Гагарина. Жалко бедную старушку княгиню, но что же делать! Не могу выразить, насколько я возмущен этой дерзостью – и кого? Человека с таким именем!
К нам приехали на три дня Мари и Дмитрий. Завтра в Павловске маленький званый прием для Татьяны Константиновны[744], на который они тоже приглашены. Кажется, будет человек 150 приглашенных.
Мы все здоровы, много бываем на воздухе. Все дети тебя обнимают, особенно Татьяна. Нежно целую тебя, дорогая горячо любимая Мамá. Очень целую тетю Аликс, Джорджи и Мэй.
Христос с тобой!
Всей душой тебя любящий
Ники.
Императрице Марии Федоровне
16 сентября 1908 года.
Яхта «Штандарт».
Моя милая дорогая Мамá!
Я очень прошу извинить меня, что так долго не писал тебе. Давно старался это сделать, но лень одолевала и не хотелось сидеть внизу, в каюте! Прежде всего от души благодарю тебя за дорогое интересное письмо. Видно, в Норвегии время вы проводите весело, и слава Богу! Так хорошо иногда повеселиться и забыть немного обычную серую жизнь. Надеюсь, что теперь ты приятно проводишь время в собственном доме тети Аликс. Ездите ли вы иногда в театры?
Мы здесь живем отлично почти месяц уже. В начале плавания погода была скверная; как в Петергофе, каждый день шел дождь и дул ветер. В конце августа прошел шторм, на рейде даже качало, по после этого погода в общем стала лучше, хотя холоднее, чем в прошлом году.
У Алексея был небольшой насморк с кашлем, он четыре дня провел в каюте и теперь поправился. Дети наслаждаются так же, как мы, этой жизнью на яхте.
По утрам их сводят гулять на остров, пока я катаюсь на байдарке. Аликс встает перед завтраком к 12 часам. Затем я играю в «буль» с Ив. Ив. Чагиным и другими до 2 ½ час. До 3 часов всегда съезжаем на берег; я делаю большие прогулки, объедаюсь массой ягод и иногда ищу грибы, которых тоже очень много. Другие – не любители движения – только собирают грибы и ягоды. Возвращаемся на яхту до 5 часов.
Раза два в неделю устраиваем охоту на островах в виде большого пикника с чаем, что очень весело, так как участников бывает 15 или 20 офицеров с нашего отряда и в такой обстановке скоро знакомишься со всеми. Обедаем в 8 часов и по воскресеньям играем в веселую игру «скроклет», или, как я называю, «походный биллиард». Когда Аликс ложится спать около 11 час., я часто хожу в кают-компанию и с увлечением играю в домино вчетвером.
Совестно сознаться, до которого часа это продолжается. Иногда я возвращаюсь к себе после 2‑х часов ночи. Но это, понятно, случается не всякий раз, хотя игра очень увлекательная и окончить ее не так легко.
Бумаги приходят два раза в неделю, тогда по вечерам я усиленно занимаюсь. Раз к нам приезжал Столыпин и старый Диков с докладами. Через неделю мы пойдем в Биорки, где будет прощальный смотр Балтийскому отряду, которым командует добрый Литвинов, и новому крейсеру «Рюрик». Учебные отряды: минный и артиллерийский будут тоже собраны там, так что я их увижу всех сразу. Благодаря нашим ежегодным плаваниям мне удается знакомиться гораздо лучше и ближе с личным составом флота, чем раньше.
С нами постоянно плавают шесть больших миноносцев и пять малых из Свеаборга. Все время я слежу за их занятиями, службою, жизнью и с утешением вижу, как правильно относятся офицеры к своим обязанностям и каким примером они являются своим командирам.
Продолжаю 17 сентября.
Я не успел написать вчера об одной грустной подробности, о которой мы узнали на днях, что у бедного Орлова (улана) чахотка. Мы пригласили его, как в прежние годы, сюда, и он прибыл в начале сентября. Все были поражены его скверным, исхудалым видом, а тем более Аликс и я, так как у нас обедал в Петергофе накануне нашего ухода. Он до того переменился за эти две недели, что его трудно было узнать. Ты поймешь нашу грусть и удрученное чувство при виде человека, который тает каждый день. Мы просили Боткина его исследовать, на что Орлов согласился.
Евгений Сергеевич нашел, что он должен быть болен два года; после некоторого препирательства он сознался, что два года кашляет, со времени похода в Лифляндию. Побыл неделю с нами, мы его убедили уехать на Юг на зиму; вероятно, он поедет в Алжир. Ужасно грустно было прощание, когда он уходил на миноносце, Боткин надеется, что в его лета (45 лет) и при правильном режиме болезнь может остановиться. Нужно же, чтобы одного из моих немногих и лучших друзей постигла такая болезнь! Такой честный, строгий к себе человек, говорящий одну только правду, – я с ним разговаривал обо всем, и он был мне особенно полезен в военных вопросах. Все, кто его знает, любят его; офицеры гвардейского экипажа всегда называли его «наш генерал»! День его отъезда был горестным событием для всех. Надо уповать на милость Божию!
Прости, милая Мамá, что я тебя утомил этими невеселыми подробностями, но они случились во время нашего пребывания на яхте и, конечно, испортили хорошее впечатление от плавания.
Слава Богу, холера в Петербурге начинает уменьшаться. В войсках было очень немного случаев, только в Павловском военном училище заболело около 60 юнкеров, которые сами виноваты, так как они привозили с собою из дома фрукты и ели их. Внутри России холера почти прекратилась.
Теперь мне пора кончать. Нежно обнимаю тебя, моя дорогая Мама! Аликс и дети тебя очень целуют.
Христос с тобою!
Всем сердцем горячо любящий тебя твой старый
Ники.
Премьер-министру П.А. Столыпину
24 января 1909 года.
Царское Село.
Петр Аркадьевич.
В конце прошлого года было испрошено мое соизволение на открытие подписки для сооружения храма в память моряков, погибших в прошлую войну с Японией.
Совесть моя повелевает мне восполнить тот невольный пробел, который таким образом получился; а именно немедленно озаботиться об увековечении памяти павших воинов на далеких полях Маньчжурии.
На основании этой мысли предлагаю вам возбудить на заседании Совета Министров следующие вопросы:
l) ограничиться ли собранием средств путем всероссийской подписки на сооружение церкви-памятника или
2) кроме такого храма, устроить и привести в порядок кладбище, находящееся в Маньчжурии;
3) обсудить, каким образом возможно объединить деятельность уже существующего комитета под почетным покровительством королевы Ольги Константиновны, с имеющим образоваться военным;
я нахожу нужным, чтобы оба эти учреждения состояли под общим покровительством Государыни Императрицы Александры Федоровны, и в какой форме следует объявить о моей воле, – указом ли сенату или
