на Инкоу
15–24 декабря
С каким оживлением готовились мы все эти дни к встрече великого праздника Рождества Христова! Мечтали служить всенощное бдение, св. литургию, приобрели молодые сосенки вместо елок, заготовили праздничную провизию. Вот уже 23 декабря. Завтра сочельник: решили все попоститься. Вдруг все мечты, все приготовления – всё разлетелось. Пришел приказ главнокомандующего выступить полку утром 25 декабря в полном составе и присоединиться к отряду ген. Мищенко.
Это значит – мы идем в набег, во фланг, вперед всей армии. Приказано взять из вещей только самое необходимое, остальной обоз оставить, а, главное, захватить с собой побольше патронов: по 200 штук иметь на каждом солдате и по 24000 в каждой патронной двуколке.
Вот, как великий праздник, так нам самая работа! Засуетились, забегали солдатики, пошла чистка амуниции и всего снаряжения. Ну, значит, рушилось все, нужно готовиться в поход.
Утром 24-го я скорее побежал на ст. Суютунь в санитарный поезд, где и вырвал себе больной зуб, пломба выскочила: стал болеть, а тут зимний поход… Где там с ним возиться?
Как преобразилась эта прежде пустынная станция! Теперь здесь масса путей, поездов, лазаретов, палаток, интендантских грузов, солдат, офицеров; выгружают осадные орудия, прокладывают легкую железную дорогу для перевозки тяжелых снарядов, пушек. Везде солдатики метут сор около своих землянок, втыкают в землю сосенки, вешают на них красные и синие бумажки; одним словом, готовятся к празднику, а мы… Мы в поход. Что делать! Послушание, исполнение долга прежде всего.
Операция моя с зубом удачно окончилась, и я вернулся домой. Наступил вечер. Я окончил приготовления. Из 3-го эскадрона мне прислали смирную лошадку, подковали ее на зимние подковы. В кобуры седла положил чай, сахар, колбасу, сало, полотенце, 3 смены белья, облачение-ризу и епитрахиль; св. Дары и крест будут на мне, бурку приторочил к седлу. И готово…
Все едем верхами. Слава Богу, полк будет действовать весь вместе. Опасное, трудное дело предстоит, но очень нужное и полезное для армии. Потрудимся!
Наблюдательный пункт у д. Далиентунь.
Прокудин-Горски
Когда заблистали звезды, я вышел гулять, чтобы хоть мысленно пережить те святые чувствования, что, бывало, переживал в это время на самом деле. Грустно стало на душе: лишены молитвы. Со стороны позиций доносится дружное пение «Рождество Твое, Христе Боже наш». Ярко пылают костры. И японцы не остались в долгу: освещают нас прожекторами. Иллюминация! А наши солдатики всё работают, укладываются.
Порт-Артур пал вчера. Давно уже мы ожидали этого. Спасибо героям: долго они нам помогали.
Итак, завтра в 10 часов утра уходим. Идем дней на десять или, самое большее, недели на две. Благослови, Боже! А теперь нужно отдохнуть.
25 декабря
Сегодня выступать в боевой поход. Набег на г. Инкоу. Я встал еще до света: нужно привести в порядок остающиеся здесь вещи и хотя немного попраздновать: ведь Рождество Христово наступило.
Умылся. Какая-то нервная дрожь. Скорее достал св. Дары, епитрахиль и пошел на лед нашей Невы. Хочу приобщиться св. Таин: праздник и поход.
Звезды еще ярко блестят. В России в такое время несется гул колоколов, успевают уже прославить родившегося Спасителя; а здесь сейчас тишина мертвая; даже пушки молчат.
Японцы прислали письмо, поздравляют с праздником и дают слово не стрелять сегодня весь день, если и мы сделаем то же. Кажется, обе стороны выполнили условие, и день прошел мирно.
Выбрал на льду чистое местечко, поставил св. Дары и приобщился. Что-то подступило к горлу: волнение положительно душило.
Отпраздновал. Верно, уж такая наша доля, что, как большой праздник, так нам поход или бой. Впрочем, слава Богу за все: Ему так угодно!
Возвратился в фанзу. Наши встали, собираются. Позвал Михаила, и мы отпели краткий молебен: поздравили друг друга.
Затем мы пошли с ним по приходу Христа славить: были в 1-м и 4-м эскадронах, в штабе бригады, в штабе полка, у корпусного командира. Везде пели краткие молебны. Конечно, спешили, но и то радость большая, что успели хоть так попраздновать.
В 9 часов вернулся я, напился чая: закусил яичницей и… в поход. Я надел на себя фуфайку, лисий подрясник, теплые сапоги, папаху (она же и подушка). Ксенофонт остается с вещами в нашей фанзе, а Михаил на «друге» едет со мной.
Все оделись. Приехал взвод драгун за штандартом. Помолились; благословил я нашего «дедушку» (штандарт), командира полка, адъютанта.
Вынесли штандарт. Раздалась команда. Блеснули шашки «на карауле», приветствуя «дедушку». И мы тронулись.
Что-то Бог даст? Вернемся ли? Ведь едем в тыл огромной японской армии, и задача – дойти до самого Инкоу.
Я на своей лошади проехал по фронту и благословил своих воинов на новые труды.
Прежде всего, нужно проехать 7 верст до деревни Эльтхайцзы, соединиться там с 52-м драгунским Нежинским полком и следовать далее к генералу Мищенко.
Наш отряд большой: 9 полков казаков, сотня пограничников, две сотни пехотних охотников на конях, наша бригада, Приморский драгунский полк и 36 пушек с прислугой на конях. Отряд разделен на 3 колонны: 1) казаки под командой ген. Тевяшева, 2) казаки и охотники под командой ген. Абрамова (при этой колонне едет и сам Мищенко), 3) наша бригада, Приморский драгунский полк и сотня пограничников под командой ген. Самсонова.
Артиллерию разделили тоже на 3 части, причем в нашу колонну вошли 20-я конная батарея и полубатарея поршневая.
В нашей 3-й колонне священник оказался я один на всех, т. к. священники Нежинского и Приморского полков по нездоровью не могли сопровождать своих полков в походе.
Едем. Солнце ярко светит и так греет, что жарко в седле.
– «Не декабрь, а апрель сейчас», – говорят офицеры.
Безветрие полное, и тучи пыли.
– «Вот так угощение нам на праздничек, шутят солдаты: наглотаемся пыли досыта».
Везде шутки, остроты. Все рады делу, бодры, будто идут не на труды, раны и смерть, а на веселый пир.
Я выехал в строй 4-го эскадрона, встал в ряды и еду с солдатами. – Не робей, говорю, братцы! Я с вами, буду молиться за вас. Кого ранят или кто заболеет, приобщу – вот видите? Св. Дары на мне! Кто умрет героем в честном бою, отпою погребение: не зароем как-нибудь».
– «Умирать один раз в жизни, говорит мой сосед Архипов из запасных: от могилы не уйдешь все равно, а умереть в бою это действительно хорошо. Что ж? Дай, Господи!»
– «Да ты, чай, семейный? – спрашиваю я его: разве тебе не жаль родных?»
– «Что ж, батюшка,
