то разделение, о котором я вам говорил как-то на прошедшей неделе в караван-сарае и сегодня, при начале завтрака!
– Я вполне соглашаюсь с вами и принимаю ваше предложение…
Лопатин протянул через стол свою широкую ладонь, Перлович протянул свою. Над остатками блюда с котлетами совершилось дружественное рукопожатие.
– Вот, например, вы затеваете в обширных размерах улучшение местного шелководства…
Лопатин приподнял брови и отделил несколько свою спину от задка кресел.
– Выписываете машины, специалистов…
– Вы это почему знаете?
– Случайно!
– Гм…
– Наконец, дело само так велико, что приготовлений к нему скрыть невозможно…
– Особенно, принимая в расчет вашу пятилетнюю опытность!
– Хотя бы и так. Я сейчас же поставил себе непременным долгом не мешать вам в этом ни прямым путем, ни косвенным… Я даже прекратил работы на своих ходжентских шелкомотальнях!
– Но, кажется, они и без того не пошли бы у вас, по другим причинам?
– Могли бы пойти, но я прекратил, и прекратил их с единственной целью предоставить эту промышленную отрасль безраздельно вам!
– Это очень любезно и великодушно!
Обе руки опять соединились, только ниже, так что парусиновый рукав Перловича запачкался в красноватом соусе котлет.
– Это только выгодно для меня, потому что я рассчитываю на подобную же услугу с вашей стороны!
– Весьма практично. Мне остается только позаботиться, чтобы ваши расчеты сбылись!
– С такими средствами, как у вас, и с вашим знанием дела… – начал Перлович.
– С такой предприимчивостью и опытностью, как ваша, – перебил его Лопатин, – дела каждого из нас могут пойти блистательно!
– Конечно, и от нас же зависит, чтобы дела наши лопнули окончательно (видите, как я откровенен): стоит только нам придерживаться той подрывной системы, которой держатся все эти Захо и прочие…
– Итак…
– Итак, я очень даже рад, что случилось это недоразумение: я говорю о перехваченном вами моем подряде!
– Перехваченном… гм! Это выражение не совсем верно!
– Как бы то ни было, но это подало повод к теперешнему нашему объяснению, результатом которого я более, чем доволен!
– Я тоже!
Собеседники помолчали несколько минут. Лопатин по временам исподлобья взглядывал на своего гостя. Перлович наблюдал за хозяином, выглядывая из-за корзины с фруктами.
Синий дым от сигар тянулся над столом и слегка колебался, поднимаясь все выше и выше к штучному потолку в туземном вкусе. С улицы доносился стук экипажей, топот верховых, выкрикивание мальчиков-таджиков, торговцев фруктами и разными сластями. Перловичу показалось, что хозяин начал дремать, по крайней мере, он заметил чрезвычайно продолжительный кивок его головы. Он поднялся со стула.
– Надеюсь, мой уважаемый Иван Илларионович, что как-нибудь и вы соберетесь ко мне запросто позавтракать. Я всегда дома от трех часов до шести!
– Непременно, непременно, – поднялся тоже Лопатин, – буду… вероятнее всего, завтра же буду; мне тоже хотелось бы присмотреть себе место для дачи в вашей стороне. Вы мне дадите кое-какие указания?
– С удовольствием… Итак, до завтра!
– Я велю сейчас подать вашу лошадь… Эй! Федот! Максим! Кто там?
Приказчик в длинном сюртуке, остриженный в скобку, вынырнул из боковой двери.
– Лошадь господина Перловича… Вы верхом? Как это хорошо! Как это полезно! А вот я так нет, пробовал – тяжело, знаете, в мои лета…
– Ничего, привыкните, здесь это в обыкновении, да во многих случаях и нельзя иначе… Прощайте!
– До свиданья, до свиданья!
Лопатин проводил своего гостя на крыльцо, посмотрел, как тот садился на лошадь, похвалил эту лошадь, раскланялся еще раз, даже послал воздушный поцелуй отъезжающему Перловичу и вернулся в свой кабинет.
«Ишь, подъезжал как, а должно быть, большой руки мошенник!» – подумал он, глядя на кресло, где только что сидел Станислав Матвеевич.
«Хитрит, собака!» – думал Перлович, рысью переезжая городскую площадь и взглянув издали на высокие трубы лопатинского дома.
II. В приемной у губернатора
– Если вы, господа, не боитесь сквозного ветра, то я распоряжусь сейчас, чтобы отворили окна! – произнес дежурный адъютант, сделав общий поклон и вытирая себе лоб и шею носовым платком.
Он был в мундире, застегнутом на все пуговицы, что в такую жаркую погоду было очень и очень неудобно. «Господа», стоявшие по углам и у круглого стола, занимавшего середину залы, тоже были в мундирах и тоже страдали от жары. Они находились в нескрываемом волнении: они ждали, и это ожидание так и высказывалось в их взглядах, хотя и перебегавших для виду с одного предмета на другой, но все-таки упорно останавливавшихся на одной и той же точке. Этой точкой была головка бронзовой дверной ручки, в виде орлиной лапки, державшей полированный шарик.
Было мгновение, что этот шарик дрогнул и запрыгал. Все затихло мгновенно и словно вросло в квадраты и треугольники дубового паркета, но тревога оказалась напрасной: дверная ручка перестала прыгать, и все опять погрузилось в томительное, тоскливое ожидание.
– Я полагаю – отворить; знаете, это очистит воздух! – вкрадчивым полушепотом ответил массивный штаб-офицер, комендант какой-то отдаленной крепостцы, вызванный для объяснений из своей трущобы.
Три молодых офицера ловко поклонились, что означало их полное согласие. Старичок в мундире гражданского ведомства поежился и отошел в сторону, где, по его расчету, не мог коснуться до его подвязанной щеки предательский сквозной ветер. Прочие сделали вид, что не слышали вовсе адъютантского предложения; только угреватый интендантский чиновник значительно произнес:
– Будет ли это приятно его превосходительству?
Адъютант распорядился.
В приемную губернаторского дворца в отворенные окна ворвался целый поток ароматного воздуха; из сада несло смолистым запахом молодых почек, свежевзрытой земли, свежестью арыка Бо-су1, бойко бегущего по дну оврага.
– Ух, хорошо! – послышался чей-то довольный возглас.
– Тс, тс!
Адъютант приложил ухо к таинственным дверям, пожал плечами и отошел.
– Долгонько изволят беседовать с этим господином! – таким же полушепотом обратился к нему массивный комендант.
– Да, уже час скоро! – не глядя на последнего, проворчал адъютант.
– Кто такие-с?
– Новый купец, Лопатин, Иван Илларионович! – выдвинулся поближе интендантский чиновник.
Легкий стук колес рессорного экипажа ровно и плавно катился по шоссе, повернул направо, прогремел по мостику, зашуршал по крупному песку, которым была усыпана площадка перед подъездом дворца, и остановился. Слышно было, как фыркали лошади, как чьи-то шаги вбежали на крыльцо.
– Перлович! – сообщил один из присутствующих, узнавший коляску, шагом отъезжающую от подъезда.
– Что бы это значило, как вы полагаете? – обратился к своему соседу интендантский чиновник.
– Вызвали, может быть?
– Ну, нет! Я список на сегодняшний день видел: его нет!
– Так, может, какое дело есть!
– Гм, дело… нет-с, не то!
– Я вам доложу, – осторожно подобрался к разговаривающим старичок в гражданском мундире. – Совсем тут другая причина. Э… хм… Станислав Матвеич, мое почтение, как ваше здоровье?
– Здравствуйте, здравствуйте! – говорил
