способностей, мелким доверенным лицом. Когда я появился в доме, испанская прислуга смотрела на меня с вызовом и чуть с опаской. Но серебряные пепельницы я не воровал, мелочь не тырил и на швабру, кухню и кастрюли Пилар совершенно не претендовал. В итоге кастильская девица успокоилась и даже угощала меня отличным кофе с пампушками.
Да, действительно, мадам разговаривала с ней днем. Письменный стол в моем распоряжении. Мадам сказала, что ты сам разберешься. Если нужен чай-кофе или что-то еще, не надо стесняться. Я пообещал, что не буду, и присел в антикварное кресло. Мы позвонили в Швейцарию. Никто не ответил. Мадам пошла погулять? Вполне возможно.
От нечего делать, сидя за столом, захотелось выдвинуть, а затем тупо задвинуть центральный ящик. Увлекательное занятие.
О столе следует рассказать особо. Массивный, громоздкий предмет в стиле ар-деко выглядел на редкость легким и очень элегантным, несмотря на то что у него не было даже подобия ножек, зато была масса острых углов. Верхняя часть частично была покрыта светлой кожей, фризы облицованы шпоном темно-красного хорошо залакированного дерева, что в сочетании контрастов давало удивительное ощущение какого-то праздничного настроения. Пластины замков были серебряные, с элементами костяной отделки. К столу полагалось полукруглое кресло той же кожи, а из левого внешнего угла изваяния вырастал небольшой диван. Конец двадцатых или самое начало тридцатых годов XX века. Дизайнер Жак-Эмиль Рульманн[56]. Короче говоря, шедевр.
На полках библиотеки стояло штук тридцать-сорок пластинок. Чтобы скоротать время, я поставил Гершвина и раскрыл старый Paris Match. «Позвоню еще через час», – решил я про себя. А пока надо выпить чашку чая, съесть вкусный сэндвич с паштетом и расслабиться. Merci, mademoiselle Fernandes. По-вашему, грациас, сеньорита. В девять вечера в очередной раз спустилась из своей кельи Пилар и мы опять набрали знакомый номер. Ти-ши-на. Если так можно сказать о гудках в телефонной трубке. Это уже было подозрительно. Если Нина пошла гулять, то уже должна была вернуться домой и ответить. В швейцарских горах в девять часов вечера спят все, включая земляных червей и тараканов. Могла зайти к кому-то в гости? Могла. К сожалению, ни горничной, ни мне ни один телефонный номер друзей мадам в этой шикарной дыре неизвестен. По ее словам, в том, что надо срочно найти, есть какая-то необходимость. Иначе к чему такая поспешность? Кстати, домой можно позвонить и от друзей, когда ты в гостях. Конечно, при условии важности звонка. Насколько я понимаю, то, что от меня требовалось сделать, было для нее важно. Пришлось перевернуть пластинку и подождать еще. В половине одиннадцатого мы посмотрели с Пилар друг на друга и кое-как приступили к анализу происходящего.
Будем исходить из худшего. Я до завтра не дозвонюсь. Не позднее тринадцати тридцати я должен запрыгнуть в вагон поезда до Женевы на Лионском вокзале. Это значит, что «последний» телефонный звонок я смогу сделать часа за полтора до этого из ее же квартиры. Ответит ли она до указанного времени, я не знаю. Если что-то случилось, то до утра завтрашнего дня контакта с внешним миром у Нины нет. Шале мадам в горах прекрасно, но стоит на отшибе. Первым (по ее собственным словам) в восемь утра около дверей появляется молочник. Он оставляет на крыльце все, что было заказано накануне (молоко, сливки, масло, творог, сыры), и вряд ли стучит в такую рань в дверь. В девять утра привезут хлеб. Булочник может и постучать. Если никто не откроет дверь – это местное ЧП. В этом случае он сначала развезет всем свежий товар, потом приедет домой, переоденется во все праздничное и поедет в полицию. Для него это серьезное событие (поход в полицию), о котором будут рассказывать еще его внуки. В полиции он появится не раньше трех и не позже пяти часов. Дело в том, что активная жизнь в Альпах шевелится швейцарским «темпом» до шести вечера. В половине седьмого, как я уже знал, все начинают готовиться ко сну, включая коров и собак. Есть еще приходящая несколько раз в неделю местная горничная. Нина Николаевна говорила, что та посещает шале с девяти утра до трех дня. Но по каким дням?
Так. Стоп. Прежде всего следует понять для себя: если что-то случилось, нужно ли найти в столе что-то такое, что может Нине помочь? Скорее всего, да. Лучше взять больше, чтобы попасть в цель. Больше? Да здесь сотни бумаг и всякой всячины! В нашей школе бытовала шутка: «Спокойно, Дункель. Наши взяли водокачку». Так вот, спокойно, Саша. Еще ничего не произошло. Включаем логику и не волнуемся. А разве кто-то волнуется? Никто. Просто надо заняться любимым делом: включить мозги. Что-то я должен ей привезти. Что-то важное, срочное, что не может ждать. Предположим, Нина упала и лежит в больнице. Сердце, шейка бедра, инсульт, обморок, давление? Ей все-таки не двадцать лет. И не тридцать. И вот Нина в больнице открывает глаза, а тут я прямо с тем самым, что она хотела, чтобы я привез, но о чем не успела сказать. В ее глазах счастье. В моих – ощущение премии.
Это же здорово.
Но как это «что-то» определить и затем еще найти?
Французы говорят: «Чтобы понять человека, надо влезть в его ботинки». Мудро.
Для начала надо вообще проанализировать, для чего я ей понадобился в конце прошлого года. До сегодняшнего дня это было иногда туманно, иногда более-менее ясно, но, честно говоря, до конца не всегда логично. Или я утрирую? Я же реально работал для нее и много чего сделал. Хотя… Надо все тщательно вспомнить и проанализировать. Время есть. Время есть? Не уверен. Точнее, времени мало. Или почти нет.
Тогда начинаем с самого первого дня. Со дня нашего телефонного разговора и знакомства.
– Саша, сколько раз я тебе говорила, не ешь всухомятку. Налей себе чаю. Нет, давай лучше я налью, а то ты ошпаришься. Ну и что, что тебе двадцать пять? А если ты ошпаришься в тридцать, мне что, будет легче? Кстати. Тебе звонила какая-то пожилая (по голосу) дама. Оставила телефон и попросила перезвонить. Нина Николаевна. Тебе о чем-то это говорит? Я, конечно, как твоя мама, поинтересовалась, почему она звонит мне, а не напрямую моему сыну. Ответ был вполне доходчивый. Ей дали твой телефон в старую квартиру. А ты вот уже два месяца назад оттуда съехал. А почему ты не перевел старый номер по новому адресу? А, да, вспомнила. Чтобы эта дура рыжая тебе больше не звонила.
