принести подобную жертву. Сейчас даже мысль о потере Сины обездвиживала его от ужаса, заставляя сердце стучать в висках. Что бы ни случилось, он оттянет приобретение костра. Дети… Им еще предстоит обсудить с Синой эту часть их жизни, но от пожара Илай решил отказаться. По крайней мере, сейчас. Им еще надо найти бессмертного и добыть снежный цветок. И несмотря на принадлежность к солнцеподобным, в его голову заползли отвратительные мысли, пожирающие все хорошее. Ведь он знал еще об одном способе сохранить и мир, и свою любовь к Сине…
Смерть Айона.
Илай тряхнул головой и заморгал, сразу забыв, о чем подумал.
– Правильно я понимаю, что вы с Саярой победили на втором материке огромную армию воинов пепла? – спросила Сина. – Вдвоем?
– Нет. Конечно, нет. Их уничтожила Саяра, – кивнул Саргон, и все застыли в ужасе. – Однако скажу прямо. Это моя заслуга. Честно говоря, мы заплатили огромную цену за победу, – его голос стал неуверенным. – Моя главная тайна… Я не буду, как Меладея, скрывать. Я, Саргон, Король Сорокатысячи Ног, сделал так, что раса насекомых в Великой Войне была уничтожена. Как и все воины пепла на втором материке. Остались лишь я, Саяра и последнее насекомое… Энида.
– Но как? – прошептал Айон.
– Я рад, что хотя бы одна часть для снятия проклятия с Айона у нас, – Гилем выдохнул. – Помимо его собственной искры. А что насчет граната Центрального оазиса?
– Вам повезло, и гранат Центрального оазиса в целости и сохранности, – Саргон улыбнулся и встал с трона. – Пойдемте со мной, я отведу вас к моему сердцу…
Они не спеша шли по слабоосвещенному лабиринту. Стены хранили на себе память прошедших лун. Никто не решался спрашивать, сам ли Саргон расписывал их или этим занималась Саяра. Гилем смотрел вслед Королю Сорокатысячи Ног и никак не мог избавиться от ряда вопросов. Во-первых, насколько могущественен этот человек и человек ли он, а во-вторых, неужели его сила и стала его тюрьмой? Как понял книгописец, они жили тут с самой Великой Войны, и по своим скудным наблюдениям мог сделать вывод: делать здесь нечего. Пища состояла в основном из сушеных фруктов и орехов, сон на жестком полу, каждый камешек изучен вдоль и поперек. Первую столицу Саргон покидал редко, отправляя по поручениям свою свиту. Любой, даже самый ленивый человек в мире, давно бы сошел с ума. Однако Саргон любил одиночество. И, видимо, дело не в загадочной смерти Саяры, а в его убеждениях.
– Знакомьтесь… Это моя Саяра, Саяра Песчаная.
Они застыли, оказавшись в просторном помещении, посередине которого находился каменный постамент из песчаника. На нем, будто живая и просто уснувшая, лежала прекрасная женщина. Белое платье, золотые украшения: кольца, серьги, браслеты; волосы аккуратными локонами расплескались рядом с ее головой. Гилем смотрел на нее и, к своему удивлению, заметил, что его костер даже не отзывался новыми знаниями. Саяра Песчаная лежала под стеклянным куполом. По периметру гробницы вместо факелов горели какие-то кристаллы, дающие намного больше света. Рядом располагался еще один небольшой пьедестал. Из-за неудачного ракурса было непонятно, что там лежало. Саргон подошел к своей возлюбленной и с печалью посмотрел на нее. Никто не решался прервать тишину, пока он не повернулся к команде и не улыбнулся. Он обвел все вокруг руками, а его косы начали расплетаться.
– Оглянитесь, это гробница для моей Саяры. Я покажу вам, что случилось с нами на Великой Войне. Так как на мне соответствующий знак, как и на всех стражах… некоторых имен вы не узнаете, а лиц не увидите. Но и неважно. Главное – вы поймете, что привело нас к любви, а насекомых – к гибели, – Саргон прикрыл глаза и тут же открыл. Они переливались голубым светом.
Комната и стены закружились. Гилем смотрел по сторонам, чуть не свалившись с Редлая. Тому пришлось крепче сжать его своими лианами. Все было ровно так же, как и в момент, когда он открыл свой костер. Пространство вокруг демонстрировало картинку прошлого, а их – всю команду – будто развеяло. Они, словно сторонние наблюдатели, не могли ни слова сказать, ни моргнуть, ни отвернуться. Их занесло в развалины, чем-то напоминающие первую столицу. Как предположил книгописец, Саргон показывал им западную часть города, до которой они просто не успели дойти и осмотреть. Разницу между открытием своего костра и силой Короля Сорокатысячи Ног Гилем заметил сразу. В своих воспоминаниях он являлся скорее проводником эмоций и действий, происходящее вокруг не касалось его. Сейчас же они словно стояли под жарким солнцем, чувствовали горячий ветер, песок между пальцев и ужас, который сковал их тела и сознание.
Песок и остатки дорог из песчаника мелко задрожали. Насколько мог судить Гилем, было около полудня. Он посмотрел на горизонт, на уходящие вдаль барханы. Его разум забил тревогу от собственных воспоминаний о битве Грисдиса с воинами пепла. Сейчас десятки тысяч человекоподобных существ направлялись к разрушенной столице. Его внимание привлекли пять огромных червей, ползущих чуть позади. Он не мог вспомнить точное количество противников, которых уничтожил дракон, но эта тьма из воинов пепла нагоняла на него ужас. Человекоподобные существа не представляли серьезной угрозы и побеждали за счет количества. Попади они в такую ситуацию, никакие разрушения искр и прочие способности не спасли бы их.
– Великий пожар. Затмение Главного солнца. Дождь равновесия.
По коже Гилема побежали мурашки. Как и в его недавно разыгравшемся воображении, резко наступила ночь. Солнце превратилось в огромный черный шар со светло-желтой пылающей окантовкой. Такого книгописец никогда не видел. В небе он разглядел девушку и сразу узнал в ней Саяру. Правда, она отличалась от той, что лежала под стеклом. Длинные волосы, узоры татуировок по всему телу, глаза, губы, ногти горели ярко-оранжевым, подобно свету солнца. За ее спиной пылали крылья, чем-то напоминающие птичьи, но для полета Саяра ими не махала. Их размах, по примерным подсчетам, не больше трех метров.
Она медленно подняла руку в небо, и его словно рассекло лезвием ножа. Свет пролился на воинов пепла подобно дождю. Каждая капля заставляла врагов вспыхивать, не оставляя после себя ничего. Вся пугающая армия вместе с огромными червями в считанные секунды превратилась в ничто. Саяра начала опускаться на землю, к двум мужчинам, но Гилем не отрывал взгляд от неба.
Даже истинная мощь солнцеподобного не могла удержать его внимание. Он нигде не находил знания, что предстали перед ним в это мгновение. Два солнца. Он хоть и не мог моргать, раз за разом пытался это сделать, а заодно и протереть глаза руками. Ни одного упоминания
