устремились несколько заклинаний.
— Держи ровно! — крикнул я, и, не дожидаясь ответа, распахнул дверь.
Одним движением я забрался на капот «Муромца», балансируя и опираясь на крышу. Ветер рвал волосы, пытался столкнуть меня с раскалённого металла, но я приник к нему, удерживая равновесие.
Заклинания противника приближались, оставляя за собой шлейфы горячего воздуха. Время как будто замедлилось. Я видел каждую искру, каждый завиток пламени в этих смертоносных шарах. Глефа в моих руках засветилась тусклым багровым светом. Я чувствовал, как сила течёт через мои руки в металл, превращая древнюю сталь в проводник моей воли.
Первый огненный шар был всего в паре метров, когда я сделал вращательное движение глефой, рассекая воздух. Многотонный «Муромец» нёсся вперёд, Тимур вёл его точно между вражескими рядами, а я, стоя на капоте, разрезал заклинания одно за другим. Мои движения текли словно вода, каждый взмах был идеальным продолжением предыдущего.
С каждым уничтоженным заклинанием сияние моего оружия становилось ярче, а воздух вокруг меня — плотнее, будто наэлектризованный перед грозой.
Четыре заклинания разлетелись искрами, два ледяных копья я отбил в сторону, поразив вражеского мотоциклиста, который оказался не в то время и не в том месте. Краем глаза я заметил выражение благоговейного ужаса на лицах наёмников — они никогда не видели подобного.
Мы почти поравнялись с вражеским отрядом. «Муромец» замедлился, готовясь к маневру, два грузовика приближался с флангов. Наёмники, придя в себя, начали формировать оборонительную линию. Я видел, как их командир — высокий мужчина с щегольскими усиками — отдавал короткие приказы, и его люди слушались беспрекословно. Нас всё ещё было меньше, но теперь враг знал о нашем присутствии.
Я чувствовал, как внутри меня пробуждается знакомая сила. Императорская воля — дар, который всего несколько часов назад был восстановлен в каменном круге у подножия мегалитов. В прошлой жизни эта способность стала одним из главных инструментов подчинения вассалов и укрепления власти. Древние камни лишь вернули то, что уже принадлежало мне по праву рождения и завоеваний.
Невероятная сила растекалась по венам, наполняя каждую клетку знакомой мощью. Моё тело стало проводником чего-то гораздо большего, чем обычная магия.
Напряжение в груди росло и росло, и… я высвободил его одним категоричным приказом:
— НА КОЛЕНИ!
Мой голос, наполненный силой тысячелетней империи, прогремел, заставляя пространство вибрировать.
Эта команда разнеслась над полем боя подобно громовым раскатам. Она проникала не в уши — в саму душу каждого, кто её слышал. Мой приказ не был просто словами — это было проявление истинной власти, воплощённой в звуке. Империя говорила моими устами, и ни один смертный не мог противиться её воле.
Я наблюдал, как застывают наёмники, поражённые силой, которой не могли сопротивляться. Будто невидимая рука надавила им на плечи — их колени подгибались один за другим, руки безвольно опускались, заклинания рассыпались недоплетёнными узорами. Мотоциклисты, подчиняясь приказу даже против собственной воли, теряли управление. Они падали, кувыркались с техникой, получали переломы, но даже в агонии травм стремились принять коленопреклонённую позу.
Люди в автомобилях выбирались наружу с отрешёнными лицами и падали в дорожную пыль. Маги роняли жезлы, словно те раскалились докрасна. Даже их командир с щегольскими усиками — человек с железной волей — не смог противостоять императорскому приказу. Его лицо исказилось в отчаянной внутренней борьбе, но ноги уже сгибались под давлением, которое невозможно было преодолеть.
В наступившей тишине звучало лишь тяжёлое дыхание поверженных врагов и рокот наших моторов. Тяжесть использованной силы высасывала из тела все соки. Давно я не применял Императорскую волю в таком масштабе, и тело, ещё не полностью привыкшее к восстановленной способности, отозвалось усталостью.
Мой резерв опустел почти целиком.
Пришлось залпом опустошить два крупных кристалла Эссенции, вплавленных в рукоять моей глефы.
Наёмники оказались дезориентированы и уязвимы. Я не собирался терять это преимущество.
— Вперёд! — скомандовал я своему отряду, и наши бойцы ринулись в атаку с новыми силами.
Одновременно с нашим наступлением ворота Угрюма распахнулись, и оттуда хлынул поток защитников во главе с моим отцом и Борисом. Глаза наёмников, зажатых в тиски с двух сторон, расширились от ужаса. Многие всё ещё не могли подняться с земли, их воля была подавлена моим приказом.
— Огонь! — крикнул Борис, и ряды дружинников выпустили залп из винтовок.
Маги наёмников, те, кто сумел преодолеть воздействие императорской воли, попытались создать защитные барьеры, но в суматохе эти щиты были слабыми и непостоянными. Я видел, как мои бойцы методично добивали деморализованного противника. Федот и Гаврила работали с точностью хирургов — каждый их выстрел находил уязвимое место.
Сам я спрыгнул с «Муромца» на пыльную землю. Энергия битвы пульсировала вокруг, и я почувствовал знакомую силу, вливающуюся в моё тело.
Принуждение стихий.
Гранитная пыль смешалась с металлическими частицами, формируя сначала скелет, затем мускулатуру из более плотного металла. На глазах изумлённых наёмников и моих собственных бойцов вырос трёхметровый элементаль — гуманоидная фигура с четырьмя руками-лезвиями. Он сверкал на утреннем солнце, словно изваяние из ртути.
— Уничтожить, — приказал я ему, направляя ментальным импульсом.
Элементаль рванулся в самую гущу наёмников с невероятной скоростью. Его руки-лезвия рассекали воздух с жутким свистом, а там, где они проходили, оставались лишь изувеченные тела. Это была жестокая тактика, но эти люди пришли уничтожить мой дом и моих людей.
Пощады не будет.
Секунда, и я бросился вслед за своим творением. Глефа в моих руках двигалась будто сама по себе, находя бреши в доспехах и защите наёмников. Один, второй, третий — они падали передо мной, не успевая даже поднять оружие. Отрезанная голова, вспоротое горло, выпотрошенный корпус. Алые шлейфы крови блестели на солнце, словно гроздья рубинов.
В дальнем конце поля я заметил командира Крылатых гусар. Он сумел подняться на ноги и сейчас организовывал вокруг себя последний оплот сопротивления.
— Ко мне! КО МНЕ! — кричал он, и десяток магов в чёрных куртках формировал вокруг него защитную стену.
Я направился прямо к ним, сметая последних защитников. Противник заметил меня и выкрикнул что-то на польском. В ответ пять магов одновременно атаковали меня огненными копьями. Заклинания прорезали воздух, нацеленные в мою грудь.
Я не пытался уклоняться. Вместо этого моя глефа описала широкую дугу, рассекая все пять снарядов пополам. Они распались на искры, не причинив мне вреда. Магов это явно потрясло, выбивая привычную почву из-под ног
— Невозможно, — прошептал один из них на русском, прежде чем мой клинок прервал его жизнь.
Оставшиеся маги атаковали с удвоенной яростью, создавая вокруг
