class="empty-line"/>
Он тяжело вздохнул и сел обратно в кресло.
— Я не оправдываю город, о котором ты говоришь.
Но у нас нет на него сил.
А у тебя, как я понял… силы всё же есть.
Раз ты добрался сюда и до сих пор жив.
Он посмотрел прямо мне в глаза.
— Вопрос в том, чужак…
Зачем ты сюда пришёл на самом деле?
И что собираешься делать дальше?
Кайлер молчал, вглядываясь в меня чуть прищуренными глазами. Я чувствовал, как в комнате повисла тяжелая пауза — не из враждебности, нет, — скорее, из недоверия. Он пытался решить, шучу ли я, блефую… или действительно понимаю, во что ввязываюсь.
Я не стал увиливать.
— Слушай, — начал я спокойно. — Мне не нужно, чтобы вы объявляли поход или развязывали войну. Это бесполезно.
Я не идеалист. Я не герой.
Но мне нужно, чтобы портал, ведущий на мою Землю, остался закрыт.
Надолго.
И если я смогу как-то переломить ситуацию на границе, остановить волну мертвецов — пусть даже на время — вы сможете убедить этих… крыс в пустыне держаться подальше от портала.
Без шантажа. Без убийств. Просто… договоритесь.
Вы ведь умеете договариваться?
Кайлер откинулся в кресле, скрестил руки на груди.
— Ты предлагаешь свою помощь? Один? Против потока нежити, с которым едва справляются сотни? — он усмехнулся. Не злобно. Даже… с уважением, быть может. — Ты даже не на стадии формирования ядра. Что ты собираешься сделать? Бросить в них байк?
Я пожал плечами.
— Пока не знаю. Но у меня есть… кое-что.
И доступ к вещам, которых, возможно, у вас нет.
Я не прошу верить на слово. Просто… дайте шанс. Я не прошу ресурсы. Не прошу людей. Только… не мешайте.
Если смогу — помогу.
Если нет — вы ничего не потеряете.
А если получится — вы получите шанс на передышку.
А я — шанс договориться с теми, кто может угрожать моему миру.
Он молчал. Потом кивнул сам себе и медленно произнёс:
— Ты странный, чужак.
Ты не похож ни на местных, ни на гостей из других миров.
Но, пожалуй, ты прав. Я ничего не теряю.
Он встал, подошёл к стене и активировал голографическую карту. На ней вспыхнуло несколько точек, одна из них — ярко-красная, будто горела.
— Это — передовой аванпост. До него меньше суток пути, если не зевать.
Покажешь, на что способен?
Покажешь, что не просто слова?
Я встал.
— Только покажи дорогу.
А дальше — разберусь.
Он кивнул, и в его взгляде на миг мелькнула тень надежды.
— Тогда иди. У нас здесь редко бывают чудеса.
Но, возможно, ты станешь одним из них.
Меня провожают через восточные ворота. В руки — карта, в другую — свиток с краткой сводкой. Бумага старая, края обгоревшие. Сопровождающий — местный парень, явно видавший сражения. Шрамы, потускневшая броня, уставшие глаза. Но говорит чётко и по делу.
— У нас три основных типа мёртвых, — бросает он, пока мы спускаемся по старой насыпной дороге. — Первые — «ползучие». Самые простые. Много, медленные, тупые. Идут без устали, пока не развалятся. Если знаешь, куда бить — справишься.
Я киваю. Против зомби драться умею. Главное — не дать окружить.
— Второй тип — «блуждающие». Эти уже хуже. Быстрее. Сохранили что-то от старой жизни. Нападают из засады, иногда с оружием. В одиночку лучше не сталкиваться, особенно ночью.
Он с подозрением косится на мой мотоцикл.
— Ты хоть спать умеешь с открытыми глазами?
— Если нужно — научусь, — бурчу в ответ.
Он фыркает и продолжает:
— И третий тип… «Связанные». Мы о них почти ничего не знаем. Они приходят редко. Обычно в сопровождении других. Неуязвимые, будто броня у них вшита в кожу. Иногда у них странные знаки на теле. Или глаза, будто не отсюда. Их будто кто-то держит за нити. Рубишь, а они встают.
— Как часто они появляются? — спрашиваю.
— Раз в пару недель. Или когда долго тишина. Будто нас испытывают.
Впереди холм. За ним — пустыня. Дальше — передовая. Он останавливается.
— Ну что, чужак, хочешь помочь — вали вперёд. Но если не вернёшься — я не удивлюсь.
— Я и сам не буду удивлён.
Мы смотрим друг на друга. Я жму ему руку — неожиданно крепкую.
— Если выживу, у меня будет пара идей. Насчёт всей этой войны.
— Тогда вернись. У нас тут идей не хватает.
Я киваю, завожу байк. Он срывается с места, песок летит из-под колёс. Вокруг только сухой ветер и жаркое солнце. Ни деревьев, ни птиц, ни звука жизни.
Но где-то впереди — враг. Мёртвый. Упрямый. Неустанный.
А у меня — пара литров воды, холодный байк и упрямство похуже любого проклятия.
Начнём с этого.
Песок под колёсами меняется — он становится плотнее, будто натоптанный. Я сбрасываю скорость, чтобы не спугнуть ничего раньше времени. Мотор урчит глухо, а сам я, несмотря на жару, чувствую, как холодок ползёт по позвоночнику.
Впереди — несколько силуэтов. Сначала подумал, что это просто куча камней. Потом — что это статуи. Но когда одна из них повернула голову на звук, всё стало ясно.
Мертвецы. Те самые «ползучие».
Пятеро. Движения рваные, но целенаправленные. Плоть в разной степени разложения, остатки доспехов и шкур. Один с поломанным копьём, другой вообще без нижней челюсти, но с арбалетом, который уже натягивает.
— Серьёзно? — вздыхаю и слезаю с байка.
Два выстрела — арбалетчик падает. Подхожу к остальным. Патроны тратить не хочу, так что — ближний бой. Тело само вспоминает удары, движения. Клинок, добытый у одного из стражей, прорезает их гниющее мясо легко. Один. Второй. У третьего в животе какие-то черви, приходится отбросить.
Пять трупов через пару минут. Выхожу из боя почти без царапин. Сижу на песке, тяжело дыша. Жду.
— Ну? — бросаю в пустоту. — Абсолют, где моя энергия? Где сообщение? Где фанфары?
Тишина.
Ничего. Ни одной единицы. Ни достижений, ни уведомлений. Просто дохлая тишина, даже песок не шевелится.
— Ладно, — пробормотал я и встал. — Чего я ждал? Уровень-то не тот. Им, наверное, ещё рано было умирать, чтобы хоть как-то быть полезными.
Сажусь на байк и устремляюсь в сторону горизонта.
До следующего уровня средоточия мне нужно почти два миллиарда единиц энергии.
