голове, как сирена.
Как у всех…
Я смотрел на них — улыбающихся, искренне желающих мне «счастья» — и не понимал: разве это жизнь?
Работа — дом — телевизор — дети — кредиты — старость — телевизор — смерть.
И всё сначала. Только уже не ты, а тот, кого ты родил, и кто будет повторять всё то же самое, потому что "так надо".
Я молчал. Буркнул, что «ещё молод» и «всему своё время».
На самом деле мне хотелось встать и закричать: «Зачем?! Зачем вы всё это повторяете?!»
Они же и правда говорили, будто читают реплики.
Одинаковые слова, одинаковые интонации. Даже смех у них был какой-то одинаковый — с теми же паузами, с теми же переливами.
Как будто за них кто-то пишет скрипты.
Интернет? Телевизор? Соцсети? Или нечто большее?
Я уставился в тарелку, пока все громко смеялись над каким-то банальным анекдотом.
Пюре. Котлета. Огурчик. Всё аккуратно, всё как всегда.
А внутри — пустота.
Никакого вкуса. Никаких эмоций.
Только глухое ощущение, что я зря сюда пришёл. Но ведь так надо. Традиция. Родственники. Праздник.
Я сидел до тех пор, пока не стало можно вежливо уйти.
Изобразил усталость. Сказал, что завтра рано вставать.
Они снова заулыбались, кивали, говорили, что понимают, и обязательно «надо почаще видеться».
Я кивнул, пообещал. Как всегда.
Потому что так проще.
Потому что, если сказать правду — они не поймут.
После всего этого лицемерия, шума и обязательной улыбки, я чувствовал себя так, будто день рождения был у чумы.
И я, разумеется, пришёл поздравить.
Дышать стало тяжело.
Не физически — будто душа стянута чем-то тонким, но крепким. Как нитями. Изнутри.
Я решил сделать то, что обычно избегал:
напиться.
Первая попавшаяся забегаловка светилась неоном, словно пыталась маскировать убогость своим весельем. Я вошёл, пробираясь сквозь толпу потеющих, полутрезвых тел, танцующих в ритме какой-то бесконечной электронной пытки. Всё было слишком ярким, слишком громким, слишком настоящим — и в то же время абсолютно пустым. Как картинка на экране.
Я заказал что-то крепкое. Не помню уже, что.
Потом ещё.
И ещё.
Пил я редко. Почти никогда. А тут хотелось забыться. Раствориться.
Слиться с шумом, с бессмысленностью. Стать частью этой общей бессмыслицы — хоть на пару часов.
Всё вокруг становилось размытым.
Разговоры — глухими.
Лица — одинаковыми.
Словно маска копировалась снова и снова, только с разными причёсками и одеждой.
Как будто кто-то нажал «вставить» в редакторе реальности.
Я почти задремал, уткнувшись в стойку, когда услышал:
— Северная звезда.
Поднял глаза. Бармен, невысокий, с седой полосой в тёмных волосах, поставил передо мной бокал.
Я нахмурился.
— Я вроде не это заказывал.
— Сегодня — именно это. Вам подойдёт.
Он сказал это как-то… спокойно. Уверенно.
И в то же время — будто в этом не было выбора.
Я взглянул в бокал.
Внутри, среди прозрачного золота, плавала крошечная капля света.
Не отражение. Не иллюзия.
Словно миниатюрное солнце застыло внутри напитка, еле дрожа.
От него шло слабое сияние — едва заметное, но почему-то неотвратимое.
Я усмехнулся:
— Северная звезда. — я задумался, она помогала путникам не сбиться с пути. — Я что, встаю на верный путь?
Бармен чуть улыбнулся.
— Возможно, — сказал он. — Если успеете.
Я не стал спрашивать, что он имел в виду.
Просто взял бокал и сделал глоток.
Никогда не думал, что верный путь может начаться с алкоголя.
Горечь. Тепло.
Вкус — как морозный воздух на границе весны.
И вдруг — удар изнутри. Не боль, а словно… сдвиг.
Как будто что-то внутри меня встало на место. Или наоборот — сорвалось с якоря.
Мир дрогнул.
Шум вокруг стал глуше. Свет — ярче.
Я чувствовал, как внутри что-то разгорается, тонкое и неостановимое.
И тогда я понял: всё изменилось.
Что-то проснулось.
Или вернулось.
Глава 2
Просыпайся
Я проснулся от холода.
И сразу понял: что-то не так.
Во-первых — земля.
Я лежал не на кровати, а на сырой траве.
Во-вторых — деревья.
Высокие, тёмные, шевелящиеся на ветру, как будто шепчутся между собой.
В-третьих — небо.
Было серое, не городское, не знакомое. Ни одного фонаря. Ни одного звука техники. Только ветер.
Я сел.
Ощущение похмелья в голове сочеталось с какой-то… странной ясностью.
Как будто мозг проснулся, а тело — нет.
Я помнил, как шёл домой. Чётко. Помнил, как открыл дверь. Как разделся. Лёг в кровать.
Это было.
Точно.
Я огляделся.
Лес. Никаких тропинок, никаких машин, домов, людей. Только я и деревья.
— Надо было меньше пить, — пробормотал я и встал.
Пошатывало.
Но не от алкоголя.
Скорее от осознания: я не сплю.
Это не сон.
Не похмельный бред.
Я — в другом месте.
И тут память вернулась к бармену и его странному коктейлю.
Что это было?
И кто он вообще?
Я пошёл вперёд, ориентируясь по слабому просвету между деревьями.
На всякий случай, проверил карманы — ничего, кроме телефона (разряжен) и ключей.
Шаг за шагом я продирался сквозь подлесок, пока внутренний голос не произнёс с пугающей ясностью:
"Это не похмелье. Это начало."
Я не успел уйти и на сотню шагов, когда в голове что-то щёлкнуло.
Словно воспоминание, только не моё.
Как будто кто-то резко включил радио внутри черепа.
— Первый круг. Время пошло.
Я остановился.
Огляделся.
Пусто.
— Ага… Вот и шиза, — пробормотал я, на всякий случай прижав пальцы к вискам. — Нормально. Переутомление, алкоголь, вечеринка… потом странное поведение бармена и теперь голоса в голове. Да-да, звучит очень логично.
Но голос не исчез.
— Игорь, ты вступил в первый круг испытания. В течение одного местного месяца ты должен выжить. Условия просты: не умирай. Если сможешь — начнётся возрождение.
Голос был безэмоциональный. Нейтральный. Ни злобы, ни сочувствия.
Будто сообщает прогноз погоды.
— Возрождение?.. — вслух переспросил я, всё ещё надеясь, что сон вот-вот закончится.
— Возрождение души. Первичная активация. Погрешность: 0.04. Поздравляем.
— Ну хоть поздравили, — хмыкнул я. — Только мне бы обратно. Или хотя бы кофе.
— Выход отсутствует. До окончания круга перемещение невозможно. Продолжительность: 29 суток.
Сон начал мне очень не нравиться.
Слишком… чёткий.
Во снах не чувствуется, как мёрзнут пальцы.
