея или я, стражи, что выступали за контроль силы и полное ее подавление, не убили вас в ту же секунду? – Саргон кровожадно улыбнулся. – Тебе не кажется, что намного логичнее убить принца прямо здесь и сейчас, развеять угрозу над Виарумом? Вас могли убить и Энида с Мики. Он у меня второй номер.
– Что?.. – прошептал Айон. Эта идея не приходила в его голову. Если не считать последний бой Меладеи, она и правда, зная его искру, не убила его на месте.
– Вы уже в курсе, что на седьмом материке знак? И он не завершен, – Саргон встал со своего камня и направился к путникам. – Снять его могут трое в Виаруме: существо, владеющее силами архитектора, существо с силой легендарного принца и тот, кто поставил этот самый знак или его смерть. Однако в прошлом… архитектор не раскрыл своего истинного потенциала. Единственный страж, что обладал лишь костром и не уступал остальным по силе. Даже пламени камня первого материка не хватило, чтобы достаточно разжечь силу искры архитектора. Планировалось, что его силами знак на седьмом материке будет завершен окончательно. Но он так и не достиг пожара. Погиб.
– Что могло убить архитектора? – нервно усмехнулся Гилем.
– То, что чуть не уничтожило всех людей и насекомых разом, то, что спасло Древо Жизни, то, что разрушило камень первого материка, – Саргон остановился на мгновение. – Любовь. Архитектор влюбился в Океан.
– Что?! – лицо Айона перекосило. – Меня убил Океан?
– Во-первых, не тебя, а того, в ком содержалось твое пламя, – уточнил Саргон. – Во-вторых, Океан тебя не убивал. Океан – Экадор… Сам погиб. Все они погибли. Был ли у них выбор? Сейчас мы: я, Меладея, Лея и Ранцикус – пришли к выводу, что нет. Мы всегда ждем перерождение архитектора, чтобы позволить ему наконец-то завершить ритуал и навсегда запечатать седьмой материк. Но всегда есть… проблемы.
– А почему тогда все хотят меня убить-то?! – застонал Айон.
– Одни не верят, что ты займешь верную сторону, другие планируют с помощью твоей силы разрушить знак на седьмом материке. Проклятие поставил… – тут рот короля резко захлопнулся. – Как видите, я не могу вам сказать. Та битва завершилась тем, что на губах всех стражей стоит знак. Но мы не так глупы, уже готовимся к тому, что этим двум идиотам удастся преуспеть.
– Двум? – Гилем наклонил голову. – Значит, вы в большинстве?
– Это сложно назвать большинством, – Саргон похрустел шеей. – Там такое творилось… Поверьте, лучше бы знак с губ стражей никогда не спадал. Эти знания того не стоят. Марил ходит по всему миру и собирает их. Я не смог ее отговорить. Она в опасности, но слишком упряма и сильна.
– Легче дать ей умереть, чем подчинить, – согласилась Сина, и Саргон закусил губу.
– Отлично сказала, – Король Сорокатысячи Ног посмотрел на Мики. – Думаю, вам пора отдохнуть. Я и так рассказал вам слишком много под светом лун. Вы устали. Продолжим завтра, когда луны взойдут вновь.
– Подожди, ответь на вопрос! – сказала Сина, шагнув вперед. – Если сердца Ора-Ли-Ра больше нет, получается, стражи смогут захватить искру Айона? И нет никакого шанса спасти его от проклятия?
– Я… – Саргон долго смотрел на Сину. – Я не говорил, что сердце Ора-Ли-Ра уничтожено. Я сказал, что его нет в оазисе, – он усмехнулся. – Об остальном мы поговорим завтра. Больше я говорить сегодня не намерен.
Никто не осмелился спорить.
* * *
– Мне кажется, зря ты им рассказал обо всем, – раздался голос Азеля в темноте. – Последствия могут быть катастрофическими.
– С чего это? – Саргон хмыкнул. – Рано или поздно они все равно обо всем узнают. Лучше не скрывать от них знания. Обычно это заканчивается очень и очень плохо.
Был полдень, и вся команда, несмотря на защиту купола, завернулась в одежду госпожи Марил и пошла под присмотром Мики исследовать руины города. Азель притворился, что у него болит голова из-за перепада температуры, и остался в отведенной им для ночлега гробнице. Как только он ни выкручивался, чтобы Риса не осталась с ним. Спасло ее же любопытство. Он примерно сто тысяч раз сказал ей, что не о чем беспокоиться, и она может идти с остальными. Азеля совсем не интересовали руины, как и история первой столицы насекомых. Гилем тратил слишком много пламени, даже глядя перед собой, поэтому максимально старался контролировать костер и полагаться на знания Мики. Никого другого из приближенных Саргона они не
