Луны и всех планет (ил. 98).
98
Планетные широты для планет, Солнца и Луны, положенные на прямоугольную координатную сетку. Из манускрипта X в. Если следовать снизу вверх, то линии относятся к Луне, Юпитеру, Марсу, Солнцу (которое несуразным образом пересекает пляшущие планетные кривые, хотя должно быть телом, строго придерживающимся эклиптики), Сатурну, Меркурию и Венере.
Другое неожиданное открытие: правила стереографической проекции (хотя в то время техники подобного рода, позволявшие выстраивать круги на астролябии или на анафорических часах, не имели столь серьезного названия) либо унаследованы со времен Античности, либо заново выведены более или менее аналогичным образом. Основание для такого утверждения следующее: в манускрипте, в настоящее время хранящемся в Мюнхене, эти круги нарисованы как разметочные линии, образующие опорный базис карты созвездий (ил. 99). У художника возникли определенные сомнения, когда он пытался выстроить экватор, но все другие главные круги нарисованы довольно уверенно – не только эклиптика (и зодиакальный пояс, вдоль которого она пролегает), но также тропики Рака и Козерога и даже Млечный Путь, редко встречающийся на более поздних астролябиях, хотя на часовых циферблатах, выполненных в форме астролябии, он изображался довольно часто.
ДАНТЕ И ЧОСЕР
Данте внес моральные оттенки в одну из наиболее величественных средневековых аллегорий, взяв за основу космологию Аристотеля, и это нельзя рассматривать как простую случайность. Его «Божественная комедия» может быть прочитана самыми разными способами, но если понимать ее буквально, то это описание его представлений о путешествии через Ад, Чистилище и Рай. Ад описан как многоярусная коническая шахта с последовательно сменяющими друг друга кругами, предназначенными для грешников различных категорий. Чистилище виделось ему как гора, возвышающаяся в форме надстроенных друг над другом кольцевых уступов, на которых находятся грешники, достигшие той или иной степени раскаяния. Проводником Данте по Аду и Чистилищу выступает поэт Вергилий, и в обоих этих местах он общается со своими бывшими друзьями и врагами. В противоположность этому, Рай выглядит как область, преисполненная светом и красотой, где его проводником является Беатриче, превратившаяся в ангела. Это не что иное, как картина истинного устройства мира за пределами опыта земной жизни, как его представлял себе Данте. Как он сам рассказывает об этом, это аллегория человеческой ответственности за свободу выбора, способного повлечь за собой либо щедрое вознаграждение, либо суровое наказание. Отбрасывая нюансы (нельзя забывать, что это только внешняя оболочка поэмы), его описание более или менее соответствовало тому, чему он выучился, постигая труды классических астрономических авторов, распространенных в его время. Его Вселенная – это видоизмененный аристотелевский мир со встроенными в него гармониями различного типа, и строки его поэмы пронизаны убеждением, согласно которому человеческая судьба самым непосредственным образом вплетена в эти гармонии. (См. один из вариантов изображения подобного мира в XVI в. на ил. 100, где показана развернутая версия стандартного космоса Птолемея из учебников того времени; классическое представление о нем можно получить, например, из ил. 101.) Беатриче выступает в роли наставника, объясняя ему, как выражают себя скрытые природные формы вещей: каким образом огонь поднимается до Луны, как Земля формируется в виде единого целого, каким образом Primum Mobile, то есть Перводвигатель, движет как неразумными, так и разумными созданиями. Она объясняет в простых словах множество узкоспециальных астрономических терминов: точки на поверхности Земли, затмение Солнца, эпициклы и создаваемый ими эффект попятного движения, ориентация намагниченной иглы на Полярную звезду и т. п. Каким образом, – спрашивает ее Данте, – он может перелетать от сферы к сфере? Она уклончиво отвечает: удивления заслуживает, скорее, то, что он, Данте, будучи свободным от сдерживающих уз, продолжает стоять на земле в своем аристотелевском мире.
99
Стереографическая проекция X в., состоящая из разметочных линий для карты созвездий. Проецирование осуществляется из Южного полюса (как и в астролябии), но звезды (не показанные на этом рисунке), по всей видимости, изображены не в перевернутом виде, как это делалось на астролябиях. Тропики изображены не так, как они изображаются сегодня, и относятся к зодиакальному поясу, а не к эклиптике. Поименованные точки обозначают действительные центры кругов. Самый внутренний круг, должно быть, является кругом незаходящих созвездий для широты 36° (Родос?).
100
Одна из многочисленных иллюстраций из различных печатных изданий «Божественной комедии» Данте, в данном случае издания Бернардино Даниелло 1568 г. Она изображает стандартную аристотелевскую картину с последовательностью четырех элементов, планетными сферами, восьмой сферой неподвижных звезд и Перводвигателем; последний дополнен Эмпиреями с конструкциями, предусматриваемыми христианской теологией.
101
Одна из разновидностей «птолемеевой» картины мира из очень популярной книги «Жемчужина философии» («Margarita philosophica», 1503) Грегора Рейша, выдержавшей до 1550 г. по меньшей мере девять изданий. Конечно, это стандартное изображение можно лишь приблизительно назвать птолемеевым или аристотелевским. Оно заканчивается Эмпиреями, за пределами которых художник берет на себя право изобразить кое-что от себя. В центре рисунка находится Атлас, что является необычным выбором, хотя иногда именно ему приписывалось изобретение науки астрономии.
В двадцать восьмой песне «Рая» Данте заглядывает в глаза Беатриче и видит там Бога, который кажется ему бесконечно малой, но очень яркой светящей точкой, окруженной девятью сияющими кольцами. Беатриче объясняет связь между ними и движением небес (что, безусловно, находится в полном согласии с аристотелевской или упрощенной птолемеевой системами мира), но, помимо этого, привносит в свою трактовку триадическую иерархию из девяти ангельских чинов, как их описал Дионисий. Он был автором, как полагал Данте, популярной неоплатонической работы под названием «О небесной иерархии», но не выдающимся Дионисием Ариопагитом, обращенным в христианство самим святым Павлом. Однако строгая Беатриче, с присущим ей педантизмом, не может сдержаться и упоминает между делом, что это альтернативная точка зрения принадлежит в первую очередь Григорию I. В других частях своей поэмы Данте становится даже адептом этой третьей системы мира. Перед нами не стоит задача разобрать «Божественную комедию» во всех ее деталях, однако все это смешение весьма неточных элементов астрономического и теологического знания представляется нам чрезвычайно интересным. Одним таким источником по дионисийской «теологической» космологии были сочинения иудаистского происхождения и даже более ранняя персидская и вавилонская литература, так или иначе связанная с астрономией. Воистину, история завершила свой цикл и вернулась на круги своя. Выражаясь аллегорически, в качестве проводников Божественного Провидения были выбраны ангелы, благодаря которым Божья любовь могла лечь в основу духовного порядка мироздания. Вероятно, здесь можно найти легкий намек на то, каким образом теологи пытались обойти проблему астрологического детерминизма: они вводили посредников между планетами и волей Божьей. Предполагалось, что, будучи христианизированной в таком духе, астрология сможет стать более совершенной. Распределяемые по разным небесам души блаженных, небезынтересно отметить, занимают свои места в соответствии с астрологическими принципами.
В поэме Данте присутствует и другой тип космической симметрии, имеющий определенное отношение к первому, а именно – некая разновидность мистики чисел, основанная на особом отношении к числу девять. Она обнаруживается, например, в структуре ада, являющегося искаженным отражением рая. Кроме того, Данте прилагает особые усилия к тому, чтобы количество строк и песен соответствовало симметриям,
