сказала:
— Пожалуйста, не надо. Я не хочу.
Она посмотрела в глубокие, как колодцы, глаза лиса, и не опустила взгляд, хотя тьма в них грозила затянуть её в себя.
Поняв, что Шенне тверда, Фенг резко встал и холодно сказал:
— Не можешь забыть своего степняка? Хорошо, не стану утешать тебя.
Поднявшись, Шенне спросила:
— Можно мне уйти?
Хозяин дома ответил:
— Останься и переночуй. Неприлично выгонять женщину во тьму. Меня не поймут слуги. Я больше не побеспокою тебя.
Уже в теле Цзи Бу он вышел из комнаты, а вскоре появилась служанка, которая провела лису в спальню. Рано утром Шенне покинула дом Фенга.
* * *
Теперь она намеревалась отыскать и наказать сбежавшую от неё Суру. На это потребовалось полгода. Найдя Суру, Шенне вызвала её на поединок. Ученица недолго смогла сопротивляться наставнице, и, когда она, растратившая силу, упала на землю, Шенне подошла, за шиворот подняла Суру на ноги, встряхнула и прошипела:
— Почему ты сбежала?
Всхлипывая, Суру рассказала про своего возлюбленного из княжества Чжао. На вопрос о Гийюе с принцессой, младшая лиса ответила, что рассталась с ними у границы и с тех пор не видела. «Может, их и в живых уже нет», — подумала Шенне.
Она продолжала расспрашивать Суру, и та призналась, что хотела явиться к возлюбленному в красивой одежде, а принцесса подарила ей свое лучшее платье и украшения.
Расхохотавшись, Шенне воскликнула:
— Глупая! Если бы ты попросила, я бы отпустила тебя к твоему парню и отдала наряд не хуже. Маленькая дурочка!
— Прости, госпожа, — выдавила из себя Суру и зашмыгала покрасневшим носом.
Подавленная, расстроенная юная лиса имела жалкий вид, и Шенне расхотелось награждать её оплеухами. «Что взять с девчонки», — подумала она и сказала:
— Ладно. Урок ты получила. Постарайся не попадаться мне на глаза, пока не поумнеешь. Прощай.
Преобразившись в лисицу, Шенне убежала. Когда она исчезла из виду, Суру вздохнула и подумала: «Не рассказывать же тебе, как мне стало жаль Гийюя с его девушкой. Они любили друг друга не меньше, чем ты и шаньюй, а вам было наплевать на всех вокруг».
Став зверем, Суру медленно побрела в лес. Всё-таки ей ещё долго учиться и копить силу, прежде чем она сумеет сопротивляться лисам старше себя.
* * *
Вернувшись на север, Шенне поселилась в горах Иньшаня, устроила себе нору под вывороченным старым деревом и вспомнила охотничьи навыки. Ей не хотелось даже приближаться к людям. Она много спала и старалась не мучить себя воспоминаниями о былом счастье, только получалось это плохо.
Утром и вечером она вспоминала, как в эти часы Модэ проводит ритуал поклонения Солнцу и Луне, и, глядя на светила, воображала, что находится в ставке, неподалёку от возлюбленного. Но вернуться к нему нельзя, нельзя! Пусть Модэ доживёт свои дни в покое, а она станет помнить его молодым и сильным.
Миновало три года после того, как лиса покинула Модэ. И однажды её ушей достиг зов, прозвучавший в голове громче боя барабанов: «Шенне! Приди ко мне, любимая! Шенне! Дай увидеть тебя в последний раз».
Осознав, что случилось, лиса в изумлении села на задние лапы — Модэ, он умирает! Он призывает её к себе, и этот мысленный зов такой силы, что преодолел расстояние от ставки до гор. Вот так когда-то она сама звала на помощь, погибая в кургане среди трупов, и докричалась до Фенга.
Но ведь это означает, что Модэ тоже одарён, и его душа может переродиться в лиса. Представив, как они с ним будут бегать вместе в ночи, сильные и свободные, Шенне взвизгнула от восторга.
Через тысячу лет она и Модэ станут бессмертными небожителями и никогда не разлучатся. Какое счастье! Только нужно успеть оказаться у постели умирающего прежде, чем его душа оставит тело, и перехватить её, не дать уйти по пути, уготованному смертным.
Лиса бросилась бежать туда, куда звал её голос Модэ. Он гремел в её ушах раскатами барабанов, шумел горным водопадом, свистел зимней метелью, а Шенне мысленно твердила: «Я иду, иду. Дождись меня, любимый!».
Никогда раньше она так не бегала — собрав все силы, не останавливаясь, стирая в кровь лапы.
Уставшая лиса достигла ставки, и под покровом чар невидимости стала пробираться между юртами, кострами и людьми к жилищу шаньюя. До белой юрты оставалось совсем немного — добежать до неё, нырнуть за дверной полог. Если там кроме шаньюя находится кто-то ещё, их нужно зачаровать, а потом увидеть Модэ и принять его душу.
Почти не обращая внимания на окружающее, Шенне устремилась вперёд, к любимому.
* * *
Неподалёку от белой юрты стоял восточный чжуки Гийюй с приближёнными. Солнце только начало свой послеполуденный путь вниз, и чжуки думал о том, доживёт ли его отец до заката. Лекари утверждали, что нельзя надеяться на то, что шаньюй протянет ещё день. Наследник хмурился, вспоминая, как горько плакала мать, и каким измождённым выглядел его некогда сильный отец.
Увы, правление великого шаньюя Модэ заканчивается, а его тяжкая ноша отныне ляжет на плечи старшего сына. Восточный чжуки перебирал в памяти отцовские наказы, и ему было горько.
Сзади раздался звучный незнакомый голос:
— Приветствую тебя, чжуки.
Наследник обернулся и увидел даосского монаха в потрёпанном коричневом халате, с повязкой на голове. Странствующие мудрецы даосы из имперских земель иногда забредали к хунну, и те относились к ним как к своим бродячим сказителям: слушали, давали приют, кормили и не поднимали на них руку.
Большеносый даос со шрамом на левой щеке поклонился наследнику и произнёс:
— Ты опечален, чжуки. Твой отец тяжело болен. Желаешь ли увидеть причину его болезни?
— Конечно!
— Тогда смотри.
Даос махнул рукой вбок и пристально поглядел на наследника. У того словно пелена с глаз упала — там между юртами кралась рыжая лисица с окровавленными лапами. На снегу за ней оставалась цепочка красных следов. Зачем зверь осмелился пробраться в становище?
Прозвучал голос даоса:
— Перед тобой злой дух в лисьем обличье, который мучил твоего отца и хочет забрать его душу. Позволишь ли ты ему это?
— Нет!
— Тогда убей его. Только стрелу сначала дай мне.
Телохранитель подал своему господину лук и колчан, а чжуки вытащил и вручил одну из стрел даосу. Когда тот провел ладонью над наконечником, железо заблистало серебром. С поклоном даос отдал стрелу наследнику, тот натянул лук и отпустил тетиву.
Лисица взвизгнула и упала — в её боку торчало древко, по шерсти побежали тёмные струйки крови.
Хотя это был далеко не первый зверь, убитый Гийюем,
