class="p1">И уж точно не щиплет кожу от ветра.
Я сжал зубы.
— Если это сон, я его переживу. Если нет… — я посмотрел на тёмную чащу впереди, — …то, значит, нужно выжить.
— Верно. Здесь умирают быстро. Удачи.
Голос замолк.
А я почувствовал, как спина покрылась холодным потом.
"Здесь умирают быстро."
Вот теперь мне стало по-настоящему страшно.
Я замер на месте, прислушиваясь.
И понял, что лес — не тихий.
Просто он наблюдает.
Ветви будто скрипели на другом языке.
Трава под ногами — тише, чем должна быть.
А воздух — слишком густой.
Я наклонился, поднял с земли сучок — тяжёлый, как дубинка.
— Окей, Гарик, — сказал я себе. — Больше никаких дней рождений.
И пошёл дальше.
Прямо вглубь чужого, безумного, но пугающе реального леса.
Я брёл сквозь лес, стараясь идти по прямой, насколько позволяли кроны деревьев и влажная почва, больше похожая на внутренности испорченного торта. Кажется, направление не имело значения — главное было двигаться. Стоять на месте значило думать. А думать — начинать паниковать.
Шаг.
Шаг.
Ветки хлещут по лицу. Воздух густой, как будто дышишь через мокрую тряпку.
Я успел пройти минут двадцать, когда услышал это.
Треск.
Не просто треск — медленный, тяжёлый, будто кто-то, не спеша, ломал дерево за деревом.
Звук шагов… нет, не шагов — лап?
Я присел за толстым стволом и выглянул из-за него, стараясь дышать бесшумно.
Из тумана, который я поначалу принял за обычную утреннюю дымку, вышло нечто.
Оно двигалось вразвалку, точно не привыкло к собственному телу — как пёс, которого посадили в броню.
Ростом оно было выше меня на голову, телосложение — массивное, а кожа… слишком ровная, слишком натянутая, будто чучело, вывернутое наизнанку.
Глаза — два чёрных провала без зрачков.
И никакого звука. Только треск под ногами.
Я сглотнул.
Мой палец судорожно сжал сучок, который вряд ли пригодился бы даже в уличной драке, не говоря уж про это.
Существо остановилось.
Повернуло голову… и вдохнуло.
Громко. Глубоко.
Словно втягивало меня запахом.
— Вот дерьмо…
Я не стал дожидаться продолжения.
Повернулся — и понёсся.
Лес мелькал перед глазами.
Корни хватали за ноги.
Сердце колотилось, словно забивая гвозди в крышку гроба. Надеюсь не моего.
Сзади — резкий топот и треск, но… на удивление не приближался. Существо двигалось тяжело, будто вес его душил саму землю под ним.
Я не герой.
Я — офисный планктон, умеющий печатать вслепую и отличать сорт кофе по запаху.
Мой спорт — поднимание кружки.
А теперь я бегу, как будто от этого зависит моя жизнь.
Потому что, чёрт подери, она и зависит.
Я выскочил на небольшой овражек, перелетел через него по инерции и упал, больно ударившись плечом о землю.
Перекатился, поднялся и, наконец, обернулся.
Тварь стояла на краю оврага.
Не прыгала, не кричала, не рвалась за мной.
Она просто смотрела.
Голова чуть наклонена.
Ноздри раздуваются.
А потом — медленно ушла вглубь леса.
Я упал на спину и уставился в небо, пытаясь отдышаться.
На языке стоял вкус ржавчины. В ушах — стук собственного сердца.
Ноги подкашивались.
— Испытание, да?.. — прохрипел я. — Окей. Первый круг. Отличное начало.
Я плевался грязью и страхом, но уже знал: это всё не сон.
И выживать здесь — значит бежать, пока можешь.
Запах я почувствовал раньше, чем увидел. Он пробрался в нос внезапно, словно удар под дых, резкий, густой и жутко знакомый, хотя я и не сразу понял, откуда.
Шёл уже медленнее. Адреналин от погони схлынул, и теперь каждый шаг давался с трудом. В горле саднило, рубашка прилипла к телу, а ноги начинали дрожать от усталости.
И тут я увидел это.
Между корнями двух сближенных деревьев, почти как в гнезде, лежало тело. Вернее, то, что от него осталось.
Кости. Обугленные остатки плоти.
Череп с приоткрытым ртом и глазницами, полными гнилых листьев.
Нечто, что раньше могло быть позвоночником, теперь казалось высохшей лозой, обвитой паутиной.
Мухи, множество мух — чёрные точки, живущие на чужой смерти.
Я споткнулся, зажал рот рукой и сделал шаг назад.
— Б..…
Тошнота поднялась стремительно, как волна, смывающая берег. Меня шатнуло. Я упёрся рукой в дерево, дышал через нос, но это мало помогало.
Организм сражался из последних сил, а мозг всё ещё не мог поверить в происходящее.
Сон? Слишком реалистичный.
Игра? Не бывает таких запахов в играх.
Бред? Может быть. Но пальцы дрожат, слёзы из глаз, и каждый вдох — как плевок изнутри.
На трупе осталась только сумка. Старая, грязная, ткань местами истлела, но застёжка цела. Видно, кто-то носил её долго.
Я колебался.
Лезть туда? Руками?
А если…
— Да что, если?! Он уже мёртв, а я — нет! — прорычал я сам себе. Гнев — лучший щит от страха.
С трудом, через отвращение, я присел и зацепил ремешок веткой. Потянул.
Сумка мягко съехала с плеча мертвеца, как будто тело само отдало её.
Я отскочил и снова зажал нос. Поставил сумку перед собой.
Молния заела. Пришлось дёрнуть сильнее — треск, и замок сдался.
Внутри — несколько вещей.
Фляга. Бумажник. Пакет с чем-то вроде сухпая. И блокнот.
Я вытащил его, дрожащими руками пролистал страницы.
Почерк корявый, местами размыло, но кое-что разобрать можно было:
«…уже третий день. Зверь снова вышел на след. Патроны кончились. Сны — кошмар. Кто мы?.. Почему это повторяется?..»
«…абсолют лжёт. Я чувствую, как с каждой смертью я не воскресаю — умираю. Нас едят, по кусочку. Он их кормит нами.»
Последние страницы были пусты.
Возможно, он не успел дописать.
Я долго сидел и смотрел в одну точку. Блокнот лежал на коленях, а в груди было пусто.
Холодная пустота.
Это место — не метафора. Это не терапевтический сон, не волшебная сказка. Это мясорубка.
Я встал, медленно.
Положил блокнот обратно в сумку. Повесил её через плечо.
И пошёл вперёд.
Теперь у меня была цель:
выжить, чтобы не стать ещё одним трупом на этом проклятом полустанке.
Сумерки подкрались незаметно. Тени деревьев растянулись, словно пытались дотянуться друг до друга, сцепиться пальцами и задушить остатки света.
Я брёл почти вслепую — устал, как после трёх ночей без сна. Тело гудело, как натянутая струна. Мысли путались, язык прилипал к небу. Хотелось
