переписку с русскими.
Венеру установили в галерее Летнего сада, после смерти Петра перенесли в Грот, где она и простояла до 1801 г. Потом «Венус антик» оказалась в Таврическом дворце, благодаря чему и приобрела свое современное название: «Венера Таврическая». В 1827 г. ее реставрировал в Академии художеств В.И. Демут-Малиновский. Реставрация, как тогда было принято, больше походила на переделку: русский скульптор приделал богине новые руки, «подражая стилю столь превосходной и древней статуи», и что-то «переставил в ногах лучшим образом»[719]. И только в 1850 г. она оказалась в Эрмитаже, где ее лишили приделанных Демут-Малиновским рук…
Вернемся в петровский «Огород». Думаю, что на аллеях уже тогда стояли скамейки. Весной 1723 г. Петр заказал для Петергофа «по мадели сто скамей деревянных столярною работою немедленно»[720]. За 1719 г. известен документ об оплате «за покупные для оковки двух колясок, которые делаютца на трех колесах для гуляния в саду Царского величества»[721]. Речь идет о «маленькой колясочке, что в огороде ездят» или «огородных линеях», запряженных «маленькими» или «эзельскими лошадками» типа пони. Запись о таких прогулках Петра в Петергофе в 1720–1721 гг. и Екатерины I в Летнем саду встречается в Походных журналах Петра и приходо-расходной книге за 1725 г.[722] Из документа 1719 г. нам известно о существовании и портшеза – распарившуюся в бане Екатерину «несли из мыльни в ручной карете»[723].
Летний сад
Аромат роскошных цветников Летнего сада образовывал, вероятно, восхительную гармонию с шорохом струй многочисленных фонтанов, украшенных свинцовыми вызолоченными фигурами. Бассейны фонтанов делались из камня, выстилались свинцом и снаружи оформлялись «цветным камнем»[724] (мрамором или песчаником). Во Втором Летнем саду (он также назывался «Другой огород»), располагавшемся южнее главного, Первого, был сделан лабиринт с фонтанами на темы басен Эзопа (в популярном тогда переложении Лафонтена), которые Петр хорошо знал и ценил за афористичную мудрость. Скульптурные группы на «фабулы из Езоповых притчей» были заказаны в 1724 г. Б.К. Растрелли. В ней упомянуты знакомые нам с детства (уже по переложениям И. Крылова) басни: «Журавль с волком… Ворон с лисицей… Волк [и со агнцем] одет в овечей одежде» и еще 29 композиций, включая «Гору и мышь, в которой будет сто штук», «Птица лунь с двемя лягушками» и т. д.[725] Возможно, любимый детьми памятник «дедушке Крылову» был поставлен в середине XIX в. именно в Летнем саду в память об этих фонтанах.
В сентябре 1725 г. императрица Екатерина I распорядилась резчику Пино «зделать фантану, в которой будет собачка „Фаворитка” с утками розных родов, подобно петергофской»[726]. Это тот самый забавный «фабольный фонтан», который чудом сохранился в Петергофе до сих пор. При Екатерине возле фонтана виднелась железная табличка с надписью: «Собачка „Фаворитка” гоняется за утками на воде; тогда утки сказали ей тако: «Ты напрасно мучаешься, ты силу имеешь нас гнать, только не имеешь силы поймать». Прелесть фонтана состояла не только в трогательной композиции: собачка носится по кругу за уточками, но и в затейном мастерстве Земцова, Пино, фонтанного мастера Суалема и механика Ферстера. Собачка и уточки были сделаны из липы (Пино для этого получал в сентябре 1725 г. толстые доски[727]), нарядно раскрашены. Позже их заменили на медные, полые. Но фокус состоял в том, что водяная турбина на дне бассейна вращала уточек, которые, благодаря хитрому устройству, не только пускали из клюва воду, но крякали, а бегущая за ними собачка лаяла. В 1729 г. фонтан был закончен: «К фонтане Фаворитке на басейн каменною работою зделаны под деревом намощен, и машина внутрь внесена, и оной басейн свинцом выс[т]лан»[728].
На зиму «для накрывания фантанов и фабулов к зимнему времени» отпускали 800 штук рогож и циновок. Так было в 1725 г. Одновременно было закуплено 300 брусков, что позволяет подозревать об изготовлении подобных современным будок, обшитых циновками и рогожами, в которых переживали зиму статуи и бюсты[729].
Посетитель петровского «Огорода» при желании мог войти через металлические вызолоченные ворота в таинственную темноту Грота – он был украшен разноцветными мрамором, раковинами тропических морей. Этот Грот (стоял на месте современного Кофейного домика) – одно из грандиозных начинаний Петра, предмет его постоянных забот на протяжении многих лет. Грот в Летнем саду, как Стрельну или Кунсткамеру, строили, сменяя друг друга, Леблон, Маттарнови, Микетти, Земцов. Грот состоял из трех залов, в центре главного стоял фонтан с позолоченной фигурой Нептуна на четверке морских коней, «токмо одни переды, а не целые кони»[730], что и понятно – ведь кони были морские.
Возможно, это были те самые «2 морские лошади», которые вместе с «2 богами морскими», «6 морскими нимфами» и «1 царем с вилами» (т. е. Нептуном) были выгружены с корабля «Депрингер», прибывшим в Петербург из Голландии летом 1719 г.[731] Возле Грота и внутри его в нишах парами (всего 12) стояли свинцовые вызолоченные статуи. В Гроте также был водяной орган[732]. Такой водяной орган, или «егерская шутка», был сделан и для Петергофа. «Во время игры органа вода приводила в движение деревянные раскрашенные скульптуры егеря, трубящего в рог, сатиров, играющих на флейтах, собак, с лаем преследующих оленя, и двенадцать певчих птиц. Звуки в фигурах «егерской штуки» воспроизводились с помощью мехов»[733]. Возможно, там же были и другие «водяные курьезы», например так называемый клокшпиль – устройство с хрустальными колокольчиками, которые звенели под воздействием струй воды.
Вообще в истории Грота много неясного. Возможно, «бог с вилами» был установлен где-то в другом месте, так как за 1719 г. сохранился документ, согласно которому в Гроте все фигуры были алебастровые[734], а в указе 1724 г. предписывалось «по чертежу в Грот Летнего дому Его императорского величества вместо гипсовых фигур свинцовые Нептунос, четыре машкоры зделась тем фигурам мадели, вылить и вычистить» французскому мастеру Ф. Вассу[735].
Грот в Летнем саду. Чертеж Земцова.
На одной из площадок размещался Менажерий, т. е. зверинец, под ведением Симона Шталя. На самом деле, здесь был скорее птичник, чем зверинец, и, как в Версале, можно было увидеть экзотических красочных птиц. Всего там жили около тысячи птиц (в 1728 г. – 1066), чей гомон и пенье, вероятно, были слышны издали. Часть из них перелетала с ветки на ветку дерева, стоявшего в огромной проволочной клетке. Первейшей птицей менажерия считался попугай «какадуа», живший в компании с тремя десятками «кинареек». Можно было там увидеть уважаемых всеми правителями орлов и множество других птиц
