обсуждали меню праздничного обеда. Вдруг наверху раздались какие-то щелчки. Наталья, словно предчувствуя что-то нехорошее, побежала туда, но ей преградил дорогу патриарх со словами: «Наташа, твоего мужа убили»[440].
Как впоследствии рассказывал патриарх, он услышал громкие звуки в соседней комнате, вышел и увидел каких-то людей внизу с вещами в руках. Яков в этот момент находился на лестнице и спускался к неизвестным. Раздались выстрелы… Яков рухнул на пол. Бандиты выскочили из дома.
Моментально приехали работники ГПУ во главе с Тучковым, прокуратура, милиция. В доме была выставлена охрана. Начато расследование, но действенных результатов оно не принесло. Удалось лишь найти у купца на Шаболовке воротник, споротый с одной из украденных шуб патриарха. Выйти на личности, уяснить причины и возможных «заказчиков» нападения так и не удалось. Яков был похоронен около одной из наружных стен Малого собора в Донском монастыре, напротив места, заранее отведенного внутри храма для захоронения патриарха.
Болезнь и смерть патриарха
С конца 1924 г. здоровье патриарха стало ухудшаться. Не однажды ему приходилось отказываться от выезда на запланированное богослужение из-за плохого состояния. Порой обморок и «удар» настигали его во время служб. 30 декабря Тихон служил литургию в храме на Пятницком кладбище и во время службы в очередной раз упал в обморок. Больного перевезли в Донской монастырь, где он находился первую половину января под усиленным наблюдением врачей. Служить патриарх не мог. Именно тогда, 7 января 1925 г., Тихон подписал свое последнее распоряжение о преемстве церковной власти, назвав имена местоблюстителей: митрополит Кирилл (Смирнов), митрополит Агафангел (Преображенский), митрополит Петр (Полянский).
Дом 19 на улице Остоженка. Москва (Здание, в котором находилась клиника Бакуниных). 2000-е
[Из открытых источников]
Консилиум врачей 9 января отметил, что нахождение в помещении, которое патриарх Тихон занимал в Донском монастыре, ему противопоказано: сырость, низкие потолки, недостаток воздуха. С властями начались переговоры о новом месте проживания. Патриарх высказал просьбу о предоставлении Архиерейского дома в бывшем Богоявленском монастыре, что недалеко от Никольской улицы. Поначалу власть посчитала, что это «слишком близко» от центра и надо «подальше». Но потом все же решено было не препятствовать переезду Тихона в другое помещение, пусть и в центре Москвы. Но перевести в практическую плоскость этот вопрос все никак не удавалось, и потому власти не препятствовали проведению заседаний Синода при патриархе в Донском монастыре.
Освящение мемориальной доски о пребывании патриарха Тихона в клинике Бакуниных (ул. Остоженка, д. 19).
7 апреля 2015
[Из открытых источников]
12 января патриарх решил переехать в частную клинику Бакуниных на Остоженке, д. 19. Клиника работала с 1917 г. как семейное дело, во главе которого стояли А.И. Бакунин[441] и его жена Э.Н. Бакунина. На то время она была по оснащению и квалифицированному персоналу одной из лучших в Москве. Здесь оказывали помощь всем, кто в ней нуждался: часто лечили заключенных Бутырской тюрьмы (в основном – эсеров), здесь был прооперирован секретарь Президиума ВЦИК Авель Енукидзе, находилась на лечении артистка Художественного театра Е.П. Муратова.
13 января патриарха привезли в клинику. Как записала Бакунина: «Высокого роста, прямой, седой, очень худой, на вид – гораздо старше своих лет». О состоянии здоровья патриарха на тот момент можно судить и по свидетельству А.И. Бакунина:
Патриарх Тихон поступил в нашу лечебницу 13 января 1925 г. с хроническим воспалением почек и перерождением мышцы сердца (миокардит). Кроме того, еще до поступления в лечебницу у него было несколько приступов грудной жабы[442]. Лечили патриарха Тихона профессор Кончаловский и доктор Покровский. Кроме того, ежедневно посещал больного доктор Щелкан, на консультациях бывал профессор Плетнёв [443].
Патриарху отвели светлую комнату на втором этаже. Кроме кровати, в ней были удобное кожаное кресло и маленький письменный стол. На стене висела картина: два мальчика смотрят с моста вдаль. Окно с белой тюлевой занавеской выходило на Зачатьевский монастырь. Позже, когда наступила весна, патриарх, любуясь видом из окна, говорил: «Как хорошо! И зелени много, и птички!» Тихон привез с собой иконы, поставил их на столик, затеплил пред ними лампаду. С разрешения врачей при нем постоянно находился келейник. В клинике Тихону стало спокойнее, чем в монастыре, у него даже находилось время на чтение не только духовных книг, но и Тургенева, Гончарова, писем Победоносцева. Однако посетители, разного пола и звания, по проблемам личным и церковным, осаждали патриарха и здесь.
Уже на следующий день, 14 января, в больницу явился Е.А. Тучков и пожелал видеть «гражданина Беллавина». Бакунина вышла к необычному посетителю и вежливо и спокойно разъяснила:
– Видеть больного сейчас нельзя, т. к. ему прописан полный покой… всякое волнение для него опасно.
– А что, разве патриарх опасно болен?
– Грудная жаба всегда опасна, а кроме того, у него болезнь почек.
– Так что, он может у вас скапутиться?
– При таком состоянии больной может умереть от сердечного припадка.
– Как же Вы не побоялись принять его в лечебницу? Ведь если он умрет, фанатики могут обвинить Вас в том, что Вы способствовали его смерти.
– Смерть пациента всегда тяжела… Да, нередко близкие винят в ней не болезнь, а врачей. И все-таки мы обязаны принимать в больницу всех, кому нужна медицинская помощь.
– А чем Вы его кормите?
– Даем то, что предписано врачами.
– Ну, а со стороны ему ничего не приносят?
– Со стороны мы разрешаем ему приносить только фрукты. – А, это хорошо, что со стороны Вы ничего не принимаете.
В этот раз Тучкова не пустили, но вскоре через два-три дня он добился своего и встречался с патриархом неоднократно. В этот момент патриарх отсылал всех и говорил с ним с глазу на глаз. Как-то после такого посещения он сказал врачу, что Тучков предлагает ему уйти на покой и уехать куда-нибудь на юг. Иногда появлялся и сотрудник Тучкова, о чем-то потихоньку беседовавший с патриархом. Часто патриарха посещала вдова Якова Полозова.
За две недели лечения патриарху стало намного лучше. Он стал принимать посетителей и выезжать за пределы клиники. Первый такой выезд состоялся 31 января в Новодевичий монастырь, где он совершил панихиду на могиле митрополита Евсевия (Никольского), а на следующий день совершил литургию в Донском монастыре. При его служениях церкви были всегда переполнены. С церковных служб патриарх возвращался в крайнем утомлении: вероятно, утомляла его не столько служба, сколько толпа, встречавшая и провожавшая его и подходившая под благословение, и ему приходилось при выходе долго пробираться к
