Под этим термином подразумевался и Летний дворец (дом), и «Огород» (ныне Летний сад), и многие постройки на этом месте. До прихода русских войск здесь была богатая мыза шведского моряка Эриха-Бернта фон Коноу, который происходил из семьи немцев-переселенцев. Его мыза Коносхоф («Кононова мыза») имела сад в «голландском вкусе»[688]. Перед приходом русских Коноу предусмотрительно бежал в Швецию, и на месте его усадьбы (по некоторым данным) был устроен лагерь русских войск[689]. Здесь, у истока Безымянного Ерика (будущей реки Фонтанки), возможно, уже с 1703 г. стоял первый Летний дворец Петра, который в 1711 г. показался путешественнику Геркенсу «маленьким домом… выстроенным в голландском стиле» со свинцовыми переплетами окон[690].
Вообще с этим первым петровским домом на Адмиралтейской стороне много неясностей. Авторы брошюры о Летнем саде и Летнем дворце О.Н. Кузнецова и Б.Ф. Борзин высказывают предположение, что вначале Петр жил в деревянном доме Коноу, который, по их мнению, стоял на берегу Невы «значительно западнее Фонтанки», потом в 1706–1708 гг. его перенесли на место современного дворца. Основанием для этого служит единственная фраза из письма 1706 г. А.В. Кикина Петру I о работах в Летнем дворе: «Когда большие хоромы перенесены будут на указное место, надобно в них и на другие дела кирпич, печи…». Предположение это остроумное, но требует дополнительных доказательств, так же, как и утверждение авторов, что новый дворец Трезини начал строить не в 1710, а в 1711 г. Как же тогда объяснить запись в Походном журнале 1710 г. от 18 августа: «В Петербурге на Летнем дворе Его величества почали бить сваи под каменное здание»[691]. Не менее спорен вопрос и об авторе проекта нового, дошедшего до наших дней Летнего дворца. Одни считают автором дворца Доменико Трезини, другие убеждены, что Трезини «исправлял» Андреас Шлютер[692]. По документам Канцелярии от строений видно, что Летний дворец подправлялся часто. В 1724 г. крышу дворца крыли железом, и тогда же Андрес Форзин делал знаменитый «компас»[693].
Летний двор Петра Великого включал не только Летний дом, но и другие постройки. Вдоль Фонтанки в 1710–1712 гг. были построены так называемые «Людские покои», выходившие своим торцом на южный берег гаванца у Летнего дворца. Их можно видеть на гравюрах, изображающих Летний сад. С Летним домом Людские покои соединялись крытым переходом – галереей. В Людских покоях жили слуги, мастеровые, солдаты охраны, матросы и гребцы. Здесь же хранилось царское имущество, вещи, привезенные из Москвы, а также петровские коллекции, книги, лежали привезенные из Пруссии панели Янтарной комнаты[694].
Вторым Летним дворцом были так называемые «Новые палаты», или «Палаты, что в Летнем доме, где была мыльня». Он был построен для императрицы Екатерины Алексеевны на месте царской бани, находившейся в том самом месте, где современная Лебяжья канавка вытекает из Невы, словом, на углу. Дворец так и назывался: «Каменные палаты к реке на углу»[695]. Строил его голландец ван Звитен, но потом его, занятого на других проектах, заменил Михаил Земцов, который спланировал к новому дворцу картинную галерею. Дворец был закончен в 1726 г.[696] В мае того же года художник Луи Каравакк получил от Меншикова указ «писать живописным художеством баталии и взятья городов на полотнах, которыя поставятся в новопостроенном сале в Летнем доме… числом двадцать семь картин»[697].
До этого дворцом царицы считались так называемые «Золотые палаты», стоявшие, как считают некоторые исследователи, там, где сейчас находится Павильон Росси в Михайловском саду. Возможно, это был господский дом усадьбы шведского помещика Аккерфельта[698]. Неясно происхождение названия дворца: имя ему дали либо позолоченные кожаные обои, либо украшавший крышу золотой фонарик[699]. К концу петровского царствования начали быстро строить еще один дворец – «Итальянский», который стоял выше по Фонтанке, на ее противоположном Летним дворцам берегу (ныне на его месте – филиал Российской национальной библиотеки, памятные многим «студенческие залы»). «Итальянский дворец» тоже был «Летним» и назывался «Новые Летние палаты по Фонтанной реке (или «Дом, что по Фонтанной речке», «Новый дом»)», а строить его (скорее всего, деревянным или фахверковым) начали не раньше 1712 г. В 1720-х гг. началась перестройка дворца в камне[700].
Возводили его, как часто бывало при Петре, несколько архитекторов – Н. Микетти, а потом Михаил Земцов и рано умерший талантливый Тимофей Усов[701]. Из указа Екатерины I от 14 июля 1725 г. следует, что именно Земцов был обязан «Летний дом Ея величества приводить к окончанию немедленно… и другие работы отправлять с поспешением», но потом его отстранили от дела. Позже Земцов занялся садом и оранжереей в нем[702]. По некоторым распоряжениям Канцелярии от строений видно, что дворец этот был пышно убран и напоминал итальянские виллы – отсюда и его название. Итальянский живописец Бартоломео Тарсий украшал живописью залы дворца и делал живописные плафоны «по чертежам». Сюжеты картин заранее утверждали в 1725 г. в особом договоре с художником[703].
Любимый царев «Огород»
Если дата основания первого Летнего дворца остается неясной, то когда заложили Летний сад («Огород»), известно точно – 1704 г. Тогда Петр впервые стал выписывать для него семена цветов из славившегося своими садами подмосковного Измайлова, а потом кусты и деревья из многих окрестных мест и из-за границы, особенно из Голландии. Как известно, царь был не только реформатором общества, но и преобразователем природы. Он хотел подчинить ее себе так же, как подчинял людей. На петербургской почве высаживали растения других климатических зон, вроде винограда или хлопчатника. В большинстве они вымерзали в открытом петербургском грунте. Но тем не менее усилия Петра оказались не напрасны – согретые и защищенные от ветров камнем города цветут сегодня каштаны, липы и другие непривычные для этой климатической зоны растения, как будто они цвели здесь всегда. Исследования ботаников показали, что многие виды завезенных растений прижились в городе и его окрестностях и даже «расползлись» из «регулярных» садов и парков в дикую природу, приспособились к ней[704].
Петр так спешил с устройством сада, что приказывал привозить и сажать взрослые деревья с обширной корневой системой, выкопанные глубокой зимой, когда растения спали. Весной часть из них гибла, но многие приживались, и это давало необыкновенный эффект – только что основали парк, а в нем уже «выросли» взрослые деревья! Речь идет о гигантских по тем временах масштабах пересадок. Только в 1722 г. Петр распорядился привезти в город 58 тыс. лип и других лиственных деревьев[705].
Царь всегда думал об этом и помнил все
