властью надо мной.
– Как скажешь, Майя, – Хард отходит на расстояние, и кислород проникает в свободное пространство, занимая место британца. Я шумно вздыхаю и встряхиваю мокрыми волосами, отгоняя очередной приступ эйфории.
– Так ты собираешься идти на вечеринку Кэт?
– Конечно. Можешь составить мне компанию, – остаюсь в одном нижнем белье. Хард хмурится и не знаю, что ему не нравится больше, мой внешний вид, который мешает ему сосредоточиться или то, что меня будут разглядывать другие.
– Нет, я воздержусь от посещений студенческих сборищ.
– С каких пор? – собираю мокрые нерасчёсанные волосы в пучок.
– С тех самых, – со сдержанной агрессией отвечает Хард, не желая вспоминать свою последнюю и мою первую вечеринку, которая принесла мне столько боли и неприятностей. Но сейчас я иначе воспринимаю произошедшее. Возможно, если бы не горькая правда всплывшая тогда на вечеринке, мы с Хардом не стали бы настолько близки друг другу. По крайней мере, сейчас я доверяю ему больше, чем раньше.
– Будет лучше если ты тоже не пойдешь, – приказ Томаса звучит как тонкий намек смахивающий на просьбу. Но сложенные руки на груди свидетельствуют о том, что, если я не подчинюсь добровольно, он меня заставит. Чёрта с два!
– Прости, что? – упираю руки в боки, показывая всем своим видом, что я готова к противостоянию. С моей стороны – упрямость, со стороны Харда – чрезмерная опека.
– Я говорю серьезно, Майя. И прошу тебя по-хорошему, – на его лицо набегает грозовая туча, а голос звучит холодно и сдержанно.
– Если я не соглашусь по-хорошему, ты заставишь меня по-плохому? – чувствую, как закипают раздражение и злость, и внутренний огонь приливает к шее.
– Всё-таки ты действительно умная, Льюис, – Хард криво скалится и меня словно обливают ледяной водой. Ненавижу! Чертов собственник со своими чертовыми насмешками!
– Я не пойду на вечеринку Кэт, если ты признаешь, что тебе просто нравится проводить со мной время. Ведь раньше за тобой такого не наблюдалось: целый день в компании одной девушки, которую при этом ты еще ни разу не трахнул, но при этом чувствуешь себя куда более удовлетворенным. – Гримаса злобы вперемешку с отвращением к самому себе, ведь именно из-за своих слов Хард и попал в неугодное ему положение, сводит каждую мышцу его лица. Он пышет ядом, но молчит. И вот на этой молчаливой ноте мы во всем и разобрались. Признания нет, здравствуй вечеринка.
Но я – не я, если не попытаюсь залезть Харду в душу, о существование которой только мне и известно.
– Том? – присаживаюсь на краешек постели и с мягкой улыбкой смотрю на суровое лицо своего мальчишки, показывая, что не желаю обижать его. Кареглазый обращает на меня внимания, принимая мою смиренную позу за извинения.
– Ты никогда не виделся со своим младшим братом? Насколько я поняла, он в этом году заканчивает школу.
– Нет, – лицо Харда сводит судорогой и проступает нескрываемое отвращение.
– И никогда не было желания увидеться?
Знаю, что причиняю ему боль своими вопросами, но никто кроме меня их не задаст.
– Нет!
– Потому что у него есть то, чего никогда не было у тебя, – говорю отрешенным тоном и смотрю прямо перед собой на невидимую точку.
– Заткнись, Майя, – голос Томаса срывается на сдавленный стон раненого животного, и он мечется на месте. Запускает пальцы в мокрые волосы и оттягивает. Скрежет его зубов вызывает табун неприятных мурашек по всему телу. Я привстаю с постели и притягиваю Харда к себе за бляшку ремня.
– Прости, малыш… – покрываю поцелуями его пресс и трусь лицом, вымаливая прощение. – Прости.
Томас обескураженно моргает и медленно опускается на колени так, что наши лица оказывается на одном уровне. Обхватываю его за талию, сцепив ноги у Харда за спиной.
– Тебе нужна семья, – брюнет негодует от возмущения и пытается отвернуться, чтобы не видеть моей уверенности во взгляде. – Пусть далеко неидеальная, но нужна. Сильнее, чем ты думаешь, – большим пальцем разглаживаю складки на лбу.
– Ты бесишь меня как в первый учебный день, когда от желания придушить тебя я снимал стресс в душевой… – как на духу Хард выпаливает своё признание.
– О чём ты? – отодвигаю Томаса от себя за плечи и разглядываю бледного от стыда брюнета.
– Ты можешь сделать вид, что я ничего не говорил? – кареглазый черт покрывается испариной и отрывисто дышит. Стоит у меня между ног и дрожит как пугливый мальчишка, выдавший свой секрет. Чего он не договаривает?
– Что было в душевой, Том? – возводит на меня свои лихорадочно блестящие карие омуты и бегает взглядом по моему лицу. Умоляет оставить его в покое. Но сама мысль о том, что я думаю в правильном направлении меня дико заводит и возбуждает.
– То-о-о-м? – нетерпеливо ёрзаю на постели и от возбуждения у меня соски твердеют под бюстгальтером.
Хард испуганно моргает и нервно сглатывает. Весь красный от смущения.
– Снимая стресс, ты занимался самоудовлетворением? – прижимаюсь лбом к его лбу и опаляю горячим дыханием приоткрытые губы Харда.
– Да… – мой малыш признает свое поражение и звучит так безысходно, что у меня внутри всё стягивает в тугой узел знакомого томления.
– Ты представлял меня? – склоняюсь к шее Томаса и покусываю выпуклые венки.
– Угу… – Хард упирается ладонями в постель и перестает дышать, отдаваясь во власть моих ласк и терзающих вопросов, будоражащих кровь в жилах.
– Что ты делал со мной в своей фантазии? – царапаю ноготками рельефные кубики пресса. Сладко облизываю ухо и зубами оттягиваю мочку. Томас гулко порыкивает. Ему по вкусу быть в моей власти.
– Трахал твой болтливый ротик, – впивается пальцами в мои ягодицы, не прикрытые тканью трусиков.
– Тебе понравилось, малыш? – Хард откидывается голову назад почти лишенный чувств, и я с жадностью припадаю к новым и открытым участкам шеи, терзая зубами дрожащий кадык. – Я хорошо справилась, Том? – хриплые стоны пронзают мою женское естество и мышцы бедер предательски подрагивают, словно хотят еще сильнее зажать брюнета в тиски.
– Да… – Хард обреченно и шумно выдыхает, и утыкается лицом мне в живот, глубоко вздыхая мой запах. Острая волна возбуждения простреливает поясницу, а между ног болезненно гудит. Могу только представить, что Хард вытворял со мной в своих грязных фантазиях!
– Ты меня убиваешь, Майя… – низкий шёпот обжигает чувственную кожу, и мелкая дрожь захватывает тело. Перебираю кудряшки Томаса, заставшего на коленях передо мной.
– Может это моё предназначение – быть твоей слабостью…
Глава 35. Майя
– Привет, Томми, – несколько секунд на том конце провода молчат, и я с возмущением смотрю на аппарат связи, негодуя из-за того,
