треть нужного стране хлеба, теперь его придется покупать, а купцы, когда видят, что где-то чего-то не хватает, поднимают цену. Чтобы накормить беженцев, от которых нет никакой пользы, придется поднять налоги. Это возмутит крестьян и ремесленников. Люди не любят спасать других за счет своих детей. Если же беженцев не кормить, они начнут грабить и убивать, в первую очередь тех, кто послабее. Результат один – страна проснется и поймет, кто виноват. Начнется война, Дорака и Олларов сметут, и вот в этой войне Ричард Окделл должен стать одним из первых.
Теперь ты понял, почему тебе нужно вернуться? Будет глупо, если тебя случайно, не зная, кто перед ним, убьет бириссец. Не станешь же ты кричать ему, что ты не враг, да и вряд ли эти варвары, при всем их мужестве и благородстве, знают Людей Чести по именам. Нет, Дикон, предоставь «навозникам» гоняться за «барсами» и отправляйся домой. Уверяю тебя, передышка будет недолгой. И дай мне слово до поры не влезать ни в какие авантюры, даже если тебе очень захочется. Ты себе такой роскоши позволить не можешь.
2
Рокэ возник в кабинете кардинала то ли глубокой ночью, то ли ранним утром. Не знай Сильвестр, что для маршала эта бессонная ночь – третья, он бы не догадался. Его высокопреосвященство подозревал, что это неспроста и Алва нюхает, а может, уже и пьет сакотту[110], хотя тогда он в неполные тридцать шесть выглядел бы на все пятьдесят. Видимо, Рокэ знает другое зелье, с него станется – его отец разбирался во всяческих отравах не хуже мориска. Кардинал вздохнул – спрашивать бесполезно, а он дорого дал бы за возможность не спать ночами и при этом казаться спешащим на любовное свидание. Любопытно, счастливчик успел воспользоваться выигрышем, или Марианна будет предоставлена самой себе до возвращения Алвы, если тот, разумеется, вернется?
После Совета Сильвестр не находил себе места, чему немало способствовали довольные рожи Ариго и Килеана. Эти двое не сомневались, что Ворон наконец-то зарвался и вот-вот сломает себе шею. К несчастью, это слишком походило на правду. Кардинал поморщился и указал глазами на кресло.
– Садитесь. Шадди выпьете?
– Лучше вина. Мы завтра уходим, а сегодня я хочу выспаться.
– Вино так вино. Где оно, помните? Налейте себе сами, оно не отравлено, хотя и стоило бы. Рокэ, что вы натворили?
– Много всего, но я сегодня не склонен к исповеди.
– Вы к ней никогда не склонны. Когда вы в последний раз были в храме?
– Вроде весной, на каком-то отпевании.
– А если забыть о церемониях?
– Забудешь о них… Я, ваше высокопреосвященство, не вижу разницы между храмом и плацем. Так же, как и вы… Только мне по делам службы чаще приходится бывать на плацу. Не волнуйтесь, прежде чем отправиться преумножать славу Талига, я честно выслушаю положенные напутствия…
– Меня волнует то, что вы не преумножите ни славу Талига, ни свою собственную, – отрезал кардинал. – Мы оказались в неприятном положении, а ваша выходка сделала его еще более неприятным.
– Надеюсь, – Алва подавил зевок, – иначе зачем бы она была нужна?
– Рокэ, вы соображаете, во что впутались сами и впутали всех?!
– Да, и что?
– А то, что, если вы проиграете, а вы проиграете, вас казнят, и даже я вас не вытащу. То есть вытащу, разумеется, но вам придется бежать в Бергмарк, если не дальше. Неужели до вас не доходит, почему Штанцлер в узел завязывался, чтобы всучить вам эти проклятые полномочия?
– А вдруг, – предположил маршал, – он меня полюбил? В его возрасте и не такое случается.
– Рокэ Алва! – почти выкрикнул Сильвестр. – Бирисскую саранчу вы не одолеете! Да, вы лучший полководец нашего времени, но именно это вас и губит. Вы всегда брали быстротой, неожиданностью и, уж простите, наглостью и не понимаете, что вам предстоит другая война. Армия, даже самая лучшая, движется медленно. Вам придется махать кулаками после драки и гоняться за тенями.
Живи бириссцы на равнине, вы могли бы брать заложников и за каждую сожженную талигойскую деревню сжигать три чужие, но они гнездятся в горах, причем непонятно чьих. Гайифа ясно дала понять, что, если мы сунемся в Сагранну, нас, самое малое, оставят без хлеба. Посол Кагеты разводит руками, Адгемар, несомненно, разразится соболезнующими письмами, а Вараста горит, и…
– Я не совсем понимаю, – перебил Рокэ. – Ваше высокопреосвященство, вы хотите, чтобы я выиграл эту войну?
– Разумеется, но…
– Ну так я ее вам и выиграю.
– Это невозможно. Такие войны не выигрывают.
– «Невозможно», – поднял бровь маршал, – глупое слово. И трусливое к тому же. Нынешний урожай пропал, не спорю, но следующий если кто у вас и умыкнет, так честная саранча, а не бириссцы.
– Рокэ… – Кардинал со злостью оттолкнул пустую чашку из-под шадди. – Вот уж не думал, что придется цитировать вам Откровения Франциска, но «…хвалился лев о победе своей грядущей над царем комариным, и было рычание его грозным, но перешло оно в стон».
– Да простит мне ваше высокопреосвященство, но этот лев был глуп. Воевать следует не с комарами, а с болотом.
– Рокэ, Золотой Договор…
– Ваше высокопреосвященство, клянусь относиться к Золотому Договору как к восьмидесятилетней девственнице, так что он никоим образом не пострадает. Если вам от этого будет легче, я возьму с собой и сам договор, и запись, которая велась во время Совета, и буду их по ночам класть под подушку. Разумеется, когда буду один.
– Нет, с вами говорить невозможно! Скажите только – у вас есть хоть какой-нибудь план?
– Есть. Выйти из Олларии и дойти до Варасты. – Рокэ прикрыл глаза ладонями и быстро их отнял. – Прошу меня простить, я немного устал.
– Не увиливайте. Я должен знать, что вы намерены предпринять.
– Поживем – увидим.
– Я начинаю думать, что вы и впрямь свихнулись.
– Только начинаете? Помнится, девять лет назад в этом самом кабинете вы меня назвали сумасшедшим, потому что я решил обойтись без пехоты. Семь лет назад сие почтенное звание было подтверждено тем, что я не стал ждать весны, а ударил осенью. Пять лет назад я сошел с ума, рванув через болота, которые кто-то там объявил непроходимыми, а все и поверили. Считайте меня рехнувшимся, мне не жалко, только не мешайте. Война мое дело, и ничье больше.
– Так что же вы все-таки намерены делать?
– Понятия не имею, – пожал плечами Первый маршал Талига, – но что-нибудь сделаю точно.
3
– Вас ждет монсеньор. – Кареглазый порученец был немного старше Дика. – Он только что поднялся к себе.
