тебя от несправедливости и боли этого мира. Иногда это даже страшно, – тень смятения проносится в серых глазах и словно соглашаясь с неозвученными мыслями, бабушка покачивает головой.
– Почему?
Сердце замедляет ритм и покрывается тоненькой корочкой льда от сгущающегося страха.
– Вы зависите друг от друга. Ты вкладываешься в эти отношения, отдавая часть себя.
Почему бабушка так безоговорочно права? Потому что это правда. С момента наших фиктивных отношений, которые переросли во что-то настоящее, я только и делаю, что подстраиваюсь под Харда: его постоянно меняющееся настроение и дурной характер. Закрываю глаза на гадкие поступки и тащу на своих хрупких плечах жалкое подобие наших отношений. Всё это время Томас только препятствовал и трепал мне нервы, играл на моих чувствах и давил на жалость тяжелыми историями из прошлого. Жалея обозленного и одинокого мальчишку, я не получала ничего взамен. Мне всё ещё было страшно выговориться брюнету без опасения быть высмеянной или непонятой. Моя история прошлого звучала как поддержка для Харда и не имела самостоятельной необходимости быть услышанной.
– Я только хочу, чтобы ты не растратила себя, Майя, – бабушка накрывает своей морщинистой рукой мою ладошку. – Ты отдаешь слишком много, и я хочу быть уверенной, что получаешь ты столько же.
Я тоже на это надеюсь. Пока я чувствую себя дотлевающим костром, жар в котором не поддерживают и скоро он окончательно потухнет.
– Растворяясь в другом человеке, ты можешь не заметить, как теряешь важную частичку себя. То, что позволяет тебе быть одной, не чувствуя себя при этом одинокой.
Призрачные иллюзии нашего с Хардом «долго и счастливо» рассеиваются как утренняя дымка. Я никогда не надеялась на то, что отношения с самым скандальным парнем продляться до конца жизни. Но они длятся достаточно долго, чтобы мысли о возможном расставании причиняли мне боль, заставляя испытывать привязанность.
– Спасибо за совет, ба.
– Вот сейчас я действительно чувствую себя как маленькая и назойливая пчелка, жужжащая тебе на ухо свои нравоучения, – бабушка сокрушается на свою жизненную мудрость и с нескрываемым раздражением снимает кухонный фартук. Комкает и швыряет на стул. – Я просто хочу, чтобы ты была счастлива.
– Я знаю, – сжимаю её руку и подношу к своим губам, целую морщинистую ладошку. – Сегодня ровно четырнадцать лет…
Слова застревают в горле, а глаза щиплет от слёз. Тру их кулачком и шмыгаю носом. Маленькая девочка, тоскующая по маме.
Старенький семейный форд – бабушкина гордость и маленький дом на колесах. Задние кожаные кресла цвета янтаря всегда завалены разными тряпочками всех цветом и размеров: эта для протирания лобового стекла, а эта голубенькая для зеркал заднего вида, а желтенькая любимая для передней панели.
Бутылка с водой смешно катается по креслам.
Как истинная хозяйка бабушка гордится своей коллекцией разноцветных тряпочек и относится к ним очень бережно. Это вызывает у меня улыбку и чувство умиротворения. Простые домашние хлопоты.
В багажнике форда аккуратно сложены теплый плед и подушка. Обязательно дорожная аптечка и старенькие, поношенные вещички: чистые футболки, теплый свитер и штаны. Пустые бутылки из-под воды и канистра для бензина.
Для женщины преклонного воздуха у бабушки был настоящий порядок и чистота в автомобиле. В салоне всегда витают цитрусовые нотки бабушкиного парфюма и отдаленный запах мяты, а вокруг не одной пылинки. Перед тем как сесть за руль бабушка протирает гладкую поверхность одной из своих тряпочек.
– Я похожа на неё?
Бабушка пристально следит за дорогой, но мой вопрос заставляет её измениться в лице.
Мне просто было интересно обоснованно ли отец бил меня за то, что я маленькая копия мамы или он просто искал предлог.
– Ты очень похожа на неё, Майя, – бабушка похлопывает меня по коленке.
– Я всё пытаюсь вспомнить какой она была, – задумчиво потираю указательным пальцем левую бровь. – Но не могу. Только обрывки и расплывчатые образы. Моя память словно застилает пеленой любое воспоминания связанное с мамой. Наверное, это защитный механизм, чтобы не было больно.
Отрешенно гляжу в окно на проносящиеся мимо дома, магазины и улицы, и ничего не замечаю.
Перебираю моменты прошлого, капаясь в потаённых уголках памяти. Закрываю глаза и пытаюсь рассмотреть маму, но ее лицо – это размытое пятно.
Бабушка паркуется на подъездной дорожке у ворот кладбища и глушит двигатель. На день памяти мы всегда посещаем мамину могилу. В предрождественскую суету люди готовятся к праздникам и у них нет времени, чтобы навестить ушедших близких, поэтому сегодня здесь не многолюдно.
Металлические ворота распахнуты настежь. Неприятно поскрипывают от малейшего дуновения ветерка. Бабушка забирает сумку с задних кресел, и мы вместе идем по утоптанной дорожке, ведущий на пригорок. Сильные порывы ветра швыряют наши волосы, и я прикрываю глаза ладонью, чтобы не попала пыль.
«Вечнозеленое кладбище» находится в штате Окленд. Весьма ироничное названия для места, где заканчивается жизнь. Ярко стриженная зеленая трава выглядит как насмешка на фоне мертвой тишины и отсутствия жизни. Одинаковые у всех надгробные серые камни как коренастые гномики охраняют покой усопших.
С бабушкой мы почти не разговариваем. Каждый из нас прибывает в своих мыслях, заново переживая прекрасные моменты, пока мы шаг за шагом приближаемся к маминой могиле.
На небольшом склоне холма всего несколько захоронений и одинокое дерево, стоящее на отшибе. В детстве мне всегда нравилось наматывать вокруг него круги. Тогда я верила, что чем больше оборотов вокруг массивного ствола дерева сделаю, тем быстрее пройдет моя боль. Мамы больше нет, а боль такая же, как и прежде. Только старый дуб, раскинувший крону достаточно, чтобы спрятаться в его тени от знойного солнца, остался прежним.
Бескрайний простор тишины и умиротворения. Бабушка настояла, чтобы её единственная дочь хотя бы после смерти получила свободу.
Пустым взглядом осматриваю скудную природу, замечая мужчину, склонившегося над маминой могилой. Несколько раз моргаю. Может это мираж или злая игра моего воображения, но из моих глаз уже катятся слёзы, а до боли знакомые силуэт не рассеивается.
– Что он здесь делает? – лютая ненависть и ярость так переполняют, что слова звучат тихим шепотом. – Ты знала? – стеклянным взглядом смотрю на бабушку, умоляя её дать мне отрицательный ответ. Предательства еще одного близкого человека я не переживу.
– Конечно, нет, Майя… – она поджимает губы в тонкую линию и яростно трясет головой будто от этого зависит её жизнь. Сумка выпадает из рук на траву.
На открытом пространстве ветер хозяйничает вовсю и беспощадно хлещет меня по щекам. Приводит в чувства. На глаза набегают жгучие слёзы, и я заставляю себя сдвинуться с места. Когда бабушка опомнилась, чтобы остановить меня, я была уже на
