Форма входа
Читем онлайн Госпожа Смерть. История Марии Мандель, самой жестокой надзирательницы Аушвица - Сьюзен Эйшейд
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
если вдруг кто-то хочет отомстить, то «сейчас самое время, потому что в Аушвице эти немецкие женщины были ужасными садистками»7.
Одна женщина, Елена Ендрежовская, объявила, что ее муж и сын были расстреляны нацистами и она хочет расквитаться за них. Охранники впустили ее в камеру к Мандель и Брандль, и Елена избила их и оттаскала за волосы. После этого вернулась в камеру и сказала: «Я им сполна отомстила, хватит с них»8.
В течение недели после суда Мария и другие осужденные писали и передавали президенту Польши Беруту прошения о помиловании. Станислав Рымарь подал прошение Марии. «Как назначенный судом защитник, выполняющий просьбу осужденных, я прошу уважаемого господина президента воспользоваться правом на помилование в отношении вышеупомянутых осужденных»9.
Письмо Марии, как и прочие ее показания, написано от руки химическим карандашом и каллиграфическим почерком – очевидно, она очень старалась быть как можно аккуратнее. В своем письме Мандель просит об отсрочке приговора, ссылаясь на то, что ей приходилось самой зарабатывать на жизнь, и объясняет, что после аншлюса она потеряла работу на почте из-за того, что не была членом нацистской партии. Она отмечает, что дядя помог ей найти новую работу в Лихтенбурге. «В 1942 году все концентрационные лагеря перешли под контроль СС, и тогда по собственному согласию я вошла в состав СС, но только в качестве гражданского служащего»10.
По словам Мандель, большая часть ответственности лежала на других людях, а она лишь выполняла их приказы. Перечисляя некоторые из совершенных ею жестокостей, Мария заявляет: «Я могу лишь думать, что это, должно быть, был какой-то другой человек, поскольку ни одно из обвинений не имеет ко мне отношения». Далее она ссылается на письма, написанные в ее защиту и представленные суду. В конце концов она просит о помиловании ради своего престарелого отца. «Ради моего старого отца, который полагается только на себя, я хотела бы попросить господина президента о помиловании»11.
Мария ни разу не выразила сожаление, не извинилась и не взяла на себя ответственность за свои действия.
Преисполненная тревоги и надежды, она стала ждать ответа.
Глава 94
Сочельник 1947 года
Идет снег, и солнце садится в это последнее воскресенье перед Рождеством.
С каким боевым духом в сердцах людей, с какими заботами мы сейчас живем, не имея ни малейшего представления о том, как посвятить себя волшебству Рождества?
Комендант Артур Либехеншель, из письма1
21 декабря 1947 года, всего через день после того, как многих из подсудимых по делу об Аушвице приговорили к смерти, наступил Рождественский сочельник. Данута Войнар-Гурецкая ярко запомнила ту ночь. В тюремном блоке было тихо, никто не кричал и не хлопал дверьми, как обычно. Заключенные были одни.
В камере Дануты женщины погрузились в раздумья.
Было уже четыре утра, и, хотя темнота ночи медленно надвигалась на них, свет еще не включили. Сумерки Рождественского сочельника навевали воспоминания о прошлом, о людях, с которыми узники когда-то делили радости праздника. Счастливое детство, многообещающие школьные годы, военное время…
Внезапно далекий красивый звук нарушил задумчивую тишину. Сначала это был хор из нескольких мужских голосов, но с каждой секундой он становился все сильнее и многоголоснее. Неужели кто-то привел в тюремные стены группу певцов-колядовщиков, чтобы поднять заключенным настроение в канун Рождества? Внезапно в камере зажегся свет, и в дверях появилась надзирательница Кунда. «Слушай, немцы поют свои колядки. Ну не мило ли? Я оставлю двери открытыми, чтобы все могли послушать».
Хор крепких мужских голосов, доносящийся из камер на втором этаже, казалось, охватил всю тюрьму. Stille Nacht. Heilige Nacht. В сладкой мелодии этой колядки было что-то трогательное, да и в самой ситуации тоже. Двадцать три из этих сорока поющих мужчин были приговорены к смерти всего за несколько дней до этого2.
Глава 95
Жаба
То, что случилось с моими родителями, они объясняли как удар, нанесенный судьбой, не поддающейся индивидуальному влиянию… Все было ужасно именно потому, что ты сам стал жертвой, жертвой коллективной и неизбежной судьбы… И ты чувствовал, что судьба обошлась с тобой несправедливо.
Уве Тимм, «В тени моего брата: жизнь и смерть в СС»1
Позже, в тот же сочельник, Мандель и Брандль переживали эмоциональные трудности. В Монтелюпихе существовал обычай подселять политических заключенных в камеры приговоренных к смерти. Эти заключенные должны были предотвращать любые попытки самоубийства перед казнью2. Кунда, надзирательница, зашла в камеру Дануты Войнар-Гурецкой и потребовала, чтобы она исполнила эту задачу. «Ты должна прямо сейчас взять все свои вещи и уйти отсюда, чтобы жить с двумя немецкими женщинами, которых приговорили к смерти. Их нельзя оставлять одних. Пошли скорее»3. Данута с ужасом обдумывала эту идею, и после некоторого обсуждения с сокамерницами женщина по имени Мария Жабянка, по прозвищу Жаба, вызвалась пойти вместо нее.
Охранник согласился на такую замену, заявив, что единственным критерием является владение немецким языком. Психиатр по профессии, Жаба приняла задание спокойно, заявив, что это будет уникальный профессиональный опыт. «Как психиатр я с нетерпением жду встречи с ними. Это не святотатство с моей стороны. Я действительно с нетерпением жду встречи с этими двумя женщинами»4.
Мария Жабянка была доброй женщиной с блестящим интеллектом. Описанная как «не идущая на компромисс, с сочувствием к людям, но также и с сочувствием к эсэсовцам»5, Жаба была грузного телосложения, с коротко стриженными темными волосами, уложенными набок, и в круглых очках в темной оправе. Как и многие другие политические заключенные в Монтелюпихе, Жаба была арестована за деятельность в организации «Свобода и независимость»6.
И Ханна Высоцкая, и Данута Войнар-Гурецкая помнят яркие рассказы Жабы о том, что происходило за то время, которое она провела с осужденными женщинами. Ханна позже заметила: «Когда они сидели в камере для смертников, Жаба их успокаивала и даже убирала за ними»7.
Жаба несколько раз обсуждала с Мандель и Брандль их поступки и то, что происходило в их жизни. Обе заявили, что на войне любая форма истребления оправданна.
Мандель не могла понять, за что ее наказывают. Она сказала Жабе, что политические заключенные находятся в той же ситуации, что и она; что она служила, не жалеет об этом и что это было в порядке вещей. Она думала, что русские будут к ней добрее, чем американцы, потому что «с американцами она бы точно получила смертный приговор»
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Госпожа Смерть. История Марии Мандель, самой жестокой надзирательницы Аушвица - Сьюзен Эйшейд бесплатно.
Похожие на Госпожа Смерть. История Марии Мандель, самой жестокой надзирательницы Аушвица - Сьюзен Эйшейд книги
- Иосиф Бродский. Большая книга интервью - Валентина Полухина - Публицистика
- Историческое подготовление Октября. Часть II: От Октября до Бреста - Лев Троцкий - Публицистика
- Загадки, тайны, память, восхищенье… - Борис Мандель - Биографии и Мемуары
- 22 июня. Черный день календаря - Алексей Исаев - Биографии и Мемуары
- Летчик-истребитель. Боевые операции «Ме-163» - Мано Зиглер - Биографии и Мемуары
- Интервью длиною в годы: по материалам офлайн-интервью - Борис Стругацкий - Прочая документальная литература
- Дневник; 2 апреля - 3 октября 1837 г; Кавказ - Николай Симановский - Биографии и Мемуары
- Газета Завтра 221 (60 1998) - Газета Завтра - Публицистика
- Я стану твоим зеркалом. Избранные интервью Энди Уорхола (1962–1987) - Кеннет Голдсмит - Публицистика
- Ради этого я выжил. История итальянского свидетеля Холокоста - Сами Модиано - Биографии и Мемуары / Публицистика
