Более того, комиссия давала карт-бланш Тучкову на использование против патриарха и «несловесных воздействий»[432].
Хотя Тучкову полностью доверять было нельзя, но и отказываться от попытки добиться легализации тоже было непростительно. На вопрос, кто же это лицо, пользующееся полным доверием власти, не обновленец ли какой? Он ответил: «Да, обновленец, но он… готов покаяться». И совершенно неожиданно назвал имя – протоиерей Владимир Красницкий.
Этот протоиерей, один из трех главных вождей обновленчества, в то время разошелся с руководителями иных обновленческих групп – Введенским, епископом Антонином (Грановским) и митрополитом Евдокимом (Мещерским). Как только Красницкий получил сведения о согласии патриарха рассмотреть его обращение, в конце апреля он объявился в Донском монастыре, все такой же бесцеремонный, нахрапистый, самоуверенный.
Утром следующего дня, 23 апреля, Красницкий очутился лицом к лицу с патриархом Тихоном. За последние полтора года это была их третья встреча. Первая – ночью, в Троицком подворье, вторая – в этой же комнате, когда патриарху вручали решения обновленческого собора о его низложении…Что чувствовали эти два человека в тот момент? Ответа нет… Красницкий, как ни в чем не бывало, подошел к патриарху под благословение. Тот молча его благословил. Уселись. Митрополит Серафим (Александров) прервал неловкое молчание словами: «Отец Владимир прибыл вчера из Петрограда и желает изложить Вашему Святейшеству свой план искоренения раскола».
В этот раз Красницкий был как-то необычно тих. Откуда-то из кармана он достал лист бумаги, положил на стол перед патриархом «заявление». Тот прочитал: «Прошу Ваше Святейшество принять в молитвенно-каноническое общение». И подпись: «Российской православной церкви протопресвитер Владимир Красницкий. 23 апреля 1924 г.». Не проронив ни звука, патриарх нанес резолюцию: «Согласен принять о. протопресвитера Красницкого, по должном покаянии [выделено мной. – Авт.], в молитвенно-каноническое общение и в ближайшее время после сего определить его участие в деятельности состоящего при мне Церковного управления. Патриарх Тихон».
На этом все и завершилось. Договорились еще встретиться для продолжения обсуждения. А пока почти месяц по поручению патриарха его ближайшие помощники вели переговоры с Красницким. Наконец, 19 мая Красницкий вновь предстал перед патриархом и подал на его имя новое заявление со словами: «…прошу Ваше Святейшество принять меня и моих собратьев, которые пожелают последовать моему примеру, в молитвенноканоническое общение и благословить потрудиться над восстановлением обшецерковного мира и подготовке очередного Поместного собора в организующемся при Вашем Святейшестве церковном управлении, покрыв своей архипастырской любовью все, в чем я прегрешил в период церковно-обновленческого движения»[433].
Патриарх нанес резолюцию: «Ради мира и блага церковного, в порядке патриаршей милости, согласен принять в общение протопресвитера Влад. Красницкого. Св. Синоду предлагаю обсудить вопрос о включении его в состав образуемого Высшего церков[ного] совета» [434].
21 мая патриарх Тихон и Синод вынесли постановление об образовании нового, расширенного Синода и ВЦС, в который, наряду со священнослужителями и мирянами, остававшимися верными патриарху, вводились и готовые принести покаяние деятели «Живой церкви» во главе с Красницким. Учитывая, что власть увязывала легализацию Высших церковных органов и епархиальных советов, возвращение ранее осужденных или административно высланных иерархов, духовенства и верующих, а также и проведение Поместного собора с включением Красницкого в патриарший органы управления, патриарх в письме к нему предлагал начать практическое разрешение всех этих вопросов. Красницкий подает несколько заявлений в НКВД о регистрации Синода и Высшего церковного совета.
Одновременно в эти майские дни сам патриарх ходатайствует перед Тучковым о прекращении арестов архиереев и возвращении ранее высланных и заключенных, об оказании местными властями содействия архиереям в организации епархиальных учреждений; о свободном выезде из Москвы архиереям на свои кафедры и о возношении имени патриарха за богослужениями.
Следует сразу отметить, что участие Красницкого, как и других обновленцев, в жизни Патриаршей церкви возможно было только после их покаяния с представлением письменного текста. Поэтому общение с ними носило предварительный характер и никак не означало их автоматического прощения. И об этом они знали.
Однако позиция и действия Красницкого по отношению к Тихону и его соратникам была двойственной, если не сказать предательской. Он всячески в заявлениях в ОГПУ дискредитировал и патриарха, и членов Синода, которых патриарх включал в списки на регистрацию. По сути, он хотел добиться достижения, пусть и в новых обстоятельствах, как бы «рядом с патриархом», но своей прежней задачи: низвести власть иерархов и поставить над ними белое духовенство и мирян. В своих устных и печатных выступлениях он подавал дело так, что не он раскаивается и возвращается в Патриаршую церковь, а патриарх Тихон и его сторонники перешли на позицию обновленцев и признали цели и задачи «Живой церкви». Планируемый же Поместный собор трактовался как Собор окончательной победы над «контрреволюционным духовенством». Ставилась задача в период подготовки к Собору, через утверждение новых составов органов церковного управления разбить «тихоновщину» и уже на Соборе «ее разгром должен быть только зафиксирован»[435].
Для прояснения ситуации и окончательного решения дела «о сотрудничестве с Красницким» в июне было созвано под председательством патриарха специальное заседание Синода. На него были приглашены Красницкий и Тучков, а кроме того, по особому приглашению патриарха протоиерей В. Виноградов как представитель планируемой профессорской группы в составе Высшего церковного совета.
– Я, – начал Красницкий, – согласен подать письменное покаяние только при выполнении двух условий: во-первых, при приеме в Патриаршую церковь за мной должен сохраниться мой прежний титул: «Протопресвитер всея России» и, во-вторых, я должен быть включен в состав предположенного Высшего церковного совета не в качестве рядового члена, как намечено в проекте, а в качестве заместителя председателя.
– Ваша позиция ясна… Евгений Александрович, – обращаясь к Тучкову, промолвил патриарх, – может, что-то Вы хотите добавить? Нет?…Хорошо. Тогда дадим слово о. Виноградову, который выразит обобщенное мнение профессорской группы членов предположенного Высшего церковного совета.
– Помимо крайней странности такого титула, – начал протоиерей, – сохранить его за Красницким в Патриаршей церкви невозможно, т. к. он был дан ему постановлением «собора» 1923 г., которым руководил Красницкий, и который вынес постановление о низложении патриарха. Если признать законную силу хотя бы одного постановления этого «собора» – возведение Красницкого в сан «Протопресвитера всея России», то тем самым мы признаем законную силу и «собора», и всех его решений, в том числе о низвержении патриарха.
– Вы напрасно так много против меня говорите, – подал голос Красницкий, – мои требования обязательны. Прошу указывать, как их исполнить, а не как не исполнить.
– Но… как это все совместить? – в раздумье продолжал Виноградов. Может, возможно принять Красницкого в сане
